—      Конечно.

—    Даже если они потребуют отречения в пользу твоего брата?

Изабелла нисколько не медлила с ответом:

—    Даже если они потребуют вашего отречения в пользу Альфонсо. Но вы уверены, что они хотят именно этого? Ведь переговоров ещё не было.

—    О, я не знаю. Не знаю. Но я уверен, что они хотят моего отречения. Чего же ещё? Переговоры будут, и таковы будут их условия. О Боже мой!

Изабелла без всяких помех встретилась с Альфонсо: ей не препятствовали. Король, к которому присоединилась королева Хуана, изо всех сил старался быть приветливым с принцем и принцессой. Изабелла пыталась понять, что же случилось в водоворотах политических течений, почему она вдруг сделалась такой важной персоной. А к её брату относились с таким почтением, что казалось, король именно он, а не Генрих. Сам Альфонсо был склонен считать своё тюремное заключение чем-то вроде шутки...

—    Королева была в таком отчаянии, когда узнала о мёртвом ребёнке. Но единственной жертвой стала бедная собака, Герцог.

—      Но ведь ты тоже мог стать жертвой!..

—    Ну, в любом случае, меня освободили благодаря Каррилло и дону Фадрику. Ты слышала последние новости?

—    Я знаю, что ты жив и в добром здравии. Остальное не имеет значения.

—    Завтра королю Генриху придётся испить горькую чашу: он подпишет документ, который лишит ла Белтранеху всех прав и восстановит меня в правах первоочередного наследника!

Дон Альфонсо расправил плечи: он выглядел очень гордым и уверенным в себе. Как быстро её маленький братец из Аревало вырос и превратился в мужчину!..

—    Если бы только наша бедная матушка могла бы понять эту прекрасную новость! Как она была бы счастлива!

—      Всегда старайся заботиться о ней, Альфонсо.

—      Так и будет, обещаю.

—      Это точно, что король подпишет соглашение?

Альфонсо рассмеялся:

—     У него нет выбора.

Король поставил свою подпись, и договор в Медине-дель-Кампо за несколько недель стал известен всей Европе. Никогда ещё ни один король не терпел такого унижения. Язык документа был резким; грехи, несправедливость и тирания расцвели за время его правления пышным цветом, как никогда прежде в Кастилии. Он окружил себя неверными; растратил общественное богатство; его суды не проводили законы в жизнь. «Нас заставляет проливать слёзы, — таков был язык документа, — тот факт, что ваше величество полностью подчиняется графу Ледесма, дону Белтрану де ла Гуэве». В договоре было записано, что дон Белтран должен быть немедленно лишён доступа ко двору и всех политических постов.

Подписав этот договор, король Генрих публично признал, что королева нарушила супружескую верность, а дочь донья Хуана, так называемая инфанта, является незаконнорождённой.

В договоре содержались и другие пункты. Это касалось Альфонсо и Изабеллы. Ради спокойствия королевства и в интересах справедливости дон Альфонсо был признан принцем Астурии, наследником престола. Что касается Изабеллы, договор «умолял и требовал», чтобы её не могли принудить к замужеству без согласия всех трёх сословий королевства.

—    И что же по этому поводу сказала королева Хуана? — поинтересовалась Изабелла.

Альфонсо рассеянно посмотрел на неё:

—    Знаешь, сестрёнка, это странно. Королева ведёт себя так, как будто полностью удовлетворена соглашением.

Изабелла задумалась.

Унизив короля таким жестоким образом, мятежники разъехались по своим поместьям, к собственным делам. Дон Белтран исчез, мавры тоже. Королева уменьшила количество румян, которыми пользовалась. Никогда прежде она не была так мила; никогда она не прилагала таких усилий, чтобы казаться обаятельной, особенно в отношениях с Изабеллой, которая была ей теперь нужна. И так как двор стал теперь и безопасным, и благопристойным, то даже Каррилло признал, что теперь это место подходит для жизни наследницы престола.

—    Я бы предпочла уехать с вами и Альфонсо, — сказала Изабелла.

