—              И конечно же, вы позволили ему сбежать? — спросил Фердинанд.

—              Естественно, ваше величество.

—              Пожалуй, это хорошо. Никогда не надо превращать придворных фаворитов в мучеников.

Изабелла узнавала всё больше деталей искусства ведения государственных дел. Они были непривлекательны. Но она должна знать их. Она живёт в этом мире. Мир всё же хорош, невзирая на отдельные мерзости, но его можно попытаться сделать лучше.

—              Евреи по всей Кастилии узнают об этом и ещё больше полюбят вас, — сказал Кабрера, обращаясь к Фердинанду. — И не преуменьшайте их силу и влияние.

—              Я этого и не делаю.

—              С другой стороны, некоторые из христиан (Перестанут быть вашими друзьями.

—              Они вернутся со временем, — сказала Изабелла. — Времена переменятся: жить станет лучше, когда урожаи станут больше. Все ужасы забудутся. Заботы Каррилло, страхи Генриха — всё это пройдёт, и наши проблемы тоже уйдут. Я это знаю. Я молюсь об этом. У нас будет мир.

Фердинанд покачал головой:

—              Мир наступит только тогда, когда успокоится король Генрих, но его личное спокойствие или даже его смерть вряд ли принесут мир в Кастилию и Арагон. Существует обозлённая Португалия. Есть угроза и со стороны Франции.

Прошло уже так много времени с тех пор, когда Изабеллу заботило отношение к ней соседних государств. И ей было непривычно вновь слышать об этом.

...Снова и снова во время ужина Андрес де Кабрера повторял Фердинанду:

—              Я никогда не забуду о вашей поддержке! И прежде чем вечер подошёл к концу, Фердинанд уже называл королевского казначея «мой дорогой друг».

Наступивший год был наконец-то отмечен богатым урожаем. Поля пшеницы, которые маленькая инфанта видела на горизонте, пожелтели и зазолотились под действием солнечных лучей. Осень 1474 года давала надежду на улучшение жизни — ведь даже голод когда-нибудь должен был закончиться.

Постепенно прекратились также и эпидемии, народ воспрял духом. По другую сторону Пиренеев стареющий король Франции отметил признаки возрождения благосостояния Испании и подумал о возможном возрождении её силы, если королевством будет управлять нежная, но сильная ручка Изабеллы, что становилось с каждым днём вероятнее. Во время встречи с юной принцессой он понял суть её тогда ещё складывающегося характера с проницательностью хитрого старого человека: Изабелла была слишком хороша для Испании. Следовательно, она совершенно не устраивала Францию: в качестве королевы соперничающей страны она никогда не должна занять трон, и для достижения этой цели Людовик использовал всё могущество своих дипломатических и военных сил.

Альфонсо Португальскому, всё ещё раздосадованному отказом Изабеллы, он отправлял курьеров с ценными подарками и хитро составленными подстрекательскими письмами, целью которых было разжигать его ревность. Должно быть, инфанта Кастилии посчитала его выжившим из ума, намекал король Людовик, слишком старым для сражений на поле любви. Возможно, строил догадки король Франции, она слишком красива, слишком чувственна, слишком самоуверенна. Людовик ханжески выражал притворную надежду, что Альфонсо никогда не придётся испытать умственный и физический упадок, которым страдает его кузен, король Генрих Бессильный.

Альфонсо Португальский кипел от ярости и рассылал приказы своим войскам о готовности к возможным сражениям.

Но даже если Альфонсо вынужден будет уступить и признать коронацию Изабеллы, заявлял Людовик, он, король Фракции, объединится с настоящей наследницей трона Кастилии, принцессой, которую враги насмешливо зовут ла Белтранеха. Ла Белтранехе исполнилось тринадцать лёг, она давно уже созрела для брака, и Людовик сообщал Альфонсо, что он не видит преград для династического союза между ней и королём Португалии, несмотря на огромную разницу в возрасте.

