Никто за обеденным столом не пошевелился и не заговорил.

Он глубоко вздохнул и завершил свой монолог:

— Я теперь собираюсь лечь поспать — на несколько неделек. Если бы Кэлгери смог взять на себя вызовы и в этот вечер, было бы очень кстати. Нет, Клоди, я не хочу ни есть, ни пить, спасибо. — Он повернулся и стал подниматься по лестнице: им было слышно, как тяжело и устало он ступает.

— Ну, так что, Дженифер? — спросил было дядя Уэлли, но та уже вскочила и бежала вслед Грегсону.

— Дэвид!

Он повернулся и ждал, а она поднималась вслед за ним.

— Дорогой Дэвид, мне так стыдно. Простите меня. Я была действительно напугана… — Она замолчала. Его лицо было непроницаемо. — Я должна была сообщить ему. Вы понимаете меня? Я должна была.

— О, очень хорошо понимаю, — мягко отозвался Дэвид.

— Пожалуйста… пожалуйста, не надо меня ненавидеть, — прошептала она в ужасе от того, что наделала.

— Я не ненавижу вас, — вяло проговорил он. — На вашем месте я, вероятно, сделал бы то же самое. Конечно, не могу сказать с определенностью, потому что никогда не был на вашем месте. Мне необходимо было заслужить мое место здесь.

Он повернулся и пошел наверх, оставив ее стоять на лестнице, в отчаянии глядящую ему вслед.

— Тебе удалось увидеться с Дженифер утром? — спросил Бэзил, когда они с Марком стояли на балконе и глядели на лужайку и блестевшую внизу реку. Когда-то гладкая, лужайка была здесь и там завалена кучами земли: везде копошились рабочие, будто муравьи.

— Нет. Мне сказали, что она отдыхает и не может никого видеть, — ответил Марк. Он повернулся и начал взволнованно ходить туда и обратно, размахивая при этом руками. — Можно было бы предположить, что ей захочется повидаться с собственным женихом… чтобы успокоиться, и все такое… но — ах, нет. А когда я попросил к телефону Грегсона, мне сказали, что он на вызовах. Предложили какого-то заместителя, кого-то совсем чужого. Глупая там сестра — я ей высказал все, что думаю по поводу этого «заместителя». — Марк с триумфом засмеялся.

— Чего я не понимаю — это отчего же они не увезли ее в госпиталь, — сказал Бэзил, допивая джин с тоником. — Она, вероятно, потеряла много крови. Наверное, в доме столько врачей, что они решили, будто выходят ее сами.

— Не знаю. — Марк, казалось, потерял к теме всякий интерес. Он вновь вернулся к своим мыслям и своей персоне. — Я мог бы увидеться с доктором Уэлли, но не стал этого делать. Нет уж, спасибо. Мы никогда не ладили с ним. Никогда. Никогда не ладили. — Марк потер виски. — А теперь я жалею, что не увиделся. Опять эта головная боль.

— Горе, мальчик мой. Это просто влияние горя и скорби, да слишком интенсивного труда. Совершенно естественно в таких обстоятельствах, — тепло заметил Бэзил. Он положил руку на руку Марка. — Сегодня ночью ты будешь хорошо спать, я обещаю тебе. Я дам тебе пару своих таблеток снотворного. И пошли все к чертям. Не волнуйся. Завтра все представится тебе в ином свете.

— Не знаю, как бы я обошелся без тебя, Бэзил, во всех этих делах, — благодарно сказал Марк. — Это так благородно с твоей стороны — бросить все дела в Лондоне и приехать сюда, чтобы с головой уйти в наши планы. — Он вновь прошелся по балкону, жестикулируя на фоне строительных лесов и ползающих по ним рабочих, шума бетономешалок и ритмичного звука молота. — Здесь так много дел, Бог мой, так много… и все же я уверен, что смогу справиться. Я справлюсь. Я чувствую себя так, будто я в каком-то сне и способен на все, о чем мечтал. Это почти как состояние опьянения, — пояснил Марк.

— Ты должен позволить мне взять на себя еще больший груз с твоих плеч, — сказал Бэзил. — Я имею в виду, что дом — один из красивейших в Англии, проект грандиозен, и мы приведем поместье в состояние, которого оно заслуживает. Это будет достопримечательность и гордость Англии. Это превосходно. Но слишком много для одного человека. Мы с тобой — семья, Марк. Семья и партнеры. Мы вместе одолеем все. Вот увидишь. Мы вместе составляем замечательную команду.

