— С любого титанового дерева, какое видишь. Будь осторожен, лесенки сейчас скользкие. Вот возьми — если никогда не ходил по заснеженным кронам, они тебе пригодятся.

Девушка повесила ему на плечо округлые, сплетённые из ивовых прутьев снегоступы, а в руки сунула меховую шапку.

— Надень, а то уши отморозишь.

Марк натянул шапку, от волнения забыв поблагодарить девушку.

— А ты не пойдёшь со мной?

— Мне нельзя, — вздохнула Лейна. — Там будут только Старшие. Удачи, Маркос. Молю Всевышнего, чтобы ваш поединок закончился миром.

— На то я и миротворец. Не переживай, — натянуто улыбнулся Марк. Впрочем, ему показалось, что Лейна не сильно за него беспокоится, и это было обидно. Скорее всего, Никта толком не рассказала ей, что это будет за поединок. Или же плеонейка слишком уж высокого мнения о способностях Седьмого миротворца.

Поначалу подъём был нетруден: окрепнув за последние недели, Марк чувствовал себя полным сил. Он привык подниматься в своё жилище по верёвочным лестницам и решил не беречь силы — лучше быстро достичь вершины и там отдохнуть перед схваткой.

Но вот остались позади навесные жилища с мостиками и настилами, а лесенка и не думала заканчиваться. Руки стали уставать раньше, чем Марк рассчитывал, но он продолжал лезть с упорством коренного воителя-сельвейца. Его взгляд не отрывался от шелестящей кроны, с которой то и дело падал на голову и за ворот куртки талый снег.

Усталость неуклонно подступала. Марк старался думать о том, что могло придать ему сил и упорства: о своём новом пути, о грядущей встрече с Восьмым миротворцем, об оставшейся внизу Лейне, о Никте, которую он не понимает, но без которой ему будет очень трудно в Каллирое.

«Всё будет хорошо, Никта. Мы с тобой отыщем нового миротворца и вместе найдём способ остановить вражду, порождающую солимов».

Наконец он достиг вершины. Верёвочная лестница кончилась, он лез по толстенным сплетениям ветвей безразмерной кроны с потемневшей, но не увядшей листвой. Ещё немного вверх, и морозный порыв ветра хлестнул его по лицу, щёки обожгло острым снегом. Упираясь ногами в чуть покачивающуюся верхушку, Марк поднялся над титановым деревом и в снежной мгле зимнего дня увидел висячую поверхность Спящей сельвы. Её покрывал белый-белый снежный ковёр.

Стоял пасмурный день. С неба сыпались редкие снежинки. Над сумрачным горизонтом плыли облака, словно клубы дыма в небе. Где-то очень далеко на востоке виднелись очертания сторожевых башен, а в западной стороне — острые скалы, вырывающиеся из толщи зелени и снега, словно острия клинков. Марку никогда не доводилось видеть ничего подобного. Он почувствовал себя между небом и землёй, на границе великих стихий, перед лицом которых он — снежинка или сорванный листок.

Никта и ещё четверо лесных воителей в длинных шубах были неподалёку. Кажется, хранительница была ничуть не удивлена его появлением и приветливо махнула ему рукой.

— Иди сюда, Маркос!

Ветка под ногой угрожающе прогнулась. Марк не видел куда ему сделать первый шаг — перед ним простирался снежный покров. Хранительница, как и другие жители сельвы, конечно же, ходит не вслепую; она чувствует, где под этим снежным ковром прочная ветка, а где чуть присыпанный провал, и знает куда ставить ногу. Марк же здесь, как слепой. Один неверный шаг, и он полетит вниз с высоты ста локтей, а может, и того больше!

«Нет, надо как-то отменить поединок! Я не смогу драться на этой зыбкой почве! Чародейке даже убивать меня не придётся, я сам улечу вниз, стоит лишь раз оступиться!»

Старшие Лесного Воинства стояли молча. Никта не шевелилась. Ветер трепал её волосы и не по-зимнему лёгкие коричневые одежды, обвивая снежной позёмкой.

«Вот и первое испытание», — понял Марк, глядя перед собой.

Он сделал первый шаг. Нога по колено провалилась в снег и упёрлась в другую ветвь, более тонкую. Опасное провисание — Марк выбрался и совершил второй шаг, больше похожий на прыжок. На этот раз повезло меньше — он провалился по пояс и с трудом, выбрался из снежной ловушки на четвереньках.

