— Да, тачка рядом.

— Можете за мной заехать? Я в аптеке на бульваре Милтона, номер 1038.

Я присвистнул:

— Далеко забралась, Джульетта.

— Что ж… Если хотите поймать эту рыбу…

— Лечу, Одетта. Но вот что: оставайтесь на месте, может, я вам еще брякну с дороги.

Я повесил трубку и прыгнул за баранку. У меня давно выработалась невредная привычка следить за обстановкой. Вот и сейчас я автоматически обшаривал и оценивал окружение. И через две мили очень полюбился мне большой черный чемодан, который медленно, но верно приближался ко мне по соседней полосе. За стеклами маячили полдюжины мужских голов, слегка повернутых в мою сторону. Одна из голов выделялась интересной бледностью и значительных размеров носом. Именно такая голова иной раз украшала первые полосы ежедневной прессы. Аршинные заголовки при этом сообщали об очередных злодеяниях шайки Льюиса.

Шесть глоток гаркнули что-то, дюжина глаз сверлила мне спину. Скорость шестьдесят, тяжелый тарантас пристраивается сзади, не отставая. Движение средней плотности, мили две без всяких поворотов, на прямой от них не уйти. Более того, расстояние между мною и моими почитателями сокращается. И я решил им помочь. Скинул скорость. Пятьдесят. Сорок пять. Сорок. Обрадовал. Улыбаются. А вот и мой шанс.

Дорога передо мною пуста, если не считать одного автомобильчика. Я еще чуть убавил скорость, почувствовав, образно говоря, тяжкий пивной дых из глоток шести милейших соотечественников. Пора! Сцепление, тормоз, баранка…

Мгновенно все изменилось. Милые морды мелькнули мимо, рассыпая свинцовый горох, мой бампер пропорол обшивку боевой колесницы фараоновой, жестянка моя козликом вспрыгнула на тротуар противоположной стороны улицы, пронеслась в дюйме от фонарного столба. Краем глаза я заметил, как дернулся и рухнул на сиденье ненароком попавший под колесо судьбы водитель переднего автомобильчика. Поребрик, по счастью, невысок, я спрыгиваю с тротуара. Сзади вокруг столкнувшихся автомобилей уже собирается толпа зевак. На меня — ноль внимания. Если и заметили, то посчитали, что я просто случайный проезжий, поспешивший убраться от греха подальше. Итак, куда меня занесло?

Номер 1104. Перестарался. Через минуту я вылезаю на тротуар у номера 1038. Бледная и обеспокоенная Дездемона Келли встречает меня в дверях.

— Докладываю о прибытии, — улыбаюсь я ей.

— С вами все в порядке?

Я удивленно вздымаю брови:

— А что могло со мной случиться?

— Ну… Там пальба на улице. Я думала…

— А, это… — Я отмахнулся, как от мелкой мошки. — Так, пустяки. Чуток чикагского конфетти. Они гнались за парнем, который ехал рядом со мной. Ухлопали. — Я решил добавить красок: — И жену его с ребенком, — широкими мазками расцветил я картину.

Дездемона заметно побледнела.

— Жену с ребенком? — ужаснулась она.

— А как же! Сосунок ведь мог показать на дядю погремушкой. Нельзя допускать оплошностей в работе.

Я усадил ее в машину. Предложил даме сигарету, закурил сам. И мы направились к городу.

— Мистер Уоррен, — произнесла она медленно и тихо, — вы, наверное, думаете, что я не лучше убийцы.

— Это зависит от того, насколько хорош убийца, — отшутился я и швырнул окурок на мостовую.

— Вы думаете, что это устроила я.

— Да ну? Вас интересно послушать, Одиллия.

И она замолчала.

— Каков у вас план действий? — спросила она через милю.

— Ресторан, танцзал, затем отдых в «Стоповер-инн»… денек-другой…

Она поморщилась:

— А вы не… — опять замолкла.

— Не боитесь встретить ребятишек? — помог я. — Надеюсь, дорогая Джессика. Видите ли, Джоконда, мне закапали в уши, что этот Льюис — или кто там хлопнул Фуллера — пытался объехать трудовой коллектив банды. Из-за этого старик Фуллер и скончался.

Она пристально смотрела на меня. Казалось, что ее лицо снова побледнело. Может быть, от света голубой вывески аптеки. Молчала и смотрела на меня.

Мы прибыли к «Стоповеру». Тьма и тишь. Дездемона вышла, приказав мне оставаться в машине. Она, видишь ли, не хотела, чтобы кто-то увидел ее со мной. Зашла, снова вышла, поманила меня к себе. Я последовал за ней. Прыщавый парень почивает, размазавшись по столу, освещенный настольной электрической лампой под зеленым абажуром. Дездемона поднесла палец к губам.

