Маркиз Кадис покинул короля, несколько упав духом, убеждённый в том, что его просто вежливо прогнали и что Изабелла мягко, но решительно отвергнет его план.

К его огромному изумлению, Изабелла пришла в восторг от его плана. Она тут же потребовала карту и с энтузиазмом принялась следить по ней, как Кадис указывал глубокие ущелья и тропы высоко в горах, по которым сильное войско могло бы тайно подойти к городу и неожиданно захватить его.

—                      Бог будет способствовать успеху твоего славного замысла, — сказала она, — и возвращайся ко мне с победой, преданный и отважный слуга!

Кадис ушёл от Изабеллы в такой же степени воодушевлённый, в какой он был расстроен, когда уходил от Фердинанда.

—                      Солдат должен заниматься войной так же, как он ест кусок мяса: сначала откусить край, а уж потом проглотить середину, — сказал Фердинанд сердито.

—                      Конечно, это правильный способ, — согласилась Изабелла.

—                      Это единственно возможный способ.

—                      Кадис говорил как поэт, настолько он был воодушевлён своим планом. Но его план одновременно и практичен. Он должен был объяснить тебе всё более тщательно.

—                    Наверное, я просто не дал ему достаточно времени. — Фердинанд рассмеялся. — Актёры в правительстве, а теперь поэты на войне! Я инстинктивно не доверяю таким людям, Изабелла, хотя и не могу сказать, что не восхищаюсь ими. Но не таким способом надо есть мясо и не таким путём захватывать Алхаму...

В феврале маркиз Кадис приступил к реализации своего плана. Прячась днём и передвигаясь ночью, отряд испанцев незамеченным просочился через границу и достиг Алхамы, а затем яростно обрушился на неё. Шпион, который был оставлен для наблюдения за штурмом с соседней высоты, вернулся, проделав в одиночестве опаснейший путь пешком, и сообщил, что Алхама пала. План маркиза Кадиса увенчался полным успехом.

Но немедленно вокруг Алхамы появились войска мавров. Кадис проник глубоко как острие шпаги, но рукоятка её обломилась. Фердинанд ворчал:

—         Теперь он полностью отрезан, как я и говорил. Я предупреждал его, но он не хотел слушать.

—         В этом плане есть перспектива, — сказала Изабелла. — Мы окажем ему поддержку и займём разделяющее нас пространство.

—         Я полагаю, что на этот раз «мы» означает «я», — сказал Фердинанд с мрачным видом. — Кадис шёл налегке; он может продержаться на запасах, которые обнаружил в Алхаме, месяц или в крайнем случае два. Я, конечно, не хочу, чтобы он голодал, но потребуется время, чтобы до него добраться.

Из-за зимнего времени года было трудно набрать солдат, но потихоньку войско собиралось, уступая красноречию Изабеллы и настойчивости Фердинанда.

—         Я хотела бы, чтобы Медина Сидония предложил нам свою помощь, — задумчиво сказала Изабелла.

Фердинанд пренебрежительно хмыкнул:

—         Медина Сидония наслаждается трудностями своего врага. Я говорил тебе, что они до сих пор в глубине души ненавидят друг друга.

—         Это неправильно.

—         Но это факт. Почему ты никогда не смотришь в лицо фактам?

Изабелла пригласила герцогиню Медина Сидония в Кордову.

—       Герцог самый близкий сосед Кадиса, — сказала она, — и может стать его самым близким другом! Какой позор для истинных испанцев стоять в стороне и продолжать личную вражду, когда их соотечественники голодают в Алхаме!

—                       На самом деле я думаю, — ответила герцогиня, — что мой муж ожидает только приглашения от вашего величества, чтобы оказать помощь. Мне известно, как сильно он любит вас, но он очень дорожит своей честью.

—                       Он нисколько не уронит её, сражаясь с маврами.

—                       Герцог уже сражался с маврами прежде, ваше величество, если вашему величеству будет угодно вспомнить его подарок — Гибралтар, сделанный вашему брату Генриху, — немного смущённо добавила герцогиня.

—                       Прикажи этой старой дуре! Ведь она твоя подданная, не так ли? — ворчал Фердинанд.

