⁶⁸ В упомянутый день из Будапешта прибыл в лагерь 431 еврей; из них 18 мужчин и 113 женщин остались в лагере.

⁶⁹ Это были политические арестанты из лагерной тюрьмы, т. н. Бункера, в блоке № 11 в Аушвице.

⁷⁰ Дети из Дихеррнфурта (Dyherrnfurth) рядом с лагерем, который перешел в подчинение концентрационному лагерю Гросс-Розен.

⁷¹ Из лагерного госпиталя – 117 и 77 – из транзитного лагеря (Durchgangslager).

⁷² В Глейвице (Силезия) находился один из 39 лагерей-филиалов Аушвица.

⁷³ 24 октября 1944 г. из гетто в Терезине прибыл транспорт с 1715 евреями. После селекции 215 женщин и несколько сотен мужчин были отправлены в лагерь, а оставшиеся – в газовую камеру.

⁷⁴ От польск. «taksowka» – машина такси. Заимствованное польское слово, написано еврейскими буквами, с идишским окончанием для славянских слов.

⁷⁵ Маутхаузен (Австрия, близ Линца) – в 1938–1945 гг. нацистский концентрационный лагерь.

⁷⁶ Гросс-Розен, сейчас Рогожница (Польша) – в 1940–1945 гг. нацистский концентрационный лагерь.

⁷⁷ См. в. статье «Раввин в аду».

⁷⁸ На самом деле этой селекции и ликвидации подверглось не 170, а 100 человек.

⁷⁹ 30 узникам из «зондеркоммандо», отобранным для обслуживания крематория V, удалось выйти из лагеря 18 января 1945 г. с первым транспортом узников, который немцы эвакуировали из Биркенау.

⁸⁰ Последняя запись. Очевидно, Лейб Лангфус попал в число тех 100 членов «зондеркоммандо», которых в этот же или на следующий день и ликвидировали.

Залман Левенталь родился в 1918 году в Цехануве, городе в Варшавском воеводстве. В семье было семеро детей, он был четвертым. О себе он пишет: «Я сам из строго религиозного дома…» Так что не удивительно, что и учиться его отдали хотя и в Варшаву, но не в университет, а в йешиву. Там его и застало 1 сентября 1939 года, и он сразу же поспешил вернуться в Цеханув.

В семье говорили на центральном (польском) диалекте идиша. Но религиозный характер полученного образования сказался, как отмечает А. Полонская, в знании Левенталем иврита и правильном написании гебраизмов и арамейских выражений¹.

В то же время в Варшаве Левенталь тратил на йешиву явно не все свое время. Светские вопросы еврейской жизни, в частности рабочее движение, интересовали его, судя по всему, не меньше. В этом отношении его выдает сама лексика, что встречается на его страницах: «масса» (в смысле народная масса), «класс», «слой», «политическая зрелость», «психология», «сознание», «подсознание», «темперамент», «интеллигентность», «элементы», «профессиональные элементы», «психология» и др. По наблюдению переводчицы, отчасти тут сказалось и влияние немецкого языка, который он, похоже, очень хорошо знал: Оно не только в лексике, почерпнутой, скорее всего, именно из немецкой литературы, но и даже в орфографии и строе предложений.

…Между тем 8 октября 1939 года родной город был переименован из Цеханува в Цихенау, а вся округа – под именем «бецирк (район) Цихенау» – была присоединена к рейху, к Восточной Пруссии². В 1940 году город перешел из сферы военного управления в гражданское. Его комендантом стал Рот, организовавший еврейское гетто в центре города.

Впрочем, из перспективы Генерал-губернаторства как части бывшей Польши, не включенной в рейх, эта «неогерманская» территория ложно казалась похожей на рай. Вот что писал об этом в начале июня 1941 года Эммануэль Рингельблюм, историк польского еврейства, архивариус и хронист Варшавского гетто: «Продолжается исход из Варшавы. Люди уезжают на машинах и телегах. Некоторые из них отправляются в Рейх, в Цеханув, например, где жить хорошо и даже можно скопить кое-что из заработанных в день трех марок. В гетто они получают документы о том, что освобождены от принудительного труда, и затем едут на свои новые места жительства в Рейхе»³.

