— Кто таков? — устало спросил он, указывая первому из выезжающей вереницы повозок, чтобы остановились.

Даниэль раздумывал секунду. Он уже решил, как будет отвечать на этот вопрос.

— Торговый посланник семьи Ферэлли, эрлов Дэртара.

Сержант вздрогнул. Глаза его расширились. Эрлов Дэртара, прямых потомков овеянных славой воителей древности и времён Нашествия он, ясное дело, никогда в жизни не встречал.

— Осади назад! — увидев его лицо, крикнул один из серых колонне выезжающих.

— Мать-перемать!.. — донеслось оттуда. — Уж полмоста проехали!.. Вы че там?!.

— Назад, кому говорю, шваль?! — заорал старший, вытягивая шею и плюя под ноги напряжённо вышагивающему переднему коню.

Возницы попытались; со скрежетом бока повозок проехались по обшарпанным каменным бортам довольно широкого моста, и вторая из них застряла. Правящие взвыли от разочарования и ярости, нехорошо посматривая в сторону солдат и самого Даниэля. Пассажиры, придерживая руками скарб, матерились и поминали Богов.

— А, схарр! — Сержант скривился и сплюнул. — Господин проезжий, тут ничего не сделать... погодите уж.

Даниэль кивнул, не став отвечать. Минут через пять колонна миновала, и Сахе смог торопливо въехать в очистившийся проход.

Даниэль спрыгнул с повозки, подошёл к сплошной боковине высотой примерно по грудь и посмотрел вниз. Глубоко вздохнул, чувствуя, как закружилась голова.

Закатные лучи почти не проникали в узкую расщелину; она казалась бездонной, внизу колыхалась туманная темнота. Юноша поднял осколок от разбитого и уже раскрошенного колёсами пыльного глиняного горшка, бросил его вниз. Звука, ясное дело, не услышал.

...Те четверо как-то сумели передать весть: на другой стороне разлома посланника эрлов Империи уже ждали двое.

Повозке было указано на пустое место в стороне от колонны, неудержимо прущей через мост, и Сахе умело вклинился туда.

Даниэль соскочил на землю, оставив сумку на попечение Хшо, упрятав в поясную сумку документы и надев императорское кольцо. Ребятне велел не высовываться и ждать.

Его встречал прыщавый парень лет всего двадцати, с тонкими аккуратными усиками и кудрявыми светлыми волосами, совсем молодой на лицо. Весьма смазливый, быть может, даже красивый, выглядящий мужественно и всерьёз едва ли не героически. В зеленой форме под тёплым меховым плащом, при перевязи с кинжалом и мечом. Судя по нашивкам, лейтенант. Странно. Что делает лейтенант зелёных здесь, у задрипанного моста?.. Кроме того, не слишком ли он лейтенант для своих двадцати лет?

Подойдя ближе, Ферэлли заметил, что одежда светловолосого, хотя по виду и армейская, отличается от обычной, как от сатина отличен мерцающий отливом атлас; ещё и почти незаметной, но весьма хитроумной вышивкой-окантовкой подола, рукавов и воротника. Даниэль был уверен: у подавляющего большинства офицеров регулярной армии не выворачивает из-под форменной куртки воротничок шёлковой рубашки, пояс у них не выглядит так, как выглядел украшенный бронзовыми набивками пояс встречающего... Ну да. Ну да. На безымянном и среднем пальцах левой руки — по кольцу-печатке. Золотое с небольшим рубином и серебряное с четырьмя крошечными бриллиантами вкруг ониксово-чёрного ромба.

Даниэль знал эту символику. Знал, потому что когда- то учил. Но никак не мог вспомнить; не было времени. Сделав ещё один шаг, он оказался почти рядом с лейтенантом и встретил его взгляд. Взгляд странного молодого человека, почти мальчишки. Несущий в себе холодное достоинство, скользящий спокойно, чуть свысока. Несколько мгновений под его давящим, прозрачно-колким взором показались Даниэлю неожиданно неприятны. От юного офицера неторопливо и настойчиво исходила волна уверенного превосходства. Даже в столице не слишком часто такое встречалось столь ярко. Многим, наверное, этот двадцатилетний внушал неприятную, холодную дрожь...

