Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Я был разочарован, потому что надеялся получать от него пятьсот долларов в год, столько, сколько он платил остальным. И всё же я не отчаивался. Я чувствовал, что отныне мир принадлежит мне.

Заплатив доллар за ночлег в дешёвой гостинице, я провёл там бессонную ночь. До утра грохотали поезда и грузовики; стоял такой ужасный шум, что я недоумевал, как люди вообще спят в Нью-Йорке.

К следующему утру, однако, я несколько успокоился и мог уже по-настоящему осмотреть Нью-Йорк. Полицейские, регулирующие уличное движение верхом на лошадях, магазины, одежды, негр-почтальон с утренней почтой в кожаной сумке, автоматы, продающие сигареты, яблоки, апельсины, жевательную резинку, газетные киоски, — всё это крайне заинтересовало меня. И сам Нью-Йорк был городом приветливым, горожане — человечными, а вовсе не пришельцами с Марса, хотя вполне могли показаться марсианами. Я никогда прежде не видел поездов надземной железной дороги, небоскрёбов и газет в шестьдесят-сто страниц, но в остальном ничего необычного для себя я не нашёл. В Стамбуле была своя железная дорога, мост Галата тоже был длинным и местами открывался для прохождения судов, паромы в Босфоре были почти такими же быстроходными и удобными, как и в Нью-Йорке. Внутри город был менее эксцентричным и сказочным, становился совсем обычным, знакомым. Это-то сразу и привязало меня к Нью-Йорку, и мне захотелось тут жить. Как мне не хотелось теперь уезжать в Канзас, сама мысль об этом наполняла душу смутным страхом. Канзас представлялся мне редко населённым сельскохозяйственным районом с разбросанными по нему небольшими поселениями и единственным большим городом — Канзас-сити, обозначенным на французской карте Соединённых Штатов, по которой я справлялся ещё в Стамбуле.

Билет мой был готов, и поезд в Канзас отправлялся в два часа дня. Вот, подумал я, начинаются настоящие