Неожиданно с «чёрного континента», из места с необыкновенным названием Гвинея, расположенного на берегу, который вскоре получил название Золотой Берег, пришли удивительные новости. Было открыто баснословно богатое месторождение золота на территории, обследованной португальскими мореплавателями во время их продолжительных путешествий вдоль побережья Африки. Теперь Португалия стала ещё богаче. Изабелла сожалела о том, что Генрих так мало уделял внимания морскому флоту Кастилии; но Генрих игнорировал многое. Кастилия никогда не была сильной морской державой; на флот не обращали внимания и другие короли Кастилии...

—            Мы могли бы открыть это месторождение так же легко, как и португальцы, — размышляла Изабелла. Брат Томас всегда говорил мне, насколько велик этот круглый мир. Это смягчило бы те трудности, которые сейчас испытывает Генрих. Позволило бы оживить рынки путём строительства дорог, оросить заброшенные поля, предоставить работу бедным крестьянам, чьи поля сожжены солнцем. Многие становятся разбойниками только потому, что голодны и им нечего делать: они не могут собирать урожай на своих бесплодных полях.

Фердинанд пожал плечами:

—           Португальцы случайно сделали счастливое открытие, вот и всё. Я никогда не буду искать золото в Африке. Богатство достигается не с помощью авантюр и случайных находок, а путём экономии и правильных вложений капитала. — Этими словами он выразил бесспорную коммерческую философию арагонцев, торговой нации.

Взгляды Изабеллы были несколько шире.

—           Я верю в новые пути достижения богатства, — просто сказала она.

Фердинанд грубо похлопал её по животу, размеры которого уже не могли скрыть самые широкие юбки.

—           Пусть нашим новым богатством будет принц, — заключил он.

Но не все новости, приходившие в Дуэнас, были плохими. В Риме скончался старый Папа и папский престол занял новый — Сикст IV. Он не был сторонником Генриха Бессильного. Одним из первых актов нового папы было решение сложной проблемы брака Изабеллы Кастильской, которая вышла замуж за своего двоюродного брата, Фердинанда Арагонского. Похоже, в архивах Ватикана не было обнаружено копии разрешения на брак, данной его предшественником.

Герольд, золотые галуны ливреи которого значительно выцвели и потеряли свой блеск, привёз от архиепископа новый документ и представил его, стараясь выглядеть как можно лучше. Каррилло, обычно щедрый и великодушный, всегда одевал своих герольдов с ослепительной роскошью. Изабелле стало жаль своего старого друга: трудные времена отразились и на его доходах.

—                              Что написано в этом свитке, Фердинанд?

—                              Прочитай его.

—                              Ты же знаешь, что я не умею читать по-латыни.

—                              Там есть перевод. — Фердинанд тоже не знал латыни.

Изабелла прочитала документ, который разрешал ей заключить брак с её мужем. Она была смущена.

—                              Но... но разве тот, другой документ не был подлинным?

—                              Этот — более подлинный, — засмеялся Фердинанд.

Но Изабелле было трудно понять, как можно смеяться над подобными вещами.

—                              Я не понимаю, — сказала она, и зелёные огоньки сердито засверкали в её глазах.

—                              Клянусь своей душой, — успокоил её Фердинанд. — Я тоже не понимаю. Насколько мне известно, первый документ был подлинным, приготовленным моим отцом для меня. Я признаю, однако, что не пытался проверить подлинность документа, который, если был подделан, лишил бы меня моего счастья.

—                              Фердинанд!

—                              Признай, что этот документ, подготовленный вновь избранным папой, гораздо лучше.

—                            Как я могу спорить с человеком, у которого такой язык! — Изабелле было страшно думать, что она, быть может, жила так долго (и хуже того — зачала ребёнка) в грехе.

Фердинанд ослабил завязки своего кошелька, сунул в него руку и вытащил золотой флорин.