—    Моя дорогая девочка, что может делать принцесса среди священников и воинов?

—    Я не питаю отвращения ни к священникам, ни к воинам.

Каррилло хмыкнул:

— Конечно, вы им тоже понравитесь. Нет, я не боюсь, что вы будете отвлекать их внимание и это помешает им выполнять свои обязанности. Но для вас лучше остаться здесь, в самом центре событий, среди других женщин. Подумайте, однажды, может быть, совсем скоро, вы выйдете замуж. Я не могу позволить вам укрыться в Толедо; какой достойный претендент на вашу руку доедет до моей холостяцкой обители? — Он рассмеялся. — Мне рассказали те, кто сведущ в этих делах, что, когда мужчина ищет себе невесту, ему не нравится запах церковного ладана или кожаной сбруи, которыми пахнет моя обитель. Нет, мужчину влечёт запах духов, который он находит при дворе, — хотя я счастлив отметить, что теперь его стало меньше, чем прежде.

Изабелла улыбнулась: какое сложное сочетание разных людей в одном человеке — придворный, кабальеро и прелат.

Она осталась. Но на сердце у неё было вовсе не так легко, как казалось архиепископу. Королева Хуана все эти дни вела себя слишком хорошо, чтобы ей можно было доверять.

Большинство подданных короля Генриха ненавидели его. У других он вызывал жалость. Однако некоторые, движимые собственными интересами или уважением к титулу короля, всё ещё оставались ему верны. Они составили партию в его поддержку. «Несмотря ни на что, — говорили члены этой партии, — он никогда никому не причинял вреда». Для этих людей было утешением, что после подписания договора в Медине-дель-Кампо поведение короля стало увереннее и спокойнее. Разногласия, которые чуть было не вылились в гражданскую войну, казалось, утихли; тёмные тучи развеялись, а с ними исчезла и угроза бури.

Король Генрих, воссоединившись с королевой Хуаной и черпая у неё силы, теперь мог позволить себе быть уверенным и спокойным. Она указала ему способ компенсации потери власти и престижа, чтобы вернуть маркиза Виллену, снова завоевать симпатии армии и попытаться выбраться из болота бесчестия, куда договор в Медине-дель-Кампо погрузил его.

Этим способом было замужество Изабеллы. Государственно ориентированный брак.

—    Согласно условиям договора, она не может быть насильственно выдана замуж, — нервно произнёс король, его губы чуть подрагивали.

Голос королевы был резок, щёки побелели. Дон Белтран отсутствовал уже много недель.

—    Ради бога, Генрих, хоть один раз, только один раз поведи себя как мужчина! Постарайся рискнуть! Действуй! Перестань прятаться в углах, как таракан! Кто узнает, что Изабелла была... ну, давай назовём это «вынуждена» выйти замуж? У Изабеллы нормальный здоровый аппетит. Заставь её поголодать, попоститься какое-то время, и я думаю, она так проголодается, что согласится принять даже дона Педро.

—      Голод не помог, когда дело коснулось её брата.

—    Там были совершенно другие обстоятельства, — чопорно отозвалась королева. — Откуда я могла знать, что рыба была испорчена?

—    Конечно, нет никакого вреда в непродолжительном голодании, — сказал король Генрих, — и это может действительно помочь, чтобы склонить её принять предложение дона Педро. Но разве она не сможет отказаться от него впоследствии?

—    К тому времени она уже будет накормлена... — начала королева.

—    Ты используешь такие грубые слова, моя дорогая!

—     Эго жестокий мир, это жестокое королевство; ему необходим сильный правитель. Я называю вещи своими именами. Но ради твоего чувствительного уха, Генрих, давай скажем, что к тому времени, когда ей будет позволено прервать свой пост, она уже будет безвозвратно находиться в состоянии священного брака. Если я не ошибаюсь в своей оценке дона Педро Жирона, он выполнит свои брачные обязательства один раз, дважды, трижды, дюжину раз, прежде чем позволит ей появиться за праздничным столом.