Ситон разливал джин. Наполнив бокал до половины, он плеснул туда воды и подал его Вашингтону. Тот брезгливо сделал глоток. Джин был теплый. Его взбесило, что человек, который мог жить на этом цветочном острове как король, пьет теплый джин. Он не желал приучать себя довольствоваться чем попало.

— Так или иначе, — продолжал Ситон, осушив бокал и вытирая усы, — вам не нужно столько людей, сколько в прошлый раз. Целый батальон.

— Нет, на этот раз нам хватит троих. Переводчика и двух носильщиков.

— Возьмите с собой полицейского, — предложил Ситон.

— В этом нет необходимости, у меня есть ружье.

— Вы не можете взять с собой ружье, — решительно возразил Ситон. — С вами пойдет полицейский.

— Это все равно что носильщик, — сопротивлялся Вашингтон. Ему не хотелось идти с полицейским. На хорошего полицейского можно положиться, а ему не нужны были надежные люди. — Если вы говорите, что нам будет трудно найти носильщиков…

— Вот именно, — подтвердил Ситон, закусив кончик уса.

Стелла повернулась к ним и заморгала, привыкая к тусклому свету.

— Здесь Хитоло, — сказала она.

— Что? — Вашингтон со стуком поставил стакан на стол и проговорил: — Ему не дали разрешения. Я сам занимался этим делом. Ему было отказано.

— Он здесь, — повторила Стелла. — Теперь уже ничего не поделаешь.

— Но как? — Он старался казаться невозмутимым и с прищуром смотрел на нее. — Почему он загорелся желанием идти с нами?

Она ответила не раздумывая.

— Это моя вина. Мне хотелось, чтобы рядом был человек, которого я знаю и с которым могу поговорить. Я не знаю местного языка и не смогу общаться с носильщиками и проводниками. Мне очень хотелось, чтобы он пошел, и, я думаю, — она отвела взгляд, — я думаю, он не так меня понял. — Она не думала, как объяснить появление Хитоло, и эти слова родились у нее сами собой. Как легко лгать, мелькнула мысль. Иногда это просто необходимо.

— Не так понял! — язвительно повторил Вашингтон. — Они понимают или не понимают в зависимости от того, что им выгодно. Его нужно немедленно отправить назад.

— Не отсылайте его, — попросила Стелла.

— Теперь, когда он здесь, уже все равно, — отрывисто проговорил Ситон. — И его можно взять носильщиком.

— Он клерк, — сказала Стелла, — а не носильщик.

— Если он оказался здесь вопреки воле начальства, — заявил Ситон, — он уже не клерк. Он крепкий парень. Нам нужно где-то найти еще двоих.

Вашингтон схватил бокал и единым духом прикончил джин. Он видел, что спорить бессмысленно. Джин поднял ему настроение. Трусость Хитоло известна всем. В прошлый раз он испугался не меньше примитивных туземцев из Майолы.

Вашингтон взглянул на Стеллу сквозь стекло бокала. Она победила. Но как ей это удалось? Наверное, она хорошо заплатила. Иначе он и носа не сунул бы в долину Бава. А если она рассчитывает на его защиту, так знает ли она, что ждет их впереди?

Стелла села между мужчинами. Положив ветку орхидеи на стол, она взяла свой бокал. Встретившись взглядом с Вашингтоном, она улыбнулась ему мягкой равнодушной улыбкой, как будто видела его впервые в жизни.

Светало. Над рекой висел густой туман, окутывавший деревья на другом берегу. Он поднимался от черной воды, словно дым от кипящего мазута. Было невероятно тихо. У берега качался на воде длинный, похожий на какое-то животное бревенчатый плот, двигавшийся, казалось, благодаря вяло теплившейся в нем жизни. Но в этой тишине чувствовалась некая напряженность. Стелле казалось, что джунгли живут собственной жизнью, не подчинявшейся законам природы. Огромными корявыми корнями деревья впились в землю, высасывая из нее жирную черную влагу, питавшую мясистые стволы и гигантские лопасти листьев. Их ветви тянулись на запахи и звуки, словно пытаясь ухватить все, что шевелится.

