Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Но настоящей эпохой прожектерства явилось, по-видимому, только XVII столетие, такое благословенное и богатое и во всех других отношениях. Счастливая случайность сохранила для нас источник, из которого мы для Англии можем довольно точно установить время, когда прожектерство достигло, во всяком случае, наибольшего распространения: этот источник — сочинение Дефо о проектах (An Essay on Projects), появившееся в 1697 г. и в 1890-м переведенное на немецкий язык Гуго Фишером под заглавием: «Социальные вопросы двести лет назад».

В нем необычайно осведомленный, как известно, автор характеризует свое время прямо как эпоху прожектерства и называет 1680 год началом этой «эпохи»: «около 1680 г. искусство и секрет прожектерства начали выползать на свет»[4]. Он разумеет этим, что, во всяком случае, никогда прежде не была достигнута такая высокая степень развития прожектерства и изобретательства, «по крайней мере, что касается торговых дел и государственных учреждений».

В его время страна кишела такими людьми, «которые — не говоря о бесчисленных идеях, умирающих во время рождения и (подобно недоноскам мозга) появляющихся на свет лишь для того, чтобы распасться, — действительно ежедневно выдумывали новые ухищрения, уловки и планы, чтобы нажить деньги, о которых прежде никто не знал».

В другом месте он несколько точнее описывает, что подразумевается под названием «прожектер»:

«Есть люди, слишком хитрые для того, чтобы сделаться в своей погоне за золотом действительными преступниками. Они обращают свои мысли на известные скрытые виды уловок и обманов, — просто иной путь воровства, такой же дурной, даже более дурной, чем остальные: так как они увлекают под прекрасными предлогами честных людей отдать им свои деньги и следовать их указаниям, а затем ускользают за занавес какого-нибудь безопасного убежища и показывают длинный нос и честности, и закону. Другие обращают под давлением необходимости свои мысли на добросовестные, основанные на почве честности и беспорочности изобретения. Людей обоих классов называют прожектерами, и так как всегда бывает больше гусей, чем лебедей, то по количеству вторая группа значительно меньше первой». «…Простой прожектер, — продолжает Дефо, — есть поэтому презрительное обозначение. Прижатый к стене своим отчаянным имущественным положением до такой степени, что он может быть освобожден только чудом или должен погибнуть, он напрасно ломает себе голову в поисках такого чуда и не находит иного средства к спасению, как, подобно содержателю театра марионеток, заставлять кукол произносить высокопарные слова, объявлять то или иное как нечто еще не существовавшее и раструбить его в качестве нового изобретения, потом добыть себе патент, разбить его на акции и продать их. В средствах и путях раздуть новую идею до невероятных размеров у него нет недостатка; тысячи и сотни тысяч — это самое меньшее, о чем он говорит, иногда это даже миллионы, — пока наконец какой-либо честный дурак из честолюбия не даст себя уговорить отдать за них свои деньги. И тогда — nascitur ridiculus mus22. Бедному смельчаку предоставляется осуществлять дальше проект, а прожектер смеется в бороду. Пусть водолаз опускается на дно Темзы, фабрикант серы пусть строит дома на пруде Тома Т-да, инженеры пусть строят модели и ветряные мельницы, чтобы черпать воду» и т. д. (ц.с., стр. 21).

В одном месте своего произведения Дефо делает замечание, что французы не были «так плодовиты в отношении изобретений и измышлений всяких средств», как англичане. В этом он, однако, сильно ошибается; напротив, является искушение сказать, что классической страной прожектеров является Франция, где в то же время, как и в Англии, скажем, от середины или конца XVII столетия и далеко в XVIII столетие проходят те же явления, что и по ту сторону канала, и, быть может в соответствии с характером народа, в еще более темпераментной и драматической форме. Для Франции также, и именно для нее, хорошие знатоки тех эпох уже в начале XVII столетия констатируют «страсть изобретать и быстро этим путем обогащаться» (41). Прожектеров называли во Франции «donneurs d'avis», «brasseurs d'affaires»23.

