Два консула 74 года до н.э., М. Аврелий Котта и Л. Лициний Лукулл, настояли на возобновлении войны с Митридатом; первый немедленно начал морскую операцию, но скоро был заблокирован в Халкедоне, и второму пришлось его выручать.

От Халкедона Митридат двинулся к Кизику. Теперь это полуостров, но в античности он был островом, соединенным с материком мостом. Плутарх пишет, что «Митридат осадил Кизик с двух сторон: с суши, окружив его десятью лагерями, и с моря, блокировав своими кораблями пролив, отделяющий остров от земли» (Плутарх «Лукулл» 9.3). Аппиан добавляет такую деталь: «Имея избыток в людях, он быстро вел осадные работы, отрезав гавань двойной стеной и окружив рвом остальные части города» (Аппиан «Мит.» 73); наряду с этим создавались насыпи, чтобы подвести к стенам тараны. Тем временем понтийский флот доставил к стенам осадную технику (см. илл.), включая деревянную башню высотой 100 локтей (150 футов, или 46 м), несущую катапульты и стрелков из пращ. Однако Митридату успех сопутствовал не в большей степени, чем пятнадцать лет назад при Родосе. Все его машины, «прекрасная работа Никонида Фессалийского» (Плутарх 10.2), были повреждены штормом, а в лагерях вследствие антисанитарии вспыхнула эпидемия. В конце концов Митридат вынужден был отступить.

Лукуллова стратегия изнурения противника, которую Плутарх образно называет «битьем Митридата по желудку» (Плутарх 11.1), не оченьто нравилась его легионерам, так как лишала их возможности пограбить. Возможно, вследствие этого Лукулл решительно бросил свои войска на Фемискиру. Для осадных башен построили насыпи, прокопали подземные ходы, «такие большие, что в них могло сражаться множество людей» (Аппиан «Мит.» 78). Однако от осады, видимо, прошлось отказаться, потому что защитники обнаружили подземные ходы и запустили туда медведей, других диких зверей и даже рои пчел.

Последовавшая за этим осада богатого Амиса (теперь это Самсун на черноморском побережье Турции) приняла форму многочисленных эскалад. Похоже, что воины Лукулла утратили желание вести полноценные осадные земляные работы. Когда римский штурм в конце концов застал стражу врасплох, Каллимах, наместник царя в Амисе, поджег город, чтобы скрытно бежать, и ему удалось вызвать большую неразбериху. Пока воины грабили горящие дома, Лукулл тщетно пытался спасти город от разрушения. На следующий день, говорят, он плакал при виде развалин, совсем как Сципион на руинах Карфагена (Плутарх 19.4; Аппиан «Пун.» 132).

Тем временем Котта находился дальше к западу, при понтийской Гераклее, где он «строил машины, такие как «черепаха», которые он считал наиболее страшными для осажденных» (Мемнон 34.1). Когда же осадная техника не принесла ему победы, он в ярости сжег ее и обезглавил инженеров. Затем последовала блокада, и в голодающем городе нашелся предатель — начальник гарнизона сам открыл римлянам ворота. Однако и успех обернулся против римлян: первые вошедшие части захватили почти все добро и отказались поделиться с товарищами в лагере. Яростного столкновения удалось избежать только тогда, когда всю добычу собрали в одно место и справедливо поделили между всеми.

Город Тигранокерта, где Лукуллу удалось, наконец, окружить Митридата в 69 году до н.э., был столь богат, что помимо награбленного каждый солдат получил еще и по 800 драхм из общей добычи (Плутарх 29.3). И хотя мятеж в рядах войска не дал Лукуллу возможности нанести Митридату смертельный удар, ему разрешили триумф в Риме, украшенный «вражеским оружием, которое было очень многочисленным, и царскими осадными машинами» (Плутарх 37.2).

Право нанести последний удар досталось другому протеже Суллы, Гнею Помпею (позже названному «Помпей Великий»), после чего, в 63 году до н.э., он отправился в Иудею улаживать кризис престолонаследия. Хотя два ссорящихся брата, Аристобул и Гиркан, согласились признать арбитраж Помпея, преданные Аристобулу люди захватили Иерусалим и нашли убежище на укрепленной Храмовой платформе. Подойдя с севера, Помпей велел построить насыпь, чтобы заполнить огромный защитный ров глубиной 60, а шириной 260 футов (18 и 77 м). Иосиф Флавий говорит, что львиная доля работ была сделана в субботу, когда иудеям нельзя было работать, и они не могли помешать римлянам (Иосиф 1.146). Для того чтобы пробить стену и обстреливать восставших, были привезены машины из Тира, и через три месяца римляне вторглись в храм. Из уважения к святости места Помпей не разрешил своим войскам привычного грабежа, но сам не удержался от святотатства и вошел в Святая Святых.

Во время нападения Митридата на Кизик с моря самое заметное место среди его осадных машин занимала стоящая на кораблях башня, «из которой, когда ее приблизили к стене, был перекинут мост» (Аппиан «Митридатовы войны» 73); описание вызывает в памяти самбуку, которую Митридат использовал за пятнадцать лет до этого при Родосе. К счастью, историк Полибий подробно описывает вариант, использованный римлянами при Сиракузах в 213 году до н.э., скорее всего, это первое появление подобной машины, и мы сделали ее центром сцены.

Аппиан пишет, что пока защитники пребывали в растерянности, четверым воинам Митридата удалось перейти на стену, но они тут же были убиты, и атака захлебнулась. О стенах древнего Кизика ничего не известно, так что мы предложили схему закрытых переходов по верху стен и бойницы, закрытые ставнями, как в Гераклее-у-Латмуса. Такие укрепления было трудно взять с помощью лестниц, что может объяснить неудачу Митридата.

К эпохе войн Цезаря римские легионы уже давно славились своим искусством в строительстве полевых укреплений. Лучше всего оно проявлялось в том, как они каждый вечер окапывали лагерь после дневного марша. Часто упоминается, что при осаде строился такой же лагерь, а то и два, как, например, у Сципиона в Нуманции. Однако немецкий ученый Вилли Либенам считал, что можно выделить особый стиль осады, когда римляне вообще отказывались от подготовительных работ ради внезапности. Забавно, что на эту мысль его натолкнула осада Гомфи, городка в Греции, который Цезарь подверг «решительной атаке» (repentina oppugnatio) в 48 году до н.э., когда город закрыл перед ним ворота. Но ведь даже здесь его легионеры первым делом построили лагерь около города, затем соорудили лестницы, крытые галереи и переносные щиты (Цезарь «Гражданская война» 3.80). Приступ, когда до него дошло дело, действительно был стремительным, но приготовления Цезаря велись со всей тщательностью.