Стелле казалось, что в джунглях преобладает животное начало, и что стоит тронуть лист или сломать прутик, как обиженное растение станет мстить — по-своему, дико и ненасытно. Когда же она сошла из лодки на берег, ей почудилось, что нога ее упираются в гниющую человеческую плоть. Ступни ее утопали в иле — не том мягком водянистом иле, к которому она привыкла, но в странном, упругом, черном веществе, прогибающемся под ногами.

Вашингтон взял ее за руку и помог выбраться на твердую землю. Они стояли бок о бок и смотрели на лодку, из которой носильщики выгружали вещи. Районный комиссар дал им двоих провожатых — один из них был полицейский родом из деревушки в нижнем течении реки Бава, а второго они нашли в Майоле накануне вечером.

Все молчали, как будто боясь кого-то разбудить. И даже районный комиссар — человек далеко не впечатлительный — отдавал распоряжения приглушенным голосом. В лесу ощущалось чье-то присутствие. Громко заговорить, рассмеяться или свистнуть казалось богохульством, за которое последует немедленная расплата. Теперь уже все были на берегу. Темное тело Хитоло, шедшего последним, тенью выскользнуло из воды. Он стоял поодаль, окутанный туманом. Глядя на расплывчатые очертания его фигуры, Стелла подумала: вот такими мы все видим друг друга. Такой они видят меня. Начался процесс уничтожения.

Эти размышления не вызывали страха или сожаления. Никогда еще она не чувствовала себя настолько оторванной от действительности. В этот утренний час все еще спало, и ощущения Стеллы притупились. Все ее существо было подчинено единственной цели, словно ласточка, которая, повинуясь одному лишь инстинкту, летит к югу, не боясь непогоды, предпочитая смерть отступлению, упрямо гонимая вперед сознанием, что другого выбора нет. Прошлое, толкнувшее ее на этот шаг, оставило в ее душе пустоту, где иногда рождались волнующие чувства, осмыслить которые она была не в состоянии. Стелла даже позабыла о Дэвиде. Теперь она не была одинока. Она не вспоминала ни любовь, ни утрату, поскольку даже эти воспоминания могли помешать ей. Она просто стояла рядом с Вашингтоном, ожидая, пока носильщики уложат снаряжение и можно будет тронуться в путь.

Близлежащая деревня, накрытая зонтом пальм, выказывала признаки жизни. Слышалось осторожное шуршание, то здесь, то там в дверях тростниковых хижин мелькали фигуры людей. Неподалеку остановилась горстка ребятишек. Маленькие, призрачные создания с длинными, будто у гномов, руками в этот сумеречный предрассветный час больше напоминали лесных бесенят, чем отпрысков человека. Майола была самой северной точкой на границе округа Каирипи, и здесь нечасто появлялись белые люди, даже полицейские — туземцы в униформе.

Ситон сошел на берег вместе с двумя полицейскими, стоявшими по щиколотки в грязи.

— Ну, кажется, все готово, — сказал он. — Если идти напрямик, вы успеете совершить более половины дневного перехода еще до жары. Постарайтесь, миссис Уорвик, если получится, днем останавливаться на отдых.

Стелла кивнула, но его слова не тронули ее. Будь ее воля, они бы шли без привала до самой Эолы. Ей, похоже, и в голову не приходило, что может быть слишком жарко, что они могут устать, что им нужно будет хоть иногда останавливаться, чтобы поесть и набраться сил. Их тела были только средством транспорта, и физиологические потребности в расчет не принимались.

— Может быть, польет дождь, а может, и нет, — сказал Ситон. — После полудня, не раньше. Непредсказуемое время года. Погода должна быть хорошая. Для дождей еще рановато. И, если вы заблудитесь, миссис Уорвик, запомните: нужно идти вдоль реки. Хотя вряд ли вы заблудитесь. Держитесь реки, ваш муж говорил мне, что там проторенная тропа. Едва ли с вами что-то случится.

Разве что в Эоле, подумала она. Если что и случится, так только в Эоле.

Ситон протянул руку.

— Я вернусь за вами через две недели. Если вас здесь не будет, вам придется самим доставать каноэ. Или ждать пару месяцев, пока сюда наведается офицер патруля.

— Через две недели мы уже будем здесь, — сказал Вашингтон. Он говорил громко, но на последних словах голос его дрогнул. Он бросил быстрый нервный взгляд на окутанную дымкой стену деревьев. — Сколько еще будет висеть этот туман? — шепотом спросил он.