— Мне? Во дает! Ага, вручить Вильямсу.

— Возможно. Надеюсь, что нет.

Микеле Горгон повернулся ко мне, а я скосил глаза на книгу в тисненой коже. Золотом светится название.

— «Легенды чащи», — прочитал я. — Натаниель Хоторн.

Я еще раз приложился к бокалу, взял книгу, раскрыл — она раскрылась на «Голове горгоны». Я ухмыльнулся:

— Значит, для меня.

— Надеюсь, что нет, — повторил доктор Горгон. — Очень надеюсь. Но мифы отражаются в реальности, история повторяется, Рэйс.

— Мне надо поговорить с тобой наедине, — завел Джо старую песню. Он опрокинул в глотку еще стопку. Брат, потягивая вино, неодобрительно созерцал бутылку.

— Джо, все, что ты хочешь сказать, спокойно можешь говорить при мистере Вильямсе.

— Нет, не все. Нет, не могу, — Спиртное делало свое дело. Он буравил брата взглядом. — Брось свои закидоны. Я Вильямса лучше понимаю, чем тебя. Он хоть впрямую говорит. А ты… Ты сидишь под готовым грохнуть Везувием и птичек слушаешь. Мне надо тебе сообщить…

Кажется, мой выход. Я сразу понял, зачем Джо побеспокоил брата среди ночи. Я видел реакцию Джо на мое выступление в «Золотой собаке». Повторить? Посмотреть, какое воздействие окажет эта реплика на Главного Горгона? Почему бы и нет?

— К чему споры? — вмешался я в разговор. — Я передал Джо кратенькое сообщение, он хочет передать его дальше. Я сберегу ваше время и сделаю это за него.

И, прежде чем Джо успел отреагировать, я произнес, стараясь звучать убедительнее:

— Дьявол раскован, доктор Горгон.

Джо реагировал еще более бурно, чем в ресторане. Его губы задрожали, лицо исказилось, он вытянул руку, схватил брата за плечо, ожидая, очевидно, что тот сейчас рухнет и начнет кататься по полу в истерике. Но Микеле вообще не реагировал.

— Занятно, — сказал он. И добавил: — И… что это значит?

— Ты что, не понял? — тряс его за плечо Джо. — Отупел?

— Замолчи. — Что-то звериное проглянуло в облике Микеле Горгона, в том, как он подался в сторону брата, — Ты до сих пор не избавился от привычки переть напролом, как со своим лотком на Кэнэл-стрит двадцать три года назад. Тогда ты отстоял свою позицию и продавал два пакета арахиса вместо одного. Но сейчас ты продолжаешь мыслить теми же древнеарахисовыми шаблонами, питаться теми же мелкими страхами. Сейчас…

Микеле Горгон умолк и повернул голову к телефону. Телефон тут же зазвонил.

— Прошу прощения, джентльмены. — Он отвесил нам по поклону. Мне с видом серьезным, брату — слегка иронически. — Кажется, мы сейчас получим сообщение несколько более интересное для каждого из нас, нежели загадочное заявление мистера Вильямса.

Он поднял трубку:

— Доктор Горгон у аппарата… Да, понимаю… Меня не было дома… Понимаю. Нет, еще не лег. — Долгая пауза. — Большое спасибо. Завтра я об этом прочитаю.

Он положил трубку. Наполнил свой бокал, закурил, устроился в кресле и принялся поочередно разглядывать меня и своего братца.

— Смешно, — изрек он наконец. — Очень смешно устроен этот мир. Вряд ли вас заинтересует эта новость, но мне сообщили, что в клинике доктора Элрода только что заколот престарелый итальянский джентльмен, недавно прибывший в наш город. Прискорбно. Весьма прискорбно.

Разумеется, я понял, о ком речь. Джовони, которого мы с полковником МакБрайдом старались защитить и сохранить, Джовони, при транспортировке которого полковник едва не получил пулю в лоб, так вот, Джовони погиб.

Я вскочил:

— Не может быть! Во сколько? И где были в это время вы, доктор Горгон?

Я замолчал и сел. В этот раз я потянулся не за шерри номер один, а к бутылке виски.

— Ваши эмоции делают вам честь, Вильямс, — растроганно проговорил Микеле Горгон. — Бедный старый итальянец! Весьма прискорбно. А что вы говорили про князя тьмы… э-э… лишенного цепей? Или скованного снова? На этот раз навеки. Цепями смерти.

Да, я взбешен, я в замешательстве. Значит, этот бандитский король заманил меня к себе, чтобы я не смог помешать убийству Джовони? Запланированному и выполненному без ведома Джо. Это я понял по его выпученным глазам.

