— Все еще стоит, несмотря на ваше отсутствие, — парировала Дженифер. — Как я догадываюсь, обед должен быть готов. Считайте себя счастливчиком, что у меня нет сегодня времени сделать вам хорошую выволочку. И не смейте курить на голодный желудок: я-то вижу, что вы спрятали сигару, вы… вы… старый… червяк!

И она ушла.

— Червяки живучи, как тебе известно! — мрачно проворчал дядя ей вслед.

Однако тут же усмехнулся, посмотрев на закрывшуюся дверь, достал из-под покрывала сигару и переложил ее в ящик тумбочки.

На будущее.

Сумерки накрыли славный городок Вичфорд. Понемногу колорит менялся от желто-зеленого до черно-бархатного, расцвеченного огнями, как бриллиантами: огни уличные, огни в домах — на любой размер и вкус, они переливались на склоне горы, спускавшейся к невидимой в темноте речке Перл, шепчущей свою неумолчную песню. Деревья по берегам шумели и шептались, и шум листвы уносило далеко в поля, через ряды изгородей, к зеленым лесам на холмах. Из окон коттеджей и домиков огни бросали свой отблеск на облетающие сады и усыпанные листвой лужайки. Длинная вереница машин на улице Хай-стрит, наконец, исчезла. Мягкость уходящего лета испарялась под влиянием прохлады подкравшейся осени. Наступала ночь.

В поместье Пикок Мэнор мажордом принес в гостиную предобеденный шерри; в доме Мэйберри обед был уже на столе. К доктору Мэйберри отнесли поднос с едой, и он с наслаждением смотрел очередной фильм по Би-би-си-2 под горячий ростбиф.

Мистер Пелмер, который оставался допоздна, чтобы выполнить вечерние медикаментозные предписания, наконец закончил дела и ушел. Свет, падающий в окна аптеки, сиял на флаконах с успокоительными средствами, с тониками, косметикой, парфюмерией и на блоках с пластырем. Но аптека, таящаяся за этим блестящим великолепием, выставленным в витрине, была темна и пуста.

В современном, стоящем на отшибе высоко на холме, доме доктора Дэвида Грегсона часы пробили очередной час. Звон их эхом пронесся по пустым комнатам.

В новом квартале купали в домах ребятишек на ночь, а младенцев кормили, держали торчком некоторое время, а затем гордо демонстрировали усталым отцам, только что возвратившимся домой с работы (включая отца неумолчного Дэррена Патрика Болдуина).

По всем четырем комнатам маленькой квартирки Фрэнсис Мерфи разносился запах гари от запеканки, которую методично поджигала электропечь: ее Фрэнсис совсем недавно поставила на автоматический таймер.

В Монастырском центре начинался очередной прием. Веселье и вино лились рекой, так же, как и нескончаемая чепуха светских разговоров. Люди входили и уходили, слышен был громкий смех, и по темным закоулкам переходом и залов шла оживленная любовная игра. Однако здесь это считалось артистическим самовыражением и было более или менее принято. Если кто-либо протестовал, его сейчас же награждали званием «нетворческого» человека, и было ясно, что такому лучше бы вовсе не рождаться на свет.

Было уже поздно. Постепенно городской шум стихал. Туман, поднявшийся с полей, повис над рекой. Над темными лугами прокричала сова, вылетевшая на ночную охоту. Колокол на колокольне церкви Сент-Мэри пробил час. Народ Вичфорда наслаждался домашним уютом в тепле и безопасности.

На втором по счету повороте дороги Свэн Уэй, под кустом бузины, лежал мертвый человек.

Второй человек убегал прочь.

Люк Эббот и Пэдди Смит сидели в гостиной, когда к ним вышел хозяин Уолсэка. Они остановились перекусить перед очередной дачей показаний по поводу смерти Берил Томпкинс. Эббот уже собирался попросить повторить тосты и кофе, но лендлорд опередил его, сообщив, что им звонят по телефону.

Когда Люк вернулся, чашки уже были наполнены свежим кофе, а в вазе были тосты.

— Это Беннет. Имеется еще работенка.

— Да? — Пэдди деловито намазывал масло на тост. Вероятно, еще кипа бланков для заполнения, черт подери, подумал он.

— Случилось второе убийство. На этот раз в самом Вичфорде. Еще одна женщина — и тоже с перерезанным горлом.

