При Родосе Деметрий вначале устроил атаку на гавань с помощью кораблей, надеясь отсечь морской город от союзников.

«Он начал готовить два навеса: один для камнеметных машин, другой для стрелометов. Каждый из них был привязан по сторонам к двум кораблям. Еще он построил две четырехэтажные башни, более высокие, чем башни гавани, каждая из них была установлена на два одинаковых корабля и привязана так, чтобы при движении вес распределялся равномерно. Он приготовил также плавучий частокол, скрепив прямоугольные брусья так, что когда они плыли, то защищали корабли от неприятеля, который мог бы подплыть и протаранить корабли, несущие машины. Когда все это было готово, он собрал наиболее крепкие суда, дополнительно обшил их досками, оборудовал щитами с бойницами, поставил в них трехпядевые стрелометы с наибольшей дальностью выстрела, и воинов, умеющих с ними обращаться, а также критских лучников. Затем, послав суда к берегу, он перестрелял тех людей на городских стенах, которые пытались надстроить крепостную стену» (Диодор Сиц. 20.85.1–3).

Неспокойное море и активное сопротивление защитников раз за разом срывали атаки Осаждающего, так что ему не удалось захватить гавань. Перенеся свое внимание на береговую сторону крепости, Деметрий приказал построить гелеполь в дополнение к различным «черепахам» и галереям, но и тут был отбит. Даже гелеполь пришлось отвести назад, потому что родосцы подожгли его. Наконец Антигон посоветовал сыну заключить мир с городом. Витрувий, единственный из историков, рассказывает красочную историю, как родоский инженер по имени Диогнет помешал продвижению гелеполя, накачав в низину на его пути грязь и сточные воды. Огромная машина, по его словам, «завязла в топи и не могла двинуться ни вперед, ни назад» («Об архитектуре» 10.16.7).

Гигантская осадная башня, или гелеполь (покоритель городов), стала чемто вроде визитной карточки Деметрия. Самая большая из них, использованная при осаде Родоса, была построена Эпимахом Афинским. Четыре античных автора сохранили нам детали: Афиней, Витрувий, историк Диодор Сицилийский и биограф Деметрия Плутарх, писавший около 100 года н.э. Конечно, все они сверялись с более ранними источниками, возможно даже и с утерянной работой самого Эпимаха; описание Диодора особенно похоже на пересказ технического руководства. Он отмечает, что колесное основание машины, или «решетка» (эскарион), имело стороны длиной «почти 50 локтей» (Диодор Сиц. 20.91.2), что совпадает с 48 локтями (72 фута, или 21 м) у Плуарха и Афинея; но «60 футов» Витрувия (17,75 м) — явная ошибка. Диодор говорит, что поперечные балки разделяли внутреннее пространство основания с интервалом 1 локоть (46 см), «так, чтобы оставалось место для тех, кому суждено было двигать машину вперед (Диодор Сиц. 20.91.2); ясно, что именно в эти балки должны были упираться множество людей, толкающих машину.

Машина катилась на восьми колесах, но неизвестно, располагались ли они в два ряда по четыре колеса или в четыре ряда по два колеса. Последний вариант, видимо, привел бы к образованию глубокой двойной колеи, тогда как при первом вес машины более ровно распределялся по поверхности почвы. Колеса были толщиной 2 локтя (3 фута, или 0,92 м) и обиты железом. Мы знаем, что гелеполь, построенный для Деметрия за три года до этого при осаде Саламина на Кипре, имел только четыре колеса, каждое высотой 8 локтей (12 футов, или 3,7 м), а более крупные колеса обычно делаются, чтобы двигать башню было легче, но нет никаких свидетельств, что машина при Родосе имела такие же колеса в 8 локтей. Диодор предполагает, что колеса также давали возможность машине двигаться вбок, но остается загадкой, как именно это достигалось.