Вспомнив о снегоступах, Марк снял их из-за плеча и принялся привязывать к сапогам. Разобраться с ремнями и петлями было несложно. Закончив, он двинулся дальше, широко расставив руки для равновесия. Благодаря снегоступам давление на снег стало меньшим, Марк перестал проваливаться, но под ногами всё равно было зыбко. Его пугала огромная пустота, скрытая под снежным покровом — более ста локтей свободного падения! Это было страшнее перехода через трясину. От дрожи в коленях тряслось всё тело, о холоде и пронизывающем морозном ветре Марк даже не думал.

«Нет, надо отказаться. Мне не продержаться и минуты в этом поединке!»

Наконец он добрался до хранительнице. Позади него осталась протоптанная тропа. Грудь его тяжело вздымалась, руки тряслись. Усилившийся снег облеплял сапоги, плащ, шапку.

— Как тебе здесь? — спросила хранительница спокойным голосом, как если бы он поднялся сюда на прогулку.

— Здесь… прекрасно, — усмехнулся Марк. — Понимаю, почему ты так любишь эти высоты. Если бы не зыбкость, я был бы не прочь пройтись и вон до тех скал…

— Зыбкость — это иллюзия, Маркос, — тихо произнесла Никта, не отрывая от него взгляда. — Сельва не позволит тебе упасть. Даже если сорвёшься, все равно увязнешь в ветвях. Кроны под нами очень густы… Но ты ведь не знал об этом, так ведь?

Да, это было для него открытие. Первое испытание он прошёл, и теперь довод, что ему не удержаться в поединке на ногах, утратил силу.

— Пора, — произнёс сухим старческим голосом один из старейшин. — Скажи им, что мы готовы.

Никта покорно кивнула и направилась к фигурам лесных чародеев. Только сейчас Марк заметил чехол с мечом за её спиной. Чародеи стояли всего шагах в ста, но из-за снегопада было невозможно различить даже их количество. Хранительница почти слилась с ними, когда подошла.

Она говорила долго и, похоже, напористо. Одна из фигур, по-видимому, принадлежащая пожилому мужчине, разводила руками, другая же — низенькая и хрупкая, как у юной девушки — всё подавалась вперёд, будто задираясь к хранительнице, остальные стояли неподвижно.

— Что-то долго, — проговорил старейшина. — Что у них там стряслось?

— Небось навязывают свои правила, — сказал другой.

Марк сложил руки перед собой, мысленно обратившись к Спасителю и попросив Его, чтобы в этом поединке не было проигравших. Пусть чародейка одумается от нелепой мести, а с Марка будет довольно и того, что ему не придётся ни убивать, ни быть убитым.

Вскоре Никта повернулась и быстрыми шагами пошла назад. Когда она приблизилась, Марк с недобрым предчувствием заметил тревогу в её глазах.

Говорила она быстро, словно времени было в обрез.

— Чародейка не сможет биться. Кто-то наслал на неё болезнь, она едва стоит на ногах. Вместо неё на поединок вызвалась одна юная особа, полная безрассудства. Она приёмная дочь Дальмара, так что у неё есть мотивы для мести. Стоило больших трудов её отговорить: она сходу погибла бы из-за своего сумасбродства.

— Это почему? — нахмурился старейшина.

— Я наперёд знаю, какое заклятие она применит: Летящий Аспид. Это то заклятие, которое невозможно заблокировать — только отразить обратно. Маркос отобьёт его, и девчонка умрёт. Можно только представить, что тогда начнётся.

— Так я не понимаю… что, поединок отменяется? — взволнованно спросил Марк.

— Поединок отменить невозможно — для клана чародеев это было бы оскорблением. Поединок состоится здесь и сейчас. Но твоим противником будет не чародейка и не наследница Дальмара.

— А кто же?

От брошенного на него воинственного взгляда хранительницы Марку стало не по себе.

— Я!

И не дожидаясь его изумлённого взгляда, Никта быстро пошла в сторону чародеев:

— Скорее! Если будем медлить, они подумают, что мы задумали их обмануть!

Марк послушно двинулся следом, ежесекундно увязая в снегу, и при этом гадая, что же на сей раз затеяла хранительница.