Выскочивших навстречу двух молодых копейщиков Вельма отпугнула простым заклятием из арсенала магии чувств: воины заорали и бросились наутёк, узрев в чародейке какое-то лесное страшилище. Взлетев на сарайчик, Вельма покатилась по его крыше, интуитивно почувствовав летящее в ногу острое лезвие. Метательный топорик ударил в доску, и Вельма, завидев его хозяина — низкорослого крепыша, — послала в ответ магическую молнию. Воин к её удивлению ловко скрестил перед собой два боевых топора и молния безвредно отскочила, не причинив ему вреда.

Промедление означало смерть или хуже того — ранение и плен. Появились лучники, кто-то тащил факел, чтобы поджигать промасленные стрелы. Вельма лихо перемахнула через острые концы частокола — всё же не прошла даром учёба у вольных охотников. Ловкость тела спасёт там, где подкачает магия.

…Упав в грязевую лужу, чародейка услышала звук бьющихся в забор стрел. Замешкай она на мгновенье — лежала бы сейчас пригвождённая к частоколу. Лучники, в отличие от того широкоплечего метателя топоров, не собирались брать её живой.

За частоколом послышались крики, ругань и пыхтение взбирающихся на сарайчик стрелков.

— Арбалетчики, сюда! Быстро, быстро, кроты ленивые!

— У кого стрелы в масле? Зажигай! Эту тварь только огнём и возьмёшь!

— Недельную тому, кто попадёт! Бей нелюдь!

Вельма тяжело задышала от вспыхнувших чувств. Крики наёмников и их командиров были не просто грубостью бойцов, измученных войной. В них яснее ясного ощущалась злобная ненависть к той, кого они не считали человеком. А ещё — зависть. Злая, трусливая зависть к одарённой магией чародейке — такие враги ещё озлобленней тех, что жаждут отомстить за погибших в сельве друзей. Впрочем, и те, и другие воины, верящие в милосердного Спасителя, готовились истыкать чародейку горящими масляными стрелами, которые, протыкая плоть, продолжают гореть внутри тела.

Чуть привстав, Вельма ждала, когда из-за края частокола высунут головы наиболее ретивые преследователи. И едва над частоколом показались кожаные шлемы лучников, заклятие чародейки подняло и обрушило на изгородь потоки грязи. Обуянные ужасом стрелки, решив, что пришёл их конец, с воем откинулись назад.

До леса шагов триста — надо бежать со всех ног, но сначала обезопасить своё бегство. Вельма быстро соткала в воздухе призрачную птицу-страшилище и направила её в ближайшую смотровую вышку. Охваченные страхом лучники попрыгали вниз, рискуя сломать себе ноги.

Управляя призрачной птицей, чародейка послала её вдоль остальных вышек и бросилась бежать. Однако всего через несколько шагов ей пришлось залечь за кривой пень. Из ворот выбежал отряд воинов с мечами и луками, возглавляемый лысым сарпедонем. С ним были ещё трое охотников на ведьм, держащие перед собой самострелы с огоньками на конце стрел. Почти вровень с ними смело шагал тот широкоплечий парень с двумя топорами, что чуть не попал в неё метательным топориком.

Наконец выехал на коне старый бородатый сотник. Сарпедонец приказал ему спешиться. Он прекрасно понимал, что опытной лесной чародейке ничего не стоит запугать или подчинить себе животное.

Вельма же понимала то, что попалась. Пока лучники держали на прицеле её укрытие, лысый сарпедонец пустил перед собой наёмников с мечами. Момент, когда они подойдут на расстояние удара, будет последним в жизни чародейки. Последним, потому что она точно знала, что не дастся им живой. Эти люди не считают её человеком. А потому плен — это худшее, что может быть.

— Не дай твари высунуться! Окружай! Держи её там!

Сарпедонцы двигались молча, но их затаённую злобу Вельма чувствовала очень ясно. Магия чувств, мысль о которой пришла чародейке в голову, не была разделом боевой магии, но именно что-то такое сейчас и нужно.

«До чего же вы глупы, аделиане, — думала она, сплетая утончённое заклинание. — Ваша сила веры могущественна только тогда, когда вы действуете с чистым сердцем и свободной совестью. Когда вы забываете, что перед вами враг и готовы простить ему даже собственную смерть. Когда вами владеет не стремление доказать свою исключительную правоту, а желание понять и помочь. Ваша защита — в вашей беззащитности, аделиане. Ненависть, возмездие, жажда восстановить справедливость — это сильные чувства, хорошая основа боевой магии, но это не ваша стихия. Вы имеете уникальный дар магии веры, но не пользуетесь им, предпочитая тупую злобу и убеждённость».

