— Вы все это рассказали мне сейчас с какой-то определенной целью?

— Наверное, так. Чтобы снять с души грех и попросить защиты.

— Защиты? От кого? От этого человека? Он вам угрожал?

— Нет. Он не из тех, кто будет пугать. Он просто убьет, не моргнув глазом.

— Бумаги, которые вы сейчас мне показали, это все, что муж хранил в тайнике? Или были еще другие?

— Точно сказать не могу. Я в них не вникала. Но если судить по количеству, мне кажется, их было больше.

— Понимаю, просьба моя будет вам неприятна, но наберитесь терпения. Расскажите, очень прошу вас, еще раз, как все произошло, как вы узнали о самоубийстве, что увидели, войдя в квартиру. Все свои впечатления. Пожалуйста. И желательно поподробней.

В какой уже раз Антонина вынуждена была вспоминать подробности того страшного вечера. Она с неохотой согласилась, единственно потому, что нуждалась в поддержке. Ольховцева внимательно слушала, не перебивая, изредка делая пометки в записной книжке. После того как Антонина закончила невеселое повествование, Ольховцева обошла квартиру, тщательно осмотрела подоконник, нишу окна, крюк, на котором была закреплена веревка, заглянула даже за занавеску.

— В телефонном разговоре ваша сестра упомянула о Николае. Фамилия его, кажется, Рогалев? Где он сейчас и как с ним можно связаться?

— Мы давно уже с ним не встречались. Могу дать его телефон.

— Пожалуйста, если не трудно.

Антонина исполнила просьбу.

— Знаю, знаю, я порядком надоела вам. Но, сами понимаете, такая у меня служба. Перечислите, пожалуйста, всех близких знакомых семьи, всех тех, кто бывал в вашем доме, ну, скажем, в последние полгода. Так, так…

Наталья Евгеньевна записывала названные фамилии, уточняла адреса и места работы. Тут были букмекеры с ипподрома, милиционеры и сослуживцы. Набралось около двух десятков.

— Все, закругляюсь. Последний вопрос. Фамилия Синебродов вам что-нибудь говорит?

— Нет. Первый раз слышу.

— А Филин? Муж никогда не упоминал его?

— Как же, как же? Конечно. Это тот человек, с которым муж встречался незадолго до смерти.

— Откуда вам это известно?

— Из записи их разговора.

— Где она? Она у вас?

— Нет. Я отдала ее Шацкому. Так велел мне Лунев. Объяснил, что это очень опасный бандит, и посоветовал побыстрей избавиться от кассеты.

— Все. Больше вопросов нет. Может, у вас есть ко мне?

— Как мне найти вас, если понадобится срочная помощь? Ведь вы не откажете мне?

— Вот моя визитка. Там телефон. Звоните в любое время.

Наталья Евгеньевна откланялась. Когда вышли в прихожую, в дверь позвонили. Антонина, не спрашивая, открыла.

На пороге стоял неизвестный мужчина.

— Кривцова Антонина Ивановна кто?

— Допустим, я. А в чем дело?

— Вам повестка в прокуратуру. Распишитесь в получении.

Антонина механически расписалась и подняла вопросительный взгляд на Ольховцеву. Та пожала недоуменно плечами.

Закрыв за визитерами дверь, Антонина несколько раз внимательно прочитала бумажку, изучая каждое слово, каждую закорючку. «В качестве свидетеля», «кабинет № 6», «следователь…» — фамилия неразборчиво.

В назначенный день и час Антонина была в кабинете.

— Проходите. Садитесь. Закуривайте, если хотите.

— Спасибо, я не курю.

— Постараюсь долго вас не задержать. Вам этот человек знаком?

Следователь показал фотографию массажиста, точнее, его труп, застрявший в верхней части окна.

У Антонины поплыло в глазах. Ужас кошмарной ночи, оказывается, не был сном, не пригрезился ей, был явью. Она вздрогнула, но сумела овладеть собой. Вопрос следователя застал ее врасплох. Она лихорадочно думала, что ответить, и, не придумав ничего, решила потянуть время.

— Глядя на снимок, трудно сказать что-то определенное. Кто это?

Следователь ничего не ответил и показал другую фотографию.

