Совет и подчинённые ему структуры отчаянно боялись Старика.
Они знали, что, если ему придёт в голову воспротивиться вынесенному решению, огромное количество и офицеров, и солдат всей северной половины континента последует за ним, даже и не подумав ослушаться. Не подчиниться приказу. Ведь Диктатор, в отличие от Императора, в тот момент обладал далеко не формальной властью. Ни он, ни его предшественники никогда не были украшением Империи, и ни разу за прошедшие столетия величайшие полномочия Диктаторства даже не пересматривались, а приказы обсуждались высшим кругом Совета крайне редко.
Мой повелитель — сухощавый, молчаливый и давным-давно поседевший Старик, к редким словам которого прислушивался и сам Император, всегда обладал поистине сказочной властью. Но никогда, как и Его Величество Эйрканн, не воспользовался ею. Принеся присягу, он следовал интересам государства, которому служил, забывая о делах своих собственных. И брал правление войсками ОСВ лишь в годы военной опасности или войны.
Но теперь положение изменилось. Уже пять лет никто не держал в подобающей узде Совет, Гильдии и Храмы; отсутствие реального Правителя, который все своё время проводил в одиночестве, не интересуясь государственными делами, наконец-то привело к неминуемому развалу. К шторму, о котором сначала в шутку, потом с долей истинной тревоги говорили почти все старшие канцелярии, все через одного приближённые Двора, большая часть военных и высших правительственных чинов. И он надвинулся на всех нас, словно пенный шквал во весь берег, уйти от которого невозможно.
Военная Империя начинала стремительно распадаться изнутри — малозаметно, но всеобще. «Из-за чего?» — спрашивают теперь многие, пытаясь из груды ответов выбрать идеально подходящий. Единственного ответа нет. А если и есть, возможно, он таков: переросла себя. Она развилась настолько и в таком количестве направлений, что, закончив последние курсы, её составные-ученики разорвали её изнутри, стремясь к свободе и самодостаточности...
Вы все ещё хотите спросить: «Из-за чего?»
Из-за того, что сама система ОСВ расшаталась за долгие годы мира: государственная скрытность и миф о несокрушимом Дэртаре надёжной завесой укрыли истинную опасность кочевничьих нашествий даже от Общей палаты Совета, — что уж говорить о низах. Из-за внезапно ставшего очевидным обострения отношений государства и Храмов. Взаимопротивоположное стремление входящих в Дэртар структур к самостоятельности и единовластию приобретало характер целеустремлённости, сменяющей годы робких мечтаний, которые ей предшествовали.
И сделать со всем этим хоть что-либо с каждым месяцем было все труднее и труднее: даже самые послушные и любящие дети, став на ноги, стремятся уйти из родительского дома на свободу, а Империя ОСВ не желала отпускать ни одного из взращённых в своём подворье щенков...
По каждой из этих причин и по многим другим сама структура Объединённого Воинства стала обременительной, дорогостоящей и ненужной.
Стремясь к выходу из долгого застоя, самые различные властные сообщества и отдельные фигуры, могущества которых могло хватить, чтобы предвидеть ближайшие повороты судьбы, даже определить их направление и градус, рвались к определённости и свободе. Все зависело от денег и денежных интересов. Экономика диктовала политику, а не Идея, как прежде, и не было сил, способных противостоять океану денег, пробивающемуся сквозь подточенные горные кряжи двух с половиной векового ОСВ. Ведь Император молчал.
Высшие чиновники, руководствуясь интересами Империи и собственными, желая обрести власть, происходящую из смешения власти Диктатора и самого Его Величества, точными, рассчитанными и подготовленными шагами двигались вперёд. 20 июля 259 года на общем собрании абсолютным большинством голосов Совет Империи вынес решение поистине историческое — о немедленном роспуске Объединённого Светлого Воинства — громоздкой системы, пьющей кровь из крупных и мелких рыбин упомянутого океана. О реорганизации армий Дэртара.
Так Советом были выиграны огромные, колоссальные средства, которые Империя тратила на содержание ОСВ и контроль за блоками северных, отчасти юго-западных войск. Так были отданы на откуп профессиональные отряды и возглавлявшие их офицеры. Так Дэртар утратил статус средоточия всеобщей военной власти. Так начался процесс открытого, официального переформирования систем управления Военной Империи.