Альфонсо подумал, что тринадцатилетняя девочка может быть приятной женой, не говоря уже о других преимуществах, сопровождающих брак с наследницей Кастилии. Кроме того, он не сомневался в способности короля-паука Франции добиваться своих целей.

Герольды Альфонсо отвезли во Францию пространный ответ.

«Альфонсо, король Португалии, остаётся таким же сильным как и всегда, — и на войне, и в любви. Его армии уже собирают силы против знатных феодалов Кастилии, которые были околдованы Изабеллой». «Он также выступает за ла Белтранеху, — и будет бороться за признание её законной наследницей трона. И чтобы вдвойне укрепить этот трон, он, Альфонсо, король Португалии, женится на ней».

Вполне удовлетворённый успехами своей дипломатии, Людовик сделал следующий ход с помощью военных сил. Он нанёс удар по Арагону, справедливо рассудив, что Фердинанд поспешит на защиту своей родины и, если того пожелает Бог, погибнет в сражении. С помощью дипломатии можно заставить Португалию со временем выступить против Кастилии. Но ловкий удар шпаги может разом оборвать жизнь наследника трона Арагона и навсегда разъединить нации, которые вследствие брака, заключённого Изабеллой, угрожали объединиться и стать великой европейской державой.

«Это искусный план, — размышлял король Людовик, — один из самых удачных моих планов. С военной точки зрения он безупречен. Изабелла могла околдовать знатных вельмож Кастилии, но её чары не подействуют на швейцарских наёмников, которым плачу я сам и которые сражаются лишь за деньги».

...Курьер из Арагона прибыл сразу же, после начала там боевых действий.

—             Король просил меня передать... — начал герольд.

—              Я умею читать, — прервал его Фердинанд. — Прошу Вас снять шляпу и в следующий раз будьте добры стряхнуть с себя пыль, прежде чем предстанете передо мной.

—              Возможно, это плохие новости, мой дорогой, — сказала Изабелла. Лицо герольда было серым от пыли и ощущения срочности послания.

Фердинанд, умышленно не спеша, сломал печать и развернул свиток.

—                       Мой отец — бессмертен, — сказал он. Изабелле трудно было понять, хотел ли он сделать комплимент или, напротив, упрекнуть стареющего короля за то, что он отказывался умереть и освободить трон Арагона. — Ему не грозит никакая опасность.

—                       Но, сир, — пробормотал герольд. — Он находится в опасности. Он сражается с французами.

—                       Естественно, — согласился Фердинанд, медленно продолжая чтение, водя пальцем по каждой строке и зачитывая вслух самые крепкие выражения.

—                       Он сам принимает участие в сражении, верхом на коне.

—                        А вот это безрассудно, — произнёс Фердинанд.

В письме содержался призыв к сыну о помощи.

Французы, не утруждая себя формальностями официального объявления войны, внезапно нарушили границу у Руссильона и перешли в наступление.

—                        Я могу справиться с кавалерией, — стойко заявлял король, — и до настоящего времени нам удавалось её сдерживать. Но французы везут с собой артиллерию, наша собственная — устарела, и только ты можешь управляться с этими новыми пушками с нарезными стволами. Меня они приводят в смущение. Я жду тебя.

—                        Ты должен ехать, — произнесла Изабелла.

—                        Конечно, — отозвался Фердинанд.

Изабелла не заплакала, но лицо её стало грустным.

—                        Я буду скучать, мой сеньор.

Он не ответил.

—                       И молиться за тебя каждый день.

—                       Спасибо, Изабелла.

Ей было бы приятно услышать, что он тоже будет скучать. И хотелось бы услышать слова: «Позаботься о нашей инфанте». Но на щеках у него появился румянец, глаза засверкали: он уже сгорал от желания поскорее уехать сражаться. Это было понятно: ради блата государства... И разве не должна принцесса, не говоря уже о королеве, жить ради блага государства? Изабелла дотронулась до своего железного креста.