– Я узнал, что из группы „Ария” половина состава куда-то уходит и требуется много музыкантов! Мы все туда пойдём! У них – „Маршаллы”! У них руководитель – Векштейн! Они работают в Москонцерте!

И вот мы пригласили арийцев к себе на репетицию. Приехали Векштейн, Валера Кипелов и Володя Холстинин. Играли мы для них, играли, но в результате они пригласили только меня. Я долго думал: идти или не идти? Но интерес к нашим металл-аккордовским делам у меня уже пропал, мне давно хотелось делать что-то новое, а тут как раз такое предложение и поступило. Но параллельно я ещё в группу „Альфа” прослушивался – оттуда тоже пришло приглашение. В „Арию”-то тогда все прослушивались, со всей Москвы музыканты приезжали. И пока я ждал результатов прослушивания, я устроился к Сарычеву в „Альфу”. На прослушивании я немного поиграл на гитаре, потом мы побеседовали, и Сарычев говорит:

– Хорошо! Две недели репетируем – и на гастроли! Программа есть – и вперёд!

А потом позвонил Володя Холстинин и сообщил:

– Мы решили, что ты будешь!

„Здорово! – думаю, – но что же делать с Сарычевым? Неудобно как-то получилось”. Впрочем, как-то я разобрался с той ситуацией. Вот таким образом в январе 1987 года началась моя восьмилетняя „арийская” карьера.

Это был совершенно другой уровень, нежели в „Чёрном Кофе” или в „Металлаккорде”. Холстинин с Кипеловым пригласили меня в концертный зал „Дружба” на прощальный „арийский” концерт, чтобы познакомить с репертуаром, посмотреть, с чем придётся столкнуться. Я сидел и смотрел концерт „Арии” разинув рот. Для меня они были как люди с другой планеты».

А потом началась напряжённая репетиционная работа. Практически каждый день Сергей Маврин спускался в метро и ехал до станции «Спортивная», рядом с которой находился ДК имени Свердлова, где и располагалась «арийская» база. «По тем временам это был рай в Москве! Там стояли „Маршаллы”, о которых остальные могли только мечтать, а иные даже не слышали о таких аппаратах! Я помню, что туда частенько приезжали музыканты „Круиза” Монин и Безуглый, чтобы посмотреть на эти „Маршаллы”! Но помимо „Маршаллов”, которыми была уставлена вся репетиционная база, там имелась ещё и студия. Садись и пиши…» Кстати, именно там был записан альбом «Герой асфальта», заглавной в котором стала песня молодого гитариста Сергея Маврина.

Символами этого музыкального рая на земле служили две розовощёкие буфетчицы, мать и дочь, у которых для музыкантов всегда были под прилавком припасены разные деликатесы. «Но мы тогда не заморачивались, относились к этому, как к должному, – говорит Маврик, – тем более что знали: параллельно готовится выстрелить группа „Мастер”, состоявшая из музыкантов, покинувших „Арию”, поэтому у нас стояла задача сделать группу лучше, чем она была до нашего в неё прихода».

По тому же маршруту, «Красногвардейская» – «Спортивная», Сергей Маврин ехал и на свой первый концерт в составе «Арии». Это была целая серия концертов, которая прошла в Лужниках, в Универсальном спортивном зале «Дружба». То, что будет аншлаг, чувствовалось уже в метро. Фаны начинали стрелять лишний билетик на перроне, а над головами реял нарисованный кем-то жалобный плакат «Куплю билеты на „Арию”!». Вот среди этой толпы фанов Сергей Маврин с гитарой за плечами шёл на свой первый суперсейшен.

Всё там для Маврика происходило как в кино. «Я запомнил те концерты ещё и потому, – вспоминает Сергей, – что в гримёрке после концерта меня обступили финские журналисты. В самом конце программы я сыграл соло, как велел Векштейн, потому меня, наверное, они и выделили из всей группы…»

В конце 1988 года, когда группа покинула Виктора Яковлевича Векштейна, маршрут «арийских» поездок изменился. Теперь Сергей ежедневно путешествовал из Орехова-Борисова на «Полежаевскую», где на улице Куусинена в помещении Всесоюзного общества слепых располагалась база их нового продюсера Фишкина. Там же репетировал «Автограф», там же Маврик познакомился с Артуром Беркутом. «Уйдя от Векштейна, – рассказывает Сергей, – мы попали под другую крышу, на другую базу. Аппарат был не хуже, лишь в некоторых нюансах он проигрывал. Там не было „Маршаллов”, а были „Фендеры”, потому что Ситковецкий, лидер „Автографа”, был фанатом „Фендеров”. Другая база – другая жизнь…»