— И еще Дженифер, — ввернул Марк с энтузиазмом и вдруг забеспокоился: — Если только я смогу добраться до нее. Как они смеют прятать ее от меня? При всем этом ужасе, когда где-то бродит выродок, убивающий женщин, а полиция — везде, куда не бросишь взгляд… Повсюду.

— Ну, полно, полно, — ободряюще сказал Бэзил. — Будь доволен, что Дженифер осталась жива. Я уверен, она скоро увидится с тобой.

— Да, полагаю. Мне нужно с ней поговорить. Я должен поговорить с ней и все уладить. — Голос его сделался раздражительным. — Ненавижу, когда дела не улажены!

— Если уж об этом… ты закончил с теми бумагами, которые просил принести этим утром своего адвоката? — спросил Бэзил, поворачиваясь лицом к окну. — Мы должны подкрепить финансовую сторону дела, иначе банк не выплатит.

— Я сделаю это, — заверил Марк. — Не дашь ли мне пару таблеток аспирина и не пришлешь ли Джефферса либо кого-то другого, чтобы засвидетельствовать мою подпись?

— Вне сомнения, мой мальчик. Все сделаю. Сейчас же. — И Бэзил вышел.

Марк постоял еще немного на балконе, глядя на лужайку, где погибла его мать, где жизнь ее утекла струйкой крови в землю Пикок Мэнор. Ее кровь — это все, что она отдала своему поместью. Все остальное время она брала, брала и брала у жизни. В конце концов она ускорила кончину отца Марка — своими требованиями и мелочной тиранией. А теперь настал ее черед. И одна за одной — копились проблемы. Одну за одной — он их разрешал. Это был наилучший подход к жизни. Теперь он — хозяин. Все, все было здесь его собственностью.

Его губы тронула улыбка, но эта улыбка превратилась в гримасу, когда его голову пронзило болью. Где, черт возьми, этот глупец Бэзил со своим аспирином?

— Я могу принять кандидатуру одного, но не двоих… — пожаловался Люк Эббот сержанту Пэдди. Он тыкал карандашом в список. — У этого есть мотив и возможность для убийства Уин Френхольм, но совершенно никаких мотивов для убийства миссис Тобмэн. — Он передвинул карандаш по листу. — Этот выиграл бы от смерти миссис Тобмэн, но совершенно никакой связи с Френхольм.

— И все же Сирил говорит, что экспертиза связывает эти два имени; обе эти женщины были убиты одинаковым образом и одним человеком. И этот человек мастерски повторил убийство Берил Томпкинс, совершенное Граймсом; местный репортер слишком подробно описал его в своей газете, — сказал Пэдди.

— Но ни один из списка явно не связан с нападением на Фрэнсис. Или же нападение было спланировано не на нее. Дженифер…

— Возможно, тут просто совпадение, — напомнил ему Пэдди. — А, значит, с другой стороны, возможно случайное убийство по подобию. Помоги нам Бог! Делай выбор, — обратился он к Люку и нахмурился, глядя на него, на список и на позднее солнце за окном.

— Я-то действительно рассчитывал, что с Грегсоном мы нападем на след, — признался Люк.

— Ты был с ним жесток, до той поры, пока не пришло известие от Сирила, — упрекнул Пэдди. — Это не твой стиль.

— Прости, — отозвался Люк. Он вновь углубился в список. — А как с этой? — Его карандаш коснулся имени скульптора Ханны Путнэм.

— Совершенно не представляю ее убийцей, — признался Пэдди. — Я готов признать, что она достаточно сильна, чтобы сделать это, но… снова — никакой связи между ними. Разве что миссис Тобмэн была лесбиянкой… маловероятно, судя по тому, что я о ней слышал. В любом случае мисс Путнэм достаточно себя контролирует, такое сложилось у меня впечатление.

— Возможно, даже чересчур, — заметил Люк. — Такая способна напасть — но вряд ли согнется под тяжестью вины. Сирил говорит, что удары были нанесены коротким треугольным ножом. Скульпторы используют всякие ножи и инструменты.

— Используют их и паркетчики, и наладчики, и плотники, и слесари-бытовики. Он сообщил, что наиболее вероятна сталь Стэнли — либо подобная ей. Короткое, широкое лезвие, очень острое. У Болдуина новый паркет в детской — изготовлен месяц назад.