Поскольку пиджаки оказались не только стильные, но были пошиты из прочной, выдержавшей катаклизмы времени ткани, то «Твистеры» потом целый год в них выступали.

Имидж играл важнейшую роль в шоу «Мистера Твистера». Когда ансамбль ещё только-только начинал играть, Валера сразу сказал:

– Одеться бы надо.

Олег и Вадик моментально согласились:

– Конечно! А как же! Поскольку мы артисты, то, естественно, должны отличаться от публики, которая просто ходит по улице.

Усманов конфисковал у матери очень стильное габардиновое пальто стального цвета а-ля плащевая ткань, которое можно видеть на многих твистеровских фотографиях середины 1980-х. Потом Олег подарил его какому-то фану.

Подруга усмановской матери, узнав, что Олег собрал группу и ищет старинную стильную одежду, принесла ему парусиновые штаны родом из 1950-х, которые Олег тут же перешил в «дудочки». Эти штаны тоже стали знаковой частью имиджа группы.

Но в основном «твистеры» одевались на Тишинке. Во времена Советского Союза это была самая крутая барахолка столицы. На площади стояло несколько комиссионных магазинов, но не они были главными действующими лицами Тишинки. Каждые субботу и воскресенье с раннего утра вдоль этих комиссионок, а также на всём окрестном пространстве выстраивались бабушки, которые торговали разными чудесами из прошедшей эпохи: зонтиками с черепахами, старыми календарями, мраморными слониками, фарфоровыми тиграми, дедовскими галифе времён Второй мировой войны и плащами из болоньи, сохранившимися от разудалых 1960-х. Время от времени здесь собирались все продвинутые люди столичной тусовки. Кто-то встречался на Пушке, кто-то – на Гоголях, но многие художники, модельеры, дизайнеры и коллекционеры с утра пораньше спешили на Тишинку, пока ещё не разобрали самые ценные вещи. Здесь же можно было встретить музыкантов из модных «волновых» групп, искавших стильный «прикид». Пижонское габардиновое китайское пальто там можно было купить за десятку. Остроносые стильные ботинки – за пятёрку. Длинные пиджаки по моде 1950-х годов стоили от трёх до пяти рублей. У Ежа до сих пор дома висит куча галстуков «пожар в джунглях», которые бабушки продавали на Тишинке по 50 копеек за штуку.

– Извини за глупый вопрос, – спросил я как-то Усманова, – но, когда продают старые брюки, на них же должны быть потёртости?

– Понимаешь, – ответил Олег, – их раньше делали из габардина, а это была очень хорошая, прочная ткань, сейчас такую не делают. У меня остался пиджак от тех времён, который и сейчас надеть не стыдно: он только капельку засалился. Я иногда в нём хожу: чёрные джинсы, пиджак и чёрная шляпа – смотрится очень по-ковбойски…

«Чаёк» процветал до 1988 года. Потом Мосресторантрест, видимо, чтобы избавиться от завсегдатаев-рокабиллов, устроил там дешёвую стоячую кафешку, и это место потихоньку умерло. Сейчас от него осталась только тень в арке. А в его бывшем помещении торгуют теперь дамскими принадлежностями.

Тусовка, покинув «Чаёк», стремительным зигзагом перемещалась по Садовому кольцу в сторону Маяковки. Сначала на противоположной от «Чайкá» стороне Садового кольца народ облюбовал ресторанчик «Малахитовая шкатулка». Но вскоре вся чайковская тусовка перебралась в «Белград-3» на Смоленку – уютное местечко, спрятавшееся в переулочке между двумя корпусами гостиницы «Белград».

Но ещё летом 1986 года для «Твистеров» началась эпоха «Синей птицы».

«Однажды „олдовый хиппи” Вася Лонг дал мне прочитать „Ожог” Аксёнова, разумеется в самиздатовском варианте, – вспоминает Валера Лысенко. – Как раз в том романе Аксёнов описывает „Синюю птицу” начала 1960-х годов как культовое джазовое место. Я подумал, что надо найти, где она находится! Я стал спрашивать у знакомых хиппи, нет ли где такого кафе с названием „Синяя птица”? Они припомнили, что около Ленкома на улице Чехова встречали подобное название. И я нашёл этот подвал, где никакого джаза давно уже не звучало, это была обычнейшая общепитовская точка. Зато там жил кукольный театрик, который работал под эгидой Фрунзенского райкома комсомола, и я пошёл к ребятам, которые были ответственными за него, мы разговорились, и на волне перестройки райком решился начать делать там концерты».