Разве не рай?..

Но после нападения Германии на СССР отношение к евреям радикализировалось и в этом «раю»: начались первые депортации⁴.

Пожалуй, главной «привилегией» евреев бецирка Цихенау⁵ было то, что систематические «акции», то есть мероприятия по их тотальному уничтожению, начались «только» поздней осенью 1942 года – одновременно с бецирком Белосток, откуда депортировали, например, Градовского, но ощутимо позже, нежели в других частях бывшей Польши.

1 ноября 1942 года был издан приказ о том, что назавтра все цеханувские евреи должны покинуть свой город. Правда, по ходатайству немцев, у которых работали «нужные» евреи, власти добавили еще пять дней для того, чтобы предприниматели могли найти замену на их освобождающиеся рабочие места.

Второй отсрочки уже не было, и 6 ноября депортация евреев из Цеханува началась – с первой партией из города выслали 1800 евреев. Второй и последний эшелон с евреями покинул город 7 ноября. В нем был и Залман Левенталь.

Одним из мест транзитной концентрации евреев из бецирка Цихенау являлось гетто города Млава к востоку от Цихенау. Четыре тысячи млавских евреев были депортированы еще за два года до описываемых событий – в декабре 1940 года⁶. После этого их разоренное гетто служило целям холокостного транзита, в том числе и из Цеханува, но в конце ноября млавское гетто было занято евреями из Макова-Мазовецкого, среди которых был и Лейб Лангфус. Поэтому Левенталь и последний эшелон из Цеханува оказались в другом месте – в большом пересыльном лагерекрепости, что в городке Малкиния-Гурна к востоку от Млавы.

И уже из Малкинии, спустя несколько недель, их эшелоны проследовали, но не на восток, в Треблинку⁷, а на юг, в Аушвиц. И снова Левенталь был среди земляков в числе самых последних: «его» эшелон с 2500 евреями в запечатанных вагонах отправили 7 декабря. А 10 декабря, после трех дней ужасной езды в тесноте и неизвестности, он прибыл на конечную станцию для своего «окончательного решения» – на рампу базового лагеря Аушвиц-1. Из 2500 человек селекцию прошли только мужчины – 524 человека⁸, среди них и Залман Левенталь⁹.

Он сразу же попал в «зондеркоммандо», обслуживавшую бункер (газовые камеры и крематории II и III еще не были пущены в строй). Видевший его в это время Дов Пайсикович вспоминал, что Левенталь выглядел старше своих лет и ходил какой-то странной, кривой походкой. В бараке «зондеркоммандо» он, вероятно, был штубендинстом, то есть дневальным, что избавляло его от самых тяжелых работ¹⁰.

Оказавшись в одном бараке с Лангфусом, маковским магидом, Левенталь проводит между ним – с его продиктованными верой ответами на любые вопросы – и собой отчетливую черту: «Тут остался только [-] один даян, образованный человек [-] быть с ним, но далек от понимания всего дела просто из-за его позиций, которые всегда держатся в рамках еврейского закона».

В истории концлагеря Аушвица выходцы из Цеханува знамениты именно в связи с восстанием «зондеркоммандо», причем особенно героической предстает фигура землячки Левенталя Розы Роботы¹¹.

Обнаруженные после войны два схрона с текстами, принадлежащими Левенталю, содержат твердые факты и твердые даты и помогают лучше понять не только фактографию Холокоста, но и характер их автора. Главный из текстов, – бесспорно, «Заметки», охватывающие период с ноября 1942 по 10 октября 1944 года. В отличие от «Заметок» комментарий Левенталя к рукописи из Лодзинского гетто чрезвычайно поспешен: он писался в ночь с 15 на 16 августа 1944 года (видимо, накануне в вещах отправленных на газацию жертв из Лодзинского гетто и были найдены записки Хиршберга).

Обе эти рукописи были обнаружены в 1962 году, и обе – возле крематория III, где Левенталь в свое время работал.