Дженифер заставила себя заговорить:

— Люк, может ли лаборатория определить тип сплава, из которого изготовлено лезвие ножа?

— Разумеется: и тип лезвия, и примерную форму ножа, и даже где он был куплен — не считая прочего.

— О… — будто пораженная, сказала устало Дженифер и пошла наверх по лестнице.

Люк посмотрел на окровавленный шарф у себя в руке.

— Пожалуй, утром отправим его Сирилу. Но… похоже, она не слишком-то хотела давать нам эту улику, — озадаченно проговорил он.

— Тот обломок лезвия уже в пути, — сообщил Пэдди, вернувшись в офис. — У Сирила он будет перед ланчем. Ты говорил с ним?

Люк кивнул и побарабанил пальцами по столу перед телефоном.

— Он подтвердил свои теории относительно ран на горле. То есть подтвердил его микроскоп.

— Черт, — сказал Пэдди. — Это значит, мы и дальше пойдем в разных направлениях. А что насчет раны Фрэнсис? Вот если бы он исследовал и ее, мы бы знали наверняка…

— Сержант Уитни вернулась?

— Да. И привезла кое-что интересное — посмотришь? — Пэдди выложил на стол большой пухлый конверт и постарался скорее отдернуть руку. Люк удивленно приподнял бровь и взял конверт. Открыл, заглянул внутрь.

— О Боже, — потрясенно произнес он. — Дети…

— Вот видишь, что там творится, — сказал Пэдди. — Она нашла это в сейфе — вместе с большой пачкой негативов.

— Кому принадлежит сейф?

Пэдди поморщился.

— Угадай.

Дженифер тихонько постучала в дверь спальни — и вошла после ответа Фрэнсис.

— Доброе утро. Как ты чувствуешь себя сегодня?

— Как бы ты чувствовала себя на моем месте? — ответила Фрэнсис, стараясь не улыбаться. — Ушел и ни разу не назвал меня мамашей — хотя на кого еще больше я похожа?

— Пэдди?

Фрэнсис прикрыла глаза: «да».

— Сидел возле, держал за руку и смотрел на меня.

— А ты что делала?

— Смотрела на него.

— Как трогательно.

— Так и было. — Фрэнсис выглядела очень довольной. — Он волнуется за меня.

— Я — тоже, — сообщила Дженифер, садясь на край постели. — Он уже рассказал тебе? Люк предполагает, будто нападавший метил в меня — если он вообще выбирал кого-то специально.

— Да, рассказал. Это мне урок: не бери чужие плащи без спроса. И поэтому ты сегодня не пошла на утренний прием?

— Люк желает, чтобы я легла на день — и молчала, по крайней мере сегодня. Кто бы там ни был — он понял, что не убил тебя.

— Надеюсь. Я здорово ударила его по ногам.

— Да? А ты сказала об этом Пэдди?

— Конечно. Он был доволен. Теперь остается, сказал он, просить каждого мужчину закатать штаны. К вечеру кого-нибудь посадят за решетку. — Она вздохнула. — Я бы не желала этого.

— Мы бы все не желали этого. — Дженифер протянула руку и осторожно ощупала шов под бинтами. — Воспаления не чувствуешь?

— Ох! Только воспаление духа. — Фрэнсис тем не менее поморщилась от боли. — И что, теперь останется огромным?

— Если я правильно вспомнила свои институтские практикумы — нет. Вот отчего я так долго тебя мучила. К счастью, у меня были очень тонкие хирургические нитки. Откровенно говоря, я сделала все блестяще. Даже дядя Уэлли одобрил, а он очень строгий учитель.

— Я рада, что благодаря происшествию со мной у тебя появилась практика, — устало сказала Фрэнсис. Она поглядела на Дженифер — и увидела тени у той под глазами. — Ты не слишком много спала ночью, я полагаю.

— Да. — Дженифер встала и подошла к окну, которое выходило в боковой садик. Буря продолжалась всю ночь, а наутро стихла, и земля была усыпана листьями и ветками. Деревья, облетевшие за ночь, смотрелись жалко под серым небом, и чувствовалось приближение зимы.

— Мне бы хотелось думать, что ты не спала, поскольку волновалась за меня, — сказала Фрэнсис, — но не буду льстить себе. Что случилось?

— Я думаю, отчего именно — меня? Почему кто-то хочет убить — меня?

— Не знаю. Вообще-то ты умеешь надоедать… — откровенно призналась Фрэнсис. — Конечно, на тебя так приятно посмотреть, ты интеллигентна, умна…

— Не чувствую себя умной этим утром.