— Спокойной ночи! — прошептала она, послала мне воздушный поцелуйчик и исчезла в служебке.

Я поднялся по лестнице наверх, прошел к 317-му номеру. Вошел, закрыл и запер дверь, дернул — дверь без усилия распахнулась. Кто-то потрудился и удалил засов замка.

— Фу, какая грубая работа! — возмутился я, закрыл дверь и подтащил к ней умывальник. Так, на всякий случай. Вытащил свою любимую игрушку, проверил ее, спрятал в карман. Стоя у окна, разделся до пояса, накинул пижаму, выключил свет и снова оделся. Подошел к открытому окну, выглянул.

Ночь, конечно, выдалась темная, но не настолько, чтобы не разглядеть широкой плоской прогулочной палубы под окном, ведущей к номеру 313-му. Скорее всего, крыша балкона нижнего этажа. Туда я немедленно и направился. Номер оказался пустым. Вообще, судя по набору ключей, висевших внизу у стола портье, никто, кроме меня, не воспользовался в ту ночь услугами этого прелестного заведения. Устроившись под дверью, я приготовился терпеливо ждать.

Ждать пришлось около получаса. Какие-то часы в отдалении пробили два. Прошло еще минут десять, и я что-то услышал. Это «что-то» кралось по коридору, сигнализируя о своем приближении еле уловимыми вибрациями стенных панелей. Потом я почувствовал еще что-то. Новое движение, неизвестно откуда, но не из коридора.

Я отпрянул в глубь комнаты и ощутил прикосновение руки к щеке.

Не пойму, почему я не выстрелил. Возможно, из-за мягкости прикосновения. Возможно, меня предупредил звук ее дыхания.

— Мистер Уоррен, — шепнула она.

— Здесь и готов.

— Я думала, что вы в своей комнате. Прошу вас, отойдите в угол. В угол, ради бога.

— Спасибо, мне и здесь неплохо.

— Ради меня. Отойдите в угол. — Голос испуганный не на шутку.

— Что ж… Чего не сделаешь ради дамы, Офелия. — Я отступил.

— И не шевелитесь.

Женщина открыла дверь, в комнату проникла слабая световая дорожка от газового коридорного светильника. Она остановилась в дверном проеме, закрыв его собою.

— Какого дьявола вы здесь бродите? — тихо, но резко прозвучал вопрос.

Кто-то пробормотал что-то в ответ.

— Да? — едко спросила она. — Кретины, а вы знаете, что отель оцеплен? Он оставил внизу полдюжины своих братков.

Это их проняло. Снова еле слышное бормотание, затем поспешный отход. Она закрыла дверь. Ни звука, ни движения.

Я шагнул к ней:

— Розалинда, я и мои братишки, вся моя семья в долгу перед вами. Мы вам, извините, не очень доверяли, но…

— Оставьте благодарность при себе, — сухо ответила она. — И идите баиньки.

— Прежде всего, премия, — сказал я, схватил ее и крепко поцеловал. Каким-то образом умудрился в губы.

Она не отбивалась. Замерла, выждала, а после поцелуя я услышал ее тяжелое дыхание.

— Хороший мальчик, — похвалила она наконец. — Может, плюнешь на свои хитрые замыслы и отвалишь отсюда — сейчас же?

— Сударыня! — прошептал я. — Покинуть вас в этот час…

Я услышал, что она отвернулась.

— Как хотите. Лезьте в свое окно и продолжайте развлекаться.

Она открыла дверь и вышла. А я направился к окну.

Проснулся я около четырех. Оторвался от стены — спал я сидя, прислонившись к ней, — и прислушался. Это наконец он. Тот, кого я ждал. Я уставился в направлении двери. Немного подождал. Вот заскрипели ролики ножек умывальника. Дверь отошла, в щель упал лучик света. Я приподнялся на колени, ожидая развития событий. Щель расширилась уже до шести дюймов. Ролики замолкли. Я встал.

— Хлоп!

Пуля, посланная из пистолета с глушителем, врезалась в стену за моей спиной. Я развернулся к окну, выстрелил и рухнул на пол. Отзвенело эхо, и в комнате повисла тишина. Дверь с умывальником помалкивали. Они свое дело сделали. В то время как я, баран бараном, глазел на оживший умывальник, гость приблизился со стороны окна. А сейчас он уже оказался в комнате. И замер, так же как и я. Мы оба дружно ждали. Какой-то звук донесся от противоположной стены, я нажал на курок.