Мы перелезли через забор.

О'Рурк оставил своих копов снаружи и в моем сопровождении поднялся по ступенькам. В доме уже топали его подчиненные и коллеги. Некоторых я узнал. Были здесь и лучшие детективы городской полиции. Высокий седой мужчина подошел к О'Рурку:

— Пока никого не нашли. Постель не тронута. Спать, как видно, не собирался. Но его самого нигде нет.

— М-да. Надо дом обыскать.

— Ищем.

К детективу подошел коп в форме. В руке топор.

— Что в погребе, Тим? — обратился к нему седовласый сыщик.

— Мыши не нашли.

— Дай-ка мне твой топорик.

— На кой он тебе? — поинтересовался О'Рурк.

— В его спаленке шкаф заперт, а ключа почему-то нет. Подозрительно.

— Дай сюда, я сам.

О'Рурк схватил топор и загрохотал вверх. Я понесся за ним. Войдя в спальню, он сразу направился к шкафу и подергал ручку.

— Эй, полковник! — Он прислушался, приподнял топор, опустил его, повернулся к одному из копов: — Здесь осторожнее шуруйте. Бумаг не трогайте. — Затем снова занялся шкафом. — Может, и без топора обойдемся.

Он рванул, приналег плечом… Дверь держалась. Тут взгляд О'Рурка упал на скрученный возле ножки кровати провод, который я когда-то видел свешенным из окна.

— Конечно, по проводу кто-то мог сюда влезть. Но как парень умудрился его сам себе выкинуть в окошко?

Я рассказал О'Рурку о мелком уголовнике Тони, сбежавшем из-под опеки полковника с помощью этого электрического кабеля.

— А-а, тот, которого хлопнули на прошлой неделе, — кивнул О'Рурк. — Ох, любит этот полковник секретничать! Что-то скажет, о чем-то молчит, а где и наврет, недорого возьмет. А мы расхлебывай. Два жмурика. А мне этого итальянца, Джовони, предъявили уже остывшим. Что делать, приказывают — выполняю. — Он хмуро на меня покосился: — Рэйс, об этом, о полковнике лучше пока помалкивать. Его трупа нам только недоставало. Ты его знаешь, конечно?

— Да. Полковник Чарльз Хэлси МакБрайд, друг помощника вашего шефа. Вне всякого сомнения, на него работал.

— Ну так, сходится. В конце концов, шефа можно понять, если он хочет утереть нос прокуратуре и правительству. Эти Горгоны наглеют. Я тебе назову двадцать пять убийств в Нью-Йорке, которые висят на Микеле. И одно вполне можно провести через суд. Я…

Тут его окликнул кто-то снизу.

— Иду! — отозвался он. — Рэйс, глянь пока, чтобы этот шкаф не убежал. — Пошли! — бросил он копу, стоявшему у двери, и они оба затопали по лестнице, прикрыв за собою дверь.

Чего еще надо детективу-любителю! Волшебная сказка, да и только. Один в комнате с тысячами улик, открывающихся лишь ему, незамеченных неуклюжей полицией. Вот в роскошной библиотеке обнаружен труп. Полиция все обыскала, никаких следов. Но наш герой-одиночка находит в углу воз свежего сена, в другом — дюжину окровавленных мечей; вытаскивает из-под кровати трехтонный грузовик, на котором в библиотеку въехал убийца… Нет-нет, не спорю, есть, конечно, улики, если ребята не поленятся их тебе подарить. Но сигарный пепел говорит мне лишь о том, что кто-то курил сигару. Маловато, не правда ли? Вот письма — другое дело. Бумаги, бумаги… Читай и вникай.

От бумаг меня, однако, отвлек негромкий щелчок.

Я отступил чуть в сторону, с интересом глядя на шкаф. Ручка его дверцы тем временем медленно повернулась. Дверь шкафа приоткрылась. Шире. Еще шире. Вот и фигура видна.

Бледное лицо, слегка испачканное. Мешковатая синяя рубаха. Руки недоростка, одна в кармане. Знакомое лицо, знакомая фигура. Флэйм, Флоренс Драммонд. Тварь уголовная.

— Влипла, кажется, — заморгала Флэйм, привыкая к яркому свету.

— Похоже, — согласился я, не снимая ее с прицела.

Она слабо улыбнулась и вынула руку из кармана. Без оружия.

— На просьбы и объяснения времени нет, Рэйс. Да и что тут объяснять… Ты что со мной собираешься делать?

— Надо растолковывать? Ты шестерка Горгонов. На них гора трупов. Ты с теми, кто держит меня на мушке. То есть ты держишь меня на мушке.