Микеле обошел стол и обнял брата за плечи:

— Ты, Джо, как и наш друг Вильямс, — человек действия. И без этой твоей жажды действия нам не обойтись в повседневной жизни. Но не следует забывать, что физические порывы к действию должны управляться разумом. Если разумное начало не вмешивается, то правят инстинкты, рефлексы, импульсы — то есть, по сути, мы опускаемся до уровня животных. Если мозг перестает функционировать и оставляет тело, это тело можно выбросить, оно бесполезно. Причем неважно, управлялось ли тело мозгом, принадлежащим ему. — Пауза. — Вижу, я тебя озадачил. Но ты ведь не возражаешь, что мозг необходим телу, твоему телу. Будь это твой мозг или мой. Один мозг может управлять многими телами — но не наоборот. — Микеле Горгон перестал молоть языком и снисходительно посмотрел на озадаченную физиономию братца. — В общем, ты понимаешь, что я всегда готов тебе помочь, подсказать, поддержать тебя. Всегда готов, но не всегда это настоятельно необходимо. Короче говоря, твой сегодняшний визит излишен, неуместен. Ты это уже понял.

— Да. Понял. А Вильямс… уместен?

Микеле улыбнулся:

— Считай это проявлением моей слабости, Джо. Каприз великого мыслителя. Все мы люди. Ты можешь спать спокойно. Спи, развлекайся да… — Он с неудовольствием покосился на бутылку виски. — Мистер Рэйс Вильямс сегодня — не твоя забота. — Он прикрыл рукой зевок, — скорее всего, деланый. — Поздно. Извините, Вильямс. Прием окончен.

Он не дал мне и рта раскрыть. Джо Горгон двинулся на выход, мне оставалось лишь последовать за ним. Скажете, мне надо было остаться? А зачем? Время позднее. Микеле Горгон воспользовался излюбленным женским приемом — оставил за собой последнее слово. Он исчез за маленькой дверью, в которую канула его жена, оставил нас вдвоем.

И вот странная пара пересекла поднятый на тридцать три этажа сад, подошла к лифту.

— Он парень что надо, а, Рэйс?

Ну что мне на это ответить?

Сонный лифтер закрыл двери, лифт пополз вниз, и вот, через некоторое время, мы на Парк-авеню. Джо вызывал на откровенный обмен мнениями «по-мужски».

— Вильямс, я тебя знаю, ты меня знаешь. И жизнь ты тоже знаешь. Судьи продаются и покупаются во все времена. Так до нас было, так и после нас будет. В городе ничего не изменилось. Газеты орут — да и пусть их орут. Мир наш невелик, тесен. Всем нужны деньги. Ты можешь мутить воду, но мир изменить — кишка тонка. Ни до меня, ни до Майка тебе не дотянуться. — Он глянул вверх, произнеся имя брата. — Майк любит пустозвонить, но если он размахнется, то ударит крепко. Как муху прихлопнет.

— Ты, я вижу, тоже любишь пустозвонить. К делу!

— М-да. — Он откусил кончик сигары и выплюнул его на мостовую. — Время неподходящее, чтобы шум поднимать. Сколько ты хочешь, чтобы выйти из игры и переключиться на гольф?

— Я в гольф не играю.

— Гм. — Он чиркнул спичкой и раскурил сигару. — Мы с тобой навидались приключений, Вильямс. Тебе, значит, не надоело? Напрашиваешься на новые?

— Понимай, как знаешь.

— О'кей. — Он ухмыльнулся. — Взгляд горгоны. — Самодовольная улыбка расплылась на всю физиономию. — Чушь собачья, но смысл есть. Что ж, я предложил, ты отказался. Привет.

Джо Горгон исчез. Рэйс Вильямс остался. И с этого момента он на мушке.

Пора домой. Ночь выдалась напряженная… На мушке. Что ж, не в первый раз. Даст Бог, и не в последний. Если бы каждый раз, когда угрожала опасность, я отправлялся путешествовать, я бы уже накрутил сотню витков вокруг земного шара. Но кто бы финансировал эти кругосветные круизы?

Разумеется, я принял угрозу Джо Горгона всерьез. И в то же время не без удовольствия. Они явно меня боятся. Проще простого прихлопнуть жалкого наркомана. Не так уж сложно прикончить пациента лечебницы. Но отделаться от Рэйса Вильямса… Многие пытались. Но немногие в состоянии рассказать о своих попытках. Я не из тех, кто бежит при звуках выстрелов. Если я и бегу, то на эти звуки, а не от них. И если Джо Горгон без всяких угрызений совести всадит в меня пулю, то и я продырявлю его без всякого сожаления. Все по справедливости.