Сам гелеполь был разделен на девять этажей, на каждый вело по две лестницы, одна для поднимавшихся, другая для спускавшихся, чтобы избежать столкновения. Афиней говорит, что в целом он был высотой 90 локтей (134 фута, или 39,9 м); меры Витрувия опять поскромнее — 125 футов, или 37 м, а цифра Плутарха — 66 локтей (98 футов, или 29 м) — скорее всего является опечаткой, а правильно — 96 локтей (143 футов, или 42,6 м). И опять же Диодор дает значительно больше сведений, говоря, что стойки по углам башни были «почти 100 локтей высотой» (Диодор Сиц. 20.91.4), но стояли не вертикально, а немного наклонно к центру. Подобное сооружение могло бы достигать 135 футов высоты (40 м), как предыдущий девятиэтажный гелеполь Деметрия в Саламине.

Каждый уровень имел спереди окна, прикрытые ставнями, через которые можно было вести огонь любыми снарядами. Ставни, очевидно, снаружи были обиты подушками из шкур, набитыми соломой, как матрасы, чтобы смягчать удары вражеских снарядов. Открывались ставни скорее всего наружу, но непонятно, крепились ли они к верхнему или нижнему краю окна.

Нижний этаж саламинской башни, который был лишь немногим меньше, чем у родосской, предположительно вмещал трехталантные камнеметатели, т.е. орудия для метания каменных шаров весом три таланта (171 фунта, или 78 кг). Такие машины весили очень много и были длиной около 33 фута (10 м), а шириной 20 футов (6 м), так что места хватило бы только для трех камнеметных машин, стоящих вплотную друг к другу. Однако даже сама торсионная рама превышала по высоте 13 футов (4 м), так что это помещение должно было быть значительно больше, чем в обычной осадной башне. Здесь явно прослеживается намерение сосредоточить обстрел тяжелыми снарядами на верхней части крепостных стен, где и люди, и каменная кладка наиболее уязвимы, но третий этаж гелеполя, судя по всему, уже был выше большинства городских стен. Было мало смысла развертывать артиллерию на верхних этажах башни, где ее неспособность стрелять вниз только мешала, но для стрельбы с большого расстояния расположение катапульт на третьем и четвертом этажах могло иметь смысл. Остальные этажи в этом случае вмещали стрелков из самого разного оружия.

Большое количество деревянных балок, из которых состояла машина, представляло большую опасность пожара. Диодор сообщает, что для защиты от огня передняя и боковые стенки башни обивались листами железа. Витрувий, с другой стороны, пишет, что машина была покрыта подушками из кож, что явно было и более легким, и более дешевым средством защиты от огня.

Но похоже, что Витрувий опять ошибается, потому что известно, что родосцам удалось сбить несколько железных листов с башни Деметрия, подставив деревянную конструкцию под удар зажигательных снарядов, после чего Деметрий предпочел отвести машину подальше. Задняя сторона башни вообще не подвергалась опасности, и самым разумным было оставить ее не только без защиты, но и вообще без всякого покрытия, обеспечив тем самым и необходимое освещение, и приток свежего воздуха.

Хотя Диодор, Афиней и Плутарх явно описывают одну и ту же машину, текст Витрувия, если его понимать буквально, рисует нам башню во всех отношениях меньшую. Он также единственный из всех приводит рассказ, как машина увязла в луже сточных вод, которую защитники крепости умудрились налить на ее пути. Ясно, что башня была столь тяжела, что колеса просто увязли в топи. Возможно ли, что Витрувий по ошибке описал здесь совсем другой гелеполь? Ведь известно, что Деметрий использовал такие же машины при Аргосе в 295 году до н.э. и при Фивах в 291-м. Рассказ Витрувия любопытным образом перекликается с текстом Плутарха, который отмечает, что гелеполь у Фив был таким громадным, что воины смогли продвинуть его лишь на две стадии (1200 футов, или 355 м). Не было ли это вызвано попаданием в топкое место?