Вельма по привычке называла силу аделиан «магией веры», хотя подспудно понимала, что это не совсем магия. Точнее, совсем не магия, а нечто совершенно иное. Но люди, идущие сейчас на Вельму с огнём и мечом — явно не из числа познавших эту силу. А потому их души уязвимы даже для чародейки средней силы.

Её заклятие накрыло передних мечников, за спинами которых двигались сарпедонцы. Сразу двенадцать воинов огласили округу яростным воем. Заклятие Голодных Волков, которое маги Тёмного Круга накладывали на своих легионеров для пущей свирепости, возымело эффект. Сначала послышалась грубая ругань, а когда кто-то из мечников злобно толкнул собрата, воины ни с того ни с сего вцепились друг в друга и покатились по припорошенной снегом грязи.

Да, лесные чародеи не похвалят Вельму за подобное заклятие. Особенно Хозяйка Леса, всегда благосклонная к ней. Разжигание в людях низменных, разрушающих чувств было ремеслом чёрных магов, а к ним лесные чародеи всегда питали неприязнь, если не отвращение. Однако сейчас, против нескольких десятков противников, у Вельмы не осталось ничего более действенного, чем чёрная магия ненависти.

Но и это надолго врагов не задержит. Помощь! Надо воззвать к силам сельвы о помощи!

Лысый сарпедонец быстро понял в чём дело, но ничем не мог помочь озверевшим наёмникам, кроме как кликнуть людей, чтобы их разняли и связали покрепче, пока не кончится действие чар.

Воспользовавшись сумятицей, Вельма бросилась бежать. Были бы следящие за ней лучники чуть-чуть опытней, они бы не отвлеклись на взбесившихся собратьев, но тут-то они чародейку и проморгали. Вельма неслась, на бегу прося помощи у сельвы…

Какая удача! Совсем неподалёку в поисках сладких кореньев рылся матёрый лесной вепрь. Вначале он отозвался на призыв чародейки с такой неохотой, что Вельма засомневалась, удастся ли вообще оторвать зверя от любимого занятия. Однако, лениво потоптавшись на месте, вепрь побежал в её сторону трусцой, потом быстрее, а затем понёсся во весь опор, ломая кусты и выдирая клыками попадавшиеся на пути лозы вечнозелёного плюща.

— Уходит нелюдь! Стреляйте! Стреляйте!

Горящие стрелы легли возле ног. Вельме пришлось снова упасть и прижаться к земле. Сарпедонец, опасаясь упустить добычу, сам бросился вперёд, ведя за собой наёмников и своих охотников на ведьм.

Зверь ломился через чащу, свирепо храпя, и уже отнюдь не напоминал смирного веприка, роющегося в поисках кореньев.

Вельме оставалось только лежать. Преследователи уже в пятидесяти шагах от неё, и если они успеют первыми… что ж, у неё есть чем их встретить. Этот лысый секутор первым падёт от её смертельного заклятия. Ей не вырваться, но живой она этим лицемерам не дастся.

Наконец исполинский вепрь вылетел из чащи. Увидев разъярённого зверя, высотой в человеческий рост, с острой четвёркой клыков, воины оробели. Несколько лучников успели выстрелить, но стрелы не пробили толстую кожу. Лысый сарпедонец первым бросился в сторону, залегая за пень, предоставив зверя широкоплечему крепышу с двумя топорами. Тот, однако, тоже оказался сообразительным и быстро ретировался с дороги храпящего вепря. Один из охотников на ведьм лихо замахнулся мечом, однако лесной зверь смёл противника, даже не заметив.

Наёмники в ужасе бросились врассыпную — даже околдованные Заклятием Голодных Волков мечники пришли в себя и с дикими воплями помчались к воротам лагеря.

Отбежав к спасительному лесу, чародейка оборвала действие магии, направляющее зверя. Вепрь, гоняясь то за одним, то за другим наёмником, затоптался на месте, изумлённо пяля глаза и недоумевая, что он делает среди извечных врагов? Кто-то метнул копьё, легко ранив вепря в загривок, и тот, почувствовав боль, взревел и бросился наутёк, так и не поняв, что произошло.