Этим donneurs d'avis, как мы узнаем (42), кишат парижские мостовые (имеется в виду XVII столетие); их можно видеть в 10 часов у выхода из дворца на Place du Change: там они болтаются беспрерывно. Большинство из них — голодные люди, не имеющие даже плаща (что их беспощадно деклассирует), но зато имеющие веру. Их встречаешь всегда в тот момент, когда они только что открыли какую-нибудь блестящую вещь. Они проскальзывают в передние, обивают пороги должностных лиц государства и ведут таинственные разговоры с блестящими женщинами. Их сегодняшний день достоин сожаления; их завтра полно обещаний и света. Это завтра принесет им знаменитый миллион. Они обладают умом, воображением в большей степени, чем рассудком. Достаточно часто они являются с детскими, необычайными, причудливыми, чудовищными идеями, выводы из которых они, однако, развивают с математической точностью. Их совет, который они дают (avis), — это идея сегодняшнего дня: за подачу совета, за продажу идеи они получают вознаграждение: le droit d'avis. Некоторые имеют великолепные идеи, обогащающие их (как, например, Тонти, изобретатель Тонтины), другие прозябают и дают себя эксплуатировать людям, имеющим меньше фантазии, но больше знания, света и больше связей и знающим, где найти нужные деньги. Их характер нам изображают следующим образом: полные беспокойства, полные чутья, всегда с планами, с пронизывающим взглядом, с острыми когтями, в вечной погоне за талерами. Среди них можно встретить непризнанных изобретателей, романтиков действия, беспокойные и тонкие умы, банкротов с возможно более темной шляпой на голове, детей богемы, удравших из буржуазной среды и теперь снова стремящихся обратно, смелых и осведомленных людей, едящих свой хлеб в дыму харчевни, когда не нашлось дурака, которого бы можно было ощипать, грязных авантюристов, кончающих свою жизни либо в грязи на улице, либо в золоченой коже крупного финансиста.

Как должен был быть распространен тип прожектерства во Франции того времени, показывает нам роль, которую его заставляет играть Мольер в своих «Les Facheux», где он является нам, как одна из постоянных фигур парижского общества, по характеристике, данной Эрастом:

(Тихо). Voici quelque souffleur, de ces gens qui n'ont rien
Et vous viennent toufours promettre tant de bien.
(Громко). Vous avez fait, monsieur, cette benite pierre,
Qui peut seule enrichir tous les rois de la terre?24

Нет, отвечает Ормен: философского камня он не нашел, и он не может также предложить ни одного их тех глупых проектов, которыми прожужжали уши сюргитендантам. Нет, его проект совершенно солидный и принесет королю 400 млн франков дохода, без копейки налогов. Проект состоит в том, чтобы снабдить все побережье Франции хорошими гаванями.

Тип прожектера во Франции конца XVIII столетия все еще не вымер, как нам показывают описания Парижа того времени (43).

И в других странах тоже процветало прожектерство. Приведем еще только один пример: при австрийском дворе значительную роль играл около середины XVIII столетия некий Каратто, о котором Стунан замечает (44): «Каратто (который 25 января 1765 года представил докладную записку о некоторых коммерческих предложениях) знимается уже более сорока лет ремеслом проектанта; его принципы хороши и неопровержимы, но выводы его преувеличены. Если входить в подробности, то натыкаешься на сумасбродные идеи. Эти разглагольствования известны во всех учебных заведениях и не заслуживают никакого внимания; государству помогают не словами, а идеями, оно нуждается в реальных вещах».

вернуться

4

Немецкий переводчик не совсем правильно передает английский текст, гласящий: «about the year 1680, the art or mistery of projecting began visibly to creep into the world», так как «mystery» здесь, очевидно, имеет значение слова «ремесла». — Примеч. пер.

12
{"b":"254783","o":1}