Одним из проявлений славы, которая, не замедлив, пришла к Сергею Маврину, стали стены подъезда его дома в Орехове-Борисове, с первого по шестнадцатый этаж исписанные названиями «Ария» и Iron Maiden. Причём не только краской, но и губной помадой. До сих пор Маврин видел такое только дома у Валерия Кипелова, у которого он почти ежедневно бывал в гостях. Теперь графическое бремя известности довелось вкусить ему самому. «Но я тогда это воспринимал нормально, меня это абсолютно не шокировало. Подумаешь, исписали! Значит, живут где-то здесь люди, которые слушают нашу музыку!»

В составе «Арии» Сергей Маврин объехал практически весь Советский Союз, и сейчас, о каком бы городе ни зашла речь, он тут же готов рассказать историю, которая там произошла с его группой. «Но всё равно, даже если у нас бывали удачные гастроли, даже если нас селили в самых шикарных гостиницах, в Москву я всегда возвращался с особым чувством, – говорит Маврин. – Меня очень волновал последний час в поезде, когда уже подъезжаешь к Москве, когда уже собраны вещи и ты просто сидишь и смотришь из окна. И вот уже показались до боли знакомые и родные полустанки: Панки, Вешняки, Перово… А выходишь на вокзальную площадь – и всё вокруг будто вверх летит: такая здесь широта, свет (даже если погода плохая). Москва вся светом пронизана насквозь, оттого в ней переплетены и мощь, и радость!»

Всем любителям русского рока известно, что Москва Армена Григоряна начинается в Московском авиационном институте, где 1 сентября 1977 года на вводной лекции первого курса Армен познакомился с Виктором Троегубовым, и некоторое время спустя они создали группу «Крематорий». Именно с конспектов, зачётов, вечеринок и прогулов лекций началась эстетика «Крематория». Тогда же появился и символ группы – здание с высокой трубой.

Но мало кто знает, что ещё до «Крематория» Армен играл в хард-роковой группе «Атмосферное Давление», которая базировалась в красном уголке ТЭЦ № 12 на Бережковской набережной. Ребята репетировали очень серьёзно, даже прогуливая институт, сидели там с девяти утра до девяти вечера с перерывом на обед. «Атмосферное Давление» успело дать несколько настоящих концертов, один из которых состоялся в… югославском посольстве, и записать магнитофонный альбом «Корабль дураков».

Между прочим, ТЭЦ – тоже здание с высокой трубой. Возможно, уже тогда у Армена родилась идея уточнения направления движения собственного творчества и создания «Крематория».

В 1997 году «Крематорий» совершил гастрольный тур по 77 городам России, а также ближнего и дальнего зарубежья. Все средства, заработанные в этой поездке, музыканты вложили в покупку небольшого домика неподалеку от метро «Сокол», где они устроили свою студию. Любопытно, что купили они здание бывшей котельной, которая была увенчана, разумеется, высокой трубой. Зная, как сложно было в 1990-х годах в Москве с покупкой недвижимости, я не думаю, что Армен специально выбирал именно такое здание, а приобрёл то, что было. Но так случилось, что выдуманный мир превратился в мир вполне реальный.

Я специально встретился с Арменом Григоряном, чтобы поговорить о тех пределах, в которых раскинулось море его Москвы.

Армен Григорян

– Вообще полем нашей деятельности, гулянья то есть, – начал свой рассказ Армен, – был такой сектор: улица Тверская от Маяковки с заходом на Пушку и по Садовому кольцу до Арбата. Вот здесь у нас всё и происходило. Зато, например, в Замоскворечье мы никогда не ездили.

Мы вышли на площади Маяковского, чтобы дальше пойти пешком так, как это бывало в те времена, когда метро «Пушкинская» ещё не было. Тогда Григоряну с друзьями для того, чтобы заглянуть на Пушкинскую площадь, о которой он написал одну из лучших своих песен, приходилось идти пешком от Маяковки. Но вначале мы свернули на Садовое кольцо и отправились к булгаковскому дому.