— Взгляните на эту. Здесь его лицо более крупным планом. Узнаете?

Снимок был четкий, сделанный, по-видимому, с видеопленки, лишь слегка размыты изображения по краям. На нем они были сняты вместе.

— Да, с этим человеком я познакомилась на вечеринке по случаю… Не помню, по какому случаю.

— Не притворяйтесь. Вы все прекрасно помните. Это массажист популярной футбольной команды. Личность довольно известная не только в спортивном мире, но и среди телевизионщиков. Кстати, этот снимок, сделанный в казино, предоставили нам они. Из казино вы поехали в мотель «Посадские палаты»?

— Первый раз слышу такое название.

— Опять увиливаете от прямых ответов по непонятно какой причине. Многие видели вас там вместе. Есть показания персонала мотеля.

— Могу я взглянуть на них?

— Пожалуйста, если вам недорого время. Их здесь целая кипа.

Антонина взяла несколько исписанных от руки листков и внимательно прочитала. Ни в одном из них не было ни слова об Устрице, и это ее слегка успокоило. Описание ее внешности было сделано довольно точно, хотя и не могло служить доказательством без очной ставки. Но, судя по тому, как скрупулезно точно указаны некоторые детали, сомневаться в том, что ее опознают, не приходилось.

Наивность ухищрений Антонины, пытавшейся выяснить все, что известно милиции, в какой-то степени развлекала следователя и позволяла сохранять терпение.

— Метрдотель и дежурный по этажу показали, что вы ночевали в мотеле. Покинули номер рано утром в сопровождении некоего гражданина, которого накануне вечером видели в ресторане, в том же зале, где находились и вы. Что вы можете в этой связи показать?

— С человеком, который на фотографии, я познакомилась в казино. Фамилия его мне неизвестна. Он пригласил меня прокатиться в подмосковный мотель, где, по его словам, его хорошо знают. Там он снял номер и предложил вместе переночевать. Надеюсь, я имею на это право?

— Безусловно.

— Наверное, мне что-то подмешали в вино. Подробности своего пребывания там я помню смутно. В номере он стал приставать ко мне, пытался овладеть силой. Мне удалось вытолкнуть его за дверь и закрыться изнутри. Он не успокоился. Вышел на улицу и попытался проникнуть ко мне через окно. Разбил фрамугу, просунул голову и застрял там, опасаясь, видимо, порезаться осколками стекла. Больше я ничего не помню. Легла на кровать и уснула.

— Что было дальше?

— Не помню. Пришла в себя уже в электричке.

— Как вы попали на железнодорожную платформу? На чем доехали? Насколько мне известно, мотель от платформы в трех километрах.

— Я же сказала: не помню. Кажется, на машине.

— Марку ее не помните?

— Нет.

— Кто был за рулем?

— Не помню.

— Сейчас я оформлю эти показания протоколом и привлеку вас за дачу ложных показаний.

— Что вы от меня хотите?

— Правду. Все, что вы рассказали сейчас, ложь, которая может стать причиной того, что из свидетеля вы превратитесь в обвиняемую. Вы последняя, кто видел убитого живым. Теперь понимаете всю серьезность своего положения?

— Я его не убивала. Это я знаю точно. Впрочем, и вы тоже. Иначе не вели бы со мной эти пространные разговоры.

— Вы правы. Сейчас действительно у меня нет достаточных оснований для обвинения вас в убийстве. Но ваши попытки уклониться от прямых ответов на мои вопросы, полуправда, которой вы пытаетесь сделать более убедительной свою ложь, убеждают меня в обратном. Вы должны знать: если у нас не появится другой кандидатуры на роль убийцы, вы останетесь номером один.

— Вы не имеете права так разговаривать со мной. Я ни в чем не виновата, и все ваши домыслы безосновательны.

— Имею. Нам известна личность человека, который отвез вас из мотеля на железнодорожную платформу. Он же привез вас и в казино на той же самой «девятке». Телекамеры наружного наблюдения в казино позволили нам это установить, а персонал мотеля — его идентифицировать и узнать номер машины. Сейчас многое зависит от правдивости ваших показаний. Вы должны точно вспомнить все, что этот человек сказал вам, когда пришел за вами в номер. Все, слово в слово. Решается ваша участь.