Пэдди воззрился на него.

— Ты шутишь, — наконец проговорил он сквозь рот, набитый тостом с земляничным джемом.

— Хотелось бы, чтобы это было так.

— Какая дрянь!.. Тот же метод?

— Судя по тому, что сказал Беннет, совершенно тот же. Тело найдено двадцать минут назад, на тропинке, ведущей к реке. Если я помню местную топографию, то та тропа, что вела с фотофабрики, пересекает главную дорогу, спускается с холма и, наконец, соединяется с тропой у реки. — Лицо его было растерянным. — Сирил уже выехал. Нам тоже нужно поторопиться.

— Надо было бы оказаться там пораньше, — осторожно произнес Пэдди.

— Старых приятелей или старых злодеев?

— Я ничего конкретного не имел в виду, — сказал Пэдди, проглатывая остатки обжигающего кофе. Он встал. — Я ничего не сказал.

— Тебе не стоило бы говорить, — поправил Люк, также вставая. — Каждый раз, когда мы с тобой за последние дни сталкивались с фактом убийства, в моем мозгу крутилось это слово. Догадываюсь, что у тебя тоже?

— Тот псих? — Их взгляды встретились.

— Именно.

Они вышли из Уолсэка и взглянули на красивый спуск Хай-стрит. Дождь, прошедший вчера вечером, очистил воздух, и в небе показалась широкая стрела стаи улетающих на зимовку диких гусей. Этой осенью наступили ранние заморозки, и на деревьях уже были видны желтые и красные листья. На стеклах машины выступили капли конденсата, что также указывало на дальнейшее похолодание.

— Нужно бы упаковать теплые вещи, — заметил Люк. — У меня предчувствие, что они вскоре понадобятся.

Незадолго перед концом утреннего дежурства Дженифер услышала весть о втором убийстве. Кэй, секретарь и медсестра, принесла новость вместе с кофе.

— Мы потеряли пациентку.

Дженифер непонимающе взглянула на нее, затем осторожно спросила:

— Миссис Уаймарк? Я ожидала, что придут сведения из госпиталя.

— Нет. Уин Френхольм.

На лице Дженифер отразилось изумление.

— Но ведь с ней было все в порядке только вчера! Она желала, чтобы я… — тут она запнулась. — Да, видно, я действительно огорчила ее. Она, видимо, перешла к Митчелу или Лэррэби.

— Дело не в вас. Кто-то перерезал ей горло. — Кэй сказала, и это произвело эффект разорвавшейся бомбы.

— Что???

Кэй кивнула.

— Дружок сестры моей невестки работает в полиции. Они нашли ее утром на дороге у реки. Под кустом бузины. Бедняга. Я недолюбливала ее, однако никто, как бы плох он ни был, не заслуживает такого. — Кэй скрестила тощие руки на груди и с интересом посмотрела на Дженифер: — И чем же это вы ее огорчили?

— Ничем, — поспешно ответила Дженифер. — Ерунда, теперь это все ничего не значит. Бог мой, это уже второе убийство!

— И обе — с перерезанным горлом. Похоже, какой-то псих разгуливает на свободе. Кроме нас двоих, конечно. — Обычный добродушно-язвительный тон Кэй слегка ужесточился этим утром.

— Она изнасилована?

— Не знаю: он не сказал. Только сообщил, что она убита. Он просто проронил это походя, когда навещал свою мать. Сказал — и пошел. — Кэй поежилась. — Только от мысли об этом становится плохо: один взмах ножом — и с тобой покончено. — И она странным взглядом посмотрела на Дженифер. — Иногда вашего дядюшку вызывала полиция по поводу происшествий. Вас тоже позовут?

— Нет, полагаю. Обычно они звонят Лэррэби: его сын — полицейский. Все, что делает Лэррэби, — это констатация смерти. Если смерть выглядит подозрительно, они вызывают специальную команду из лаборатории судебной медицины Регионального центра.

— А откуда все это вам известно?

Дженифер отпила кофе и улыбнулась Кэй поверх чашки: она бы желала сказать правду, что выяснила эти подробности из детективов тетушки Клоди, но предпочла выглядеть таинственной.

— Бог ведает, — шаловливо произнесла она. — Зато я не знаю ничего из тех сплетен, что знаешь ты.