Было трудно приказывать высокорожденной андалусской даме, и было невозможно жене командовать своим мужем. Изабелла могла только попросить, что она и сделала.

Успокоив свою щепетильную честь, Медина Сидония развил активную деятельность. Он отправил Изабелле письмо, благодаря её за предоставленную возможность снова сражаться с маврами, и обещал немедленно повести своих людей для поддержки его доброго соседа маркиза Кадиса.

—                       Можно подумать, что он только что услышал о положении в Алхаме, — злился Фердинанд. — Я склоняюсь к тому, чтобы поспешить, ускорив свою подготовку, и самому отправиться на помощь Кадису. Я уже почти готов к походу.

Однако, к тому времени когда он был готов, Медина Сидония уже проложил свой собственный путь через территорию Гранады и под гром пушек подошёл к стенам Алхамы. Осаждённые распахнули ворота, и длинная цепочка тяжело груженных вьючных мулов потянулась внутрь с большим количеством оружия и запасов для защитников. Затем для демонстрации взаимного примирения, вызвавшей бурный взрыв радости в войсках, маркиз и герцог публично обнялись. В Алхаме двое бывших врагов похоронили свою древнюю вражду и поклялись быть друзьями всю жизнь, объединившись ради великой общей цели. Никто не мог сомневаться в искренности этого воссоединения, потому что военная обстановка придавала благоговейную торжественность их встрече, — город всё ещё был окружён милями враждебной страны.

Фердинанд, услышав об успехе войска Медины Сидония, развернул свою колонну и направился обратно в Кордову. Изабелла с радостью встретила его.

—    Я не сомневаюсь, что Медине Сидония было бы гораздо труднее достичь своей цели, если бы ты не следовал за ним с такой сильной армией.

—   В очередной раз победа ускользнула от мужа, и все военные почести достались другим.

—    Если ты хоть на миг вообразила, что я завидую твоим буйным андалусским подданным, то не думай, я вовсе не испытываю зависти! Правда, я бы хотел, чтобы они соизволили координировать свои военные действия с королём.

Оставив в Алхаме сильный гарнизон и достаточно продовольствия, герцог и маркиз вернулись в Кордову в сопровождении такого маленького эскорта, что люди говорили, что их, должно быть, сопровождали ангелы-хранители. Население, которое приветствовало их, объяснило благополучное возвращение из земли неверных романтическим везением коренных жителей андалусского приграничья. Но чувствительный нос Фердинанда уловил перемену политического ветра с юга. Он не мог понять, в чём дело: мавры оказались на удивление пассивными.

Кадис и Мендоса предстали перед своими монархами, которые по-королевски поздравили их: маркиз и герцог получили приглашение сидеть в присутствии их правителей.

Несмотря на отрицание Фердинандом своей зависти, Изабелла знала, что это не так. Герои Алхамы хотели вернуться в свои имения, чтобы какое-то время отдохнуть, но если они это сделают, то — Изабелла это точно знала — в королевском доме воцарится печаль.

—  В вашем плане, сеньор маркиз, был ещё один важный момент, — приветливо обратилась она к Кадису. — Покорение районов, расположенных между Алхамой и Кастилией. Какой город должен быть первым?

Кадис сразу же ответил:

—                         Лойа, ваше величество.

Изабелла взглянула на герцога.

—                         Без сомнения, Лойа, — подтвердил Медина Сидония. — Но для этого необходимы тяжёлые орудия. Стены массивные и очень высокие и сильный гарнизон. Мавры в Лойа никогда не спят.

—                         Пушек у нас в изобилии, — сказал Фердинанд.

Медина Сидония продолжал:

—                          Состояние дорог плохое. Будет трудно перевозить орудия без интенсивного строительства дорог, а это ликвидирует преимущество внезапной атаки.

—                          Я не думаю, что потребуются тяжёлые орудия. Мне почему-то кажется, — сказал Фердинанд, бросая искоса взгляд на Изабеллу, — что не всё благополучно в руководстве мавров. Нисколько не умаляя ваших успехов, мои гранды, я думаю, что мы должны штурмовать Лойу немедленно: вероятно, существует веская причина, почему тысячи мужчин смогли пройти пятьдесят миль по территории врага, и не один, а два раза, почти не вступая в сражения.