— Ради бога, Рэйс, не время для демагогии. На тебе и без Горгонов больше мушек, чем на дохлом опоссуме.

— Значит, влипла. Разве что сдашь Горгонов. — Я всмотрелся в ее лицо. Усталое. Темные круги под глазами.

— Хочешь сделать из Флэйм стукачку? Ты… Я могла бы сказать тебе, что, отпустив меня, ты сохранишь человеку жизнь. Я могла бы… Ты отпустишь меня? Отпустишь?

— За красивые глаза?

— Стукачкой тебе меня не сделать. Зови копов. Или прочь с дороги.

Она оттолкнула меня и шагнула к двери, как будто не зная, что в доме полно полиции.

Я схватил ее за руку и швырнул обратно. Она сверкнула на меня глазами. Глазами, полными ненависти, гнева, вызова. Но она, очевидно, увидела мои глаза, ибо тотчас увяла, сникла и опустила взгляд, еще прежде, чем я успел раскрыть рот.

— Ты привыкла крутить людьми, как тебе вздумается, — сказал я, сжимая ее запястье еще крепче. — Ты что-то знаешь, и из тебя можно что-то выжать. Вот пусть копы и выжимают.

Она склонилась, прижалась к моей груди, всхлипнула. Я поднял ее голову за подбородок. Слезы настоящие. Губы дрожат. Вроде не прикидывается. Как будто снова девочка, но без следа юности в глазах.

— Рэйс, Рэйс… Отпусти меня. Дай мне… Нельзя мне в полицию… Ты не представляешь, что это значит… Отпусти…

Может быть, ее близость. Не знаю, закусил ли я губу, не заметил, погладил ли ее волосы… Но губы мои шевельнулись, и я произнес слова, которых вовсе не собирался произносить:

— Флоренс, я люблю тебя.

Она улыбнулась, поднялась на цыпочки, поцеловала меня… И тут же отпрянула.

— Вот и молодец, Рэйс. Вот и все в порядке.

Она сунула мне ключ от шкафа и повернулась к двери. Но шагнуть ей не удалось, так как рука моя автоматически сомкнулась на ее предплечье.

— Ты… Разве ты меня не отпустил?

— Нет. Не отпустил.

— Но ты должен! Должен! После…

— Должен. Я должен тебя задержать. И сдать полиции. Я могу не видеть тебя, не смотреть в твои глаза. Но от себя я никуда не денусь. Уж там жестокий я, убийца хладнокровный, как в газетах строчат… Но против интересов клиента я еще не действовал. И сейчас не собираюсь.

Снизу донесся топот. Похоже, копы направлялись к лестнице.

— Так. — Флэйм сосредоточилась. — Значит, так: ты отпускаешь меня и получаешь жизнь своего клиента.

Я заколебался:

— Слово чести?

— Слово чести Флэйм. — Она засмеялась хрипло, как будто лопата угольщика заскребла по бетонному полу погреба.

— Когда?

— Через полчаса в кафе «Мария», — сказала она, глянув на свои наручные часы.

— «Марию» закрыла полиция.

— Но не для меня и не для тебя. Я все равно уже сказала Рудольфу Майеру, чтобы он вызвал тебя туда. Он с тобой еще не говорил?

— Нет.

— Что ж, значит, не успел. Так что решишь?

— Как ты отсюда выберешься?

Я подумал об О'Рурке. Довериться ему? Чтобы он выпустил Флэйм. Нет, исключено. Реакцию копа на такое предложение легко себе представить. Выпустить ее в окно, по шнуру от лампы? Но внизу тоже гуляет полицейский. Повернулся к Флэйм.

Она подошла к двери, приоткрыла ее.

— Там полно полиции, — «утешил» я ее. — Может, окно…

Она покачала головой и приложила палец к губам. Мне снова захотелось ее удержать, на этот раз по иной причине. Мышь не проскользнет сквозь это сборище копов.

Я пожал плечами. В конце концов, я выпустил ее ради клиента. А если ее поймают…

— Значит, в кафе «Мария», — шепнула она и выскользнула за дверь. Рука моя сама поднялась вслед, как будто желая ее задержать.

Прислушался к ее шагам — не слышно ни звука. Во всяком случае, в женщину они палить не станут.

Тут до меня вдруг дошло, что она одета по-мужски. Может, еще и вооружена. Черт бы ее подрал! Дьяволеныш с крылышками. Ангелочек с хвостом и рожками-копытцами.

Открыл дверь, снова прислушался. Внизу голоса, негромкие. Сверху топот, гораздо громче.