И власти Диктатора со дня на день должен был прийти конец.
Но для того чтобы вступили в действие резолюции такого уровня, Совет нуждался либо в открытом подтверждении Императора, — которого, несмотря на трехлетний тихий, многоглоточный ропот, даже в этом случае никто так и не осмелился побеспокоить, — либо в письменном согласии самого Старика.
И в этот момент все зависело от него одного.
Быть может, сейчас я выдаю то, что лучше оставить в тени, потому что многочисленные и очень популярные в последнее время историки найдут, как злоупотребить моими словами.
Многие в то время пытались тем или иным способом воздействовать на Таната Гиллара, привести его к тому или иному решению. Это длилось примерно около двух месяцев, начавшись в середине мая, и за это время все мы, непосредственные подчинённые Диктатора, составляющие внутренний круг, пережили очень многое. Очень многое подтвердили недомолвок, произносимых шёпотом слухов о высоком мире, в котором живём...
Непосредственно перед тем, как наследник Бринака пришёл со своей свитой принять подписанный или надорванный свиток с решением Совета, Диктатора посетила Её Высочество Катарина дель Грасси, и разговор снова касался решения, которое ему предстояло принять.
Я не был при нем в том разговоре. Мне, как и всем остальным, было приказано покинуть комнату, и впоследствии Старик не прокомментировал визит Её Высочества никак. Но Катарина удалилась не через выход, а с помощью переносящей магии, что, возможно, хотя бы косвенно свидетельствует о чувствах, испытанных ею в тот день. А через полчаса, когда юный Бринак прибыл с посланием Совета, мне, стражникам, представителям независимых сторон, посланнику и его свите было позволено войти.
Старик стоял у своего окна, разглядывая открывающийся вид, — по его словам, лучший вид в Империи. Он смотрел на столицу во всей её красоте, и всегда прямая его спина сейчас была сгорблена, а голова наклонена вперёд.
На несколько минут он замер так, неподвижно, а все мы, застывшие каждый на своём месте, в своей позе, ждали его решающих слов. Я из первых рук знал, что с нами почти все наиболее влиятельные маршалы и генералы; ночью накануне я и Колвин, старший секретарь по безопасности, встречались с шестнадцатью совершенно различными людьми, втайне от Старика заканчивая организацию того, что стало бы движущим ядром вооружённого переворота, подай он хоть один знак.
Многие ожидали только сигнала, лишь краткого слова, слишком хорошо зная, как только Диктатор уйдёт в отставку, их сошлют, арестуют или даже казнят. Раскол в высших правящих слоях зашёл слишком далеко, и противоборствующие стороны теперь были готовы на все.
При желании мы могли бы объявить открытое заседание Совета, и вместе с представителями Храмов, с полным сбором высших военачальников Империи принять иное решение; Хилгорр настаивала на этом больше двух недель, доказав, что по Закону это возможно. Встать на пути у неминуемого экономического кризиса-распада. Реорганизовать систему, не теряя отдельных блоков и частей. Без раскола армии, без перемещений огромных денежных средств и возможной гражданской войны. Без заговоров и мятежа.
Но это было непередаваемо дорого, труднопредставимо, сложно. Кроме того, слишком многие при этом теряли то, что жаждали получить. Человеческой натуре свойственно выбирать лёгкие пути. Обществу это свойственно в ещё большей степени. Поэтому заговорщики и вышли на более краткую дорогу, зная, что множество влиятельных гильдий и родов всеми силами поддержит роспуск ОСВ.
Юный Бринак, отец которого был одним из тех, кто создавал и в первом чтении принимал принесённое решение, сейчас был заметно бледен, руки его дрожали. Он знал, что в случае раскола, в случае переворота, который чуть ли не открыто предполагался рано или поздно и при дворе, и в народе вот уже больше года, все члены Совета будут взяты под стражу, и за жизнь их никто не даст и медного гета. И что его отцу эта участь предстоит среди самых первых. Потому что заговор против Императора начинал именно он.