Второй был человеком плотным, с брюшком, темноволосый, уже седеющий, низкого роста; никакой формы на нем не было, однако плечи укрывал точно такой же плащ, подбитый мехом изнутри, а на груди висел небольшой кожаный мешочек, до отказа набитый Алмар знает чем. Младший таможенник, подумал Даниэль, взглянув в его сощуренные глаза. Из тех, кого не афишируют, — на случай самый разный.

— Приветствуем поверенного высоких домов Светлейшей, — не прямо, но внимательно рассматривая его, встречающий отвесил краткий поклон, в котором не было особенного уважения, лишь необходимая формальность, чуть насторожённая и весьма самоуверенная.

Даниэль кивнул, до ответного поклона не снизойдя, чем завоевал внимательный, изучающий взгляд сощуренного, молчаливо стоящего у встречающего за спиной.

Прыщавый слегка напрягся.

— Позвольте представиться, — отчеканил он, — Алессандро де Рео. Лейтенант кавалерийских войск, — и замер, поджав губы, ожидая ответа.

— Даниэль Ферэлли, поверенный по делам семьи Ферэлли.

Де Рео, похоже, ожидал более полного и вежливого ответа, полученный сухой кивок его ещё более раздражил. Лицо его потемнело. Слегка. Тот, что стоял сзади, неожиданно вмешался, слегка улыбаясь, предложил:

— Отправимся в гостевую, господа, там будет удобнее. Господин поверенный, вы везёте с собой какой-либо груз, о котором необходимо позаботиться?

Говорил он спокойным, приятным баритоном.

— Нет, — Даниэль отрицательно покачал головой, — все, что мне нужно, со мной.

— У вас есть спутники, — не спросил, а сказал Алессандро, холодно разглядывая повозку и Сахса, под его взглядом съёжившегося, быстро нагнувшегося поправлять упряжь.

— Двое, — кивнул Даниэль, глядя ему в лицо, будучи вежливым, но стараясь быть непроницаемо-холодным. — Девочка, над которой я попечительствую, и мелкий служка. Бурый схарр.

Лицо прыщавого, бледноватое, длинное, ровное, не дрогнуло, не изменилось ни на гет. Тот, что стоял сзади, также не удивился. Либо оба они отлично владели собой, либо... Второе возможное объяснение, мгновенно пришедшее Даниэлю на ум, великолепно объясняло присутствие здесь лейтенанта и одного из младших таможенных, но не нравилось Ферэлли гораздо более. Вряд ли присутствие двоих, поджидающих специально, в подобной ситуации могло обрадовать кого угодно.

— Имеются ли какие-либо причины, сэр, чтобы не отправиться сейчас же? — церемониальным тоном, не допускающим возражения, спросил де Рео.

Даниэль внезапно понял, что так настораживало в этом человеке, в этом лице. Двадцатилетний, выглядящий не старше самого Ферэлли, юношески красивый, по некоторым меркам даже весьма, он был бы очень хорош... Очень хорош в роли ведущего допрос.

— Нет.

— Прекрасно, — кивнул Алессандро, слегка неприязненным взглядом окидывая толпу, — предлагаю поторопиться, потому что иначе ужин начнут без нас. Зовите своих... подопечных, Даниэль.

Миновав предмостовую площадь, продравшись сквозь плотную, говорливую и бурлящую толпу тех, кто собрался сюда с разных концов раскинувшегося в стороны лагеря и толокся — наверное, испытывая от этого садистское удовольствие, они двинулись вперёд по узкому проходу меж широких палаток и шатров, в которых не жили, но торговали, — в целом, питьём и едой. Большинство толпящихся, видя лейтенанта, отступало поспешно и резко.

Двухэтажное здание, к которому спустя минуту они подошли впятером, примыкало к стене у расщелины, было бревенчатым без единого камня, заметно покосившимся, старым. Около ступенчатого входа играли в карты полдюжины солдат, лёгкие копья которых были прислонены к стене, а мечи на распущенных перевязях лежали рядом каждый со своим хозяином. Завидев подходящих, они повставали, оправляя пропылённую одежду; лица у них выражали опасение, будучи в своём праве все равно получить выволочку. Алессандро не обратил на них ни малейшего внимания, по поводу чего солдаты облегчённо расслабились.

— Сюда, прошу вас, — указал Даниэлю так и не представившийся обладатель приятного баритона, внешностью и манерами располагавший к себе весьма. — Поднимайся, дитя, не бойся. Это, сэр, единое здешнее здание, в котором сохранился хоть какой-то комфорт. Впрочем, вам оно наверняка покажется сущей халупой.