—          Это тебе, друг, — сказал он герольду. — Ты привёз мне и её величеству превосходный подарок. По внешности посланца Фердинанд понял, что Каррилло тяжело поддерживать своё огромное хозяйство.

Поразительно, но герольд прикусил золотую монету, определяя её качество. Герольды, которые постоянно находились в присутствии знатных вельмож, обычно были олицетворением хороших манер.

—          Черт возьми! — пробормотал Фердинанд. — Дела у архиепископа, должно быть, идут ещё хуже, чем я думал.

Герольд залился краской.

—         Тысяча извинений, ваши величества. Поверьте мне, это недавно приобретённая привычка, порождённая необходимостью.

—         Что заставило тебя поступить так? — резко спросила Изабелла.

Объяснения посыпались из уст герольда: беспорядочная смесь слухов и сплетен. Но постепенно стали ясны и некоторые факты.

Времена наступили трудные, и доходы Каррилло значительно сократились. Однако он продолжал тратить значительные суммы не только на свой обычный роскошный образ жизни, но также и на благотворительность. К нему всегда вали за помощью: и в прошлом, а сейчас, когда положение в королевстве стало таким плачевным, — особенно. Поэтому Каррилло было необходимо золото.

Так как обычными путями оно перестало поступать, то старый воитель решил производить своё собственное золото. Он приказал построить в своём архиепископском дворце в Толедо алхимическую лабораторию, оснащённую кузнечными горнами, ретортами, огромными бутылями зелёного стекла и другим оборудованием. Он организовал привоз ртути, серы, углекислого газа, кислот и других дорогостоящих веществ. Он собрал целую полку, высотой в фут, манускриптов, в которых, как считалось, могла быть тайная формула получения золота. Его астролога звали Эль Беато, поскольку, конечно же, необходимы были консультации с планетами. Имя алхимика было Алархон. Потёртые золотые галуны на камзоле герольда были первым результатом трудов этих двух «учёных мужей».

— Мой бедный наивный старый друг, — произнесла Изабелла.

Она часто думала о том разрушении, которое претерпел ум её матери: всеми забытая королева доживала свои дни в Аревало. Неужели теперь пришла очередь Каррилло? Но мать подкосила тоска, вызванная смертью отца....

Однако очень скоро Изабелла узнала, что у Каррилло была своя личная трагедия.

На человека его темперамента амбиции всегда действовали как огонь, который невозможно погасить. Каррилло хотел занять положение выше, чем примас. Он стремился занять самый высокий церковный пост, который церковь могла предложить испанцу: он хотел стать кардиналом.

Но одним из первых решений нового папы было решение предоставить желанную красную шапочку не Каррилло, а Педро Гонсалесу Мендосе, епископу Калахарры, главе огромного влиятельного феодального клана, чья цепочка приграничных замков вызвала в своё время такое беспокойство у Фердинанда. Мендоса, непоколебимый роялист, стал кардиналом Испании.

Изабелла проливала слёзы из-за судьбы своего старого друга. Фердинанд успокаивал её и пытался отвлечь, зная по опыту, что женщины часто могут быть склонны к беспричинным слезам.

«Но ей-богу! — думал он про себя, — если бы я был папой, я точно никогда бы не отдал кардинальскую шапочку выжившему из ума дураку, который пытается производить золото! Это ещё хуже, чем мечты о новых богатствах и о кораблях, отправляющихся к диким берегам Африки!»

Беатрис приехала без приглашения, но не для того, чтобы убежать от чумы. Фердинанда не было с Изабеллой, когда она появилась. По мере того как время родов приближалось, его беспокойство и раздражительность возросли, и он завёл привычку совершать продолжительные одинокие прогулки по городу, чтобы его настроение не передавалось жене. Фердинанд не мог специально причинить кому-то боль, но было так легко случайно обидеть настолько чувствительного и ранимого человека, как Изабелла, Он не испытывал ни гордости, ни благоговейного трепета перед ежедневными проявлениями её преданности: это был просто факт, как и все остальные факты его жизни.