«Твистеры» играли в «Синей птице» каждую неделю. После окончания сейшена музыканты выходили из клуба с чёрными разводами на лицах, как у шахтёров, потому что сцена в «Синей птице» была покрыта ковролином, из которого за время концерта выбивалось неимоверное количество пыли, толстым слоем оседавшей на лицах.

В «Синей птице» музыканты «Мистера Твистера» познакомились с Вэлом Литваком. Он пришёл на концерт, прислушался к исполняемой музыке и вдруг упал на спину и стал дёргать ногами от удовольствия. Потом поднялся, отряхнулся:

– Чуваки, так здорово!!!

Олег Усманов

Вэл на долгое время затормозил у «Твистеров» и начал выполнять функции администратора. Это называлось «ответственный за всё»: и инструменты перевезти, и о концертах договориться, и билеты на поезд купить. Когда «Твистеры» работали в Росконцерте, он уже официально числился администратором группы и получал за это государственную зарплату. Кстати, именно Вэл подсуетился, чтобы «Мистер Твистер» взяли в телепрограмму «Шире круг», которая снималась во Дворце спорта «Лужники». Также, пока «Твистеры» «зажигали» на сцене, Вэл покрутился в коридорах – и наших героев пригласили сняться в «Утренней почте».

Однажды в «Синюю птицу» заглянул Маврикий, центровой парень с улицы Горького, некогда входивший в тусовку так называемых «утёсовцев». Он очень пластично танцевал твист и рок-н-ролл с перекидками, хотя тогда уже мало кто знал, как правильно танцевать их, потому что эта культура у нас в стране давно уже была утеряна.

В дальнейшем Маврикий стал штатным танцором группы. В его задачу входило поднять на ноги и заставить танцевать нерешительный зал. Это было весьма актуально в 1980-х годах, потому что публика тогда была ещё очень скованной. Маврикий танцевал не на сцене, а прямо в зрительном зале, в проходах между кресел, будто он – один из зрителей. Видя, что танцора никто не арестовывает и не выводит под белы рученьки из зала, люди начинали подниматься со своих мест, чтобы присоединиться к его зажигательному танцу.

В самый кульминационный момент, когда танцевала уже треть, а то и половина зала, Маврикий исчезал… чтобы появиться на сцене среди музыкантов. Оттуда он продолжал дирижировать залом, показывая различные элементы танца, которые за ним потом пытались повторять все танцующие.

«У Аксёнова хорошо было сказано про то, что рок-н-ролл у нас в стране представлялся в виде хамского парня в кожаной куртке, поэтому его в 1950-х годах и не очень хорошо воспринимали, – размышлял однажды Ёж. – А твист вошёл… аккуратненько и стал потихоньку-полегоньку разрешённым танцем. В 1960-х годах твист танцевало намного больше людей, чем в 1950-х – рок-н-ролл. Тем более что рок-н-ролл – это сложный танец, и информации о нём почти никакой не было».

Однажды музыканты обнаружили, что вместе с их юными фанами в «Синюю птицу» стали приходить какие-то пожилые, уже поседевшие люди. Оказалось, что это мамы и папы их поклонников. В 1950-х годах они были стилягами. Только теперь это были уже взрослые люди, которые работали в Академии наук, МИДе или во Внешторге. «Твистеры» поздравляли их так: «Стиляге такому-то… отцу Игорька… посвящается эта песня…» И те пытались воспроизвести танцы, что были модными во времена их юности.

Вообще народ на концертах «Мистера Твистера» сразу начал танцевать, но это был ещё не акробатический рок-н-ролл, научиться танцевать который тогда было просто негде, а уличный на четыре такта, то есть какие-то элементарные повороты без всяких выкрутасов. Но для того времени и это было очень здорово!

Те, кто танцевал сольно, крутили в основном твистовые коленца. Умельцы знали по нескольку сотен таких неповторяющихся коленец. А Маврикий в ритме твиста садился на шпагат или делал сальто, что вызывало обязательный взрыв восторга у окружающих.