— Так благодари за это небеса, — улыбнулась Фрэнсис, но тут же поморщилась. — Ну, полно, расскажи мне все. Я же лежу здесь одна, скучаю. Наконец, судьба меня достала, и теперь самое лучшее, что я могу сделать, — это слушать.

Дженифер повернулась к подруге и пристально посмотрела ей в глаза.

— Неужели это Дэвид? — вырвалось у нее.

Фрэнсис была сбита с толку, и ее забинтованное лицо выразило это настолько, насколько могло.

— Дэвид? ДЭВИД? Это он напал на меня, ты думаешь?

— Да. — Голос Дженифер дрожал. — О Боже, Боже… неужели?

— Нет. Боже мой, нет! Я уверена в этом! Как ты могла подумать такое, заклинаю всеми святыми?! — Фрэнсис не знала, смеяться ей или плакать. А Дженифер, похоже, сама была напугана собственным подозрением — и высказала его помимо воли.

Дженифер опустилась на стул возле окна: ноги не держали ее. Она рассказала Фрэнсис о коллекции старинных хирургических инструментов — и о пропаже скальпеля.

— Где же он? — спрашивала Дженифер. — Что он им делал?

— Спроси у него, — не задумываясь предложила Фрэнсис. — Я уверена в Дэвиде, как в себе самой: он не мог этого сделать. Он должен был сойти с ума, чтобы совершить это!

— Именно, — с несчастным выражением лица согласилась Дженифер. — И это тоже можно объяснить. Его покинула жена, он много времени чувствовал враждебность с моей стороны…

— Чепуха какая! — возразила Фрэнсис. — Скорее, я бы сказала, он влюблен в тебя и не желает этого признать.

— Нет, — возразила Дженифер. — Что, если это — скрытая ненависть по отношению ко всем женщинам? Он сам вызвался дежурить ночью и отсутствовал каждую ночь, когда происходило убийство. Люк сказал, что тот, кто убивает, знает дело до тонкостей: где именно нанести удар и как. Дэвид продолжает противостоять Люку, настаивая на версии, будто убийца один и тот же, будто это — серийный убийца. Дэвид словно дразнит Люка. Что, если он желает быть разоблаченным? Тогда это именно то, что нам следует сделать, не так ли? Увлекаемый каким-то бешеным инстинктом убивать и убивать, он, чувствуя угрызения совести, как бы кричит, умоляя, чтобы его остановили?

— Я думаю, именно тебе стоит писать детективы, а мне — заняться раз и навсегда физиотерапией, — подытожила Фрэнсис. — Бог мой, Дженифер, ты хорошо знаешь этого человека, видишься с ним, работаешь с ним бок о бок — каждый день. Разве бы ты не заметила иных признаков этого «бешеного инстинкта»? Ты так наблюдательна.

— Шесть месяцев практики в психиатрической клинике — в моем случае этого недостаточно, — возразила Дженифер. — И я совсем не так много вижусь с Дэвидом, ты же знаешь. Разве что за столом… да короткий проффессиональный обмен мнениями, сугубо деловой. Не слишком много возможностей, чтобы заметить его новое увлекательное хобби — убивать и калечить.

— Ты говорила об этом с Люком?

— Ты же знаешь — нет.

— Если ты и в самом деле убеждена, ты должна поговорить с Люком, — твердо сказала Фрэнсис. Немного помолчав, она спросила: — Не станешь?

Дженифер дождалась, пока окончился дневной прием. Когда она убедилась, что дядя прошел в свою комнату отдохнуть, а Дэвид уехал на вызовы, она вышла в приемную.

Кэй взглянула на нее — и побледнела:

— О ужас! Ты напугала меня до смерти! Я-то думала, ты уже при смерти, с огромной раной в горле. — Облегчение в голосе и на лице было явное. — Дэвид сказал…

— Напали на Фрэнсис, а не на меня, но это секрет, — объяснила ей Дженифер. — Люк считает, что нападение планировалось на меня.

Кэй была озадачена еще больше.

— Как? Почему?

— Почему он думает так — или почему на меня?

— И то, и другое.

Дженифер пожала плечами и рассказала, как было дело.

— Если он подходил к ней сзади, он мог обознаться. Она — с более короткими волосами, чем у меня, но зато они у нее почти моего цвета. Мы с ней примерно одного роста, хотя она чуть пополнее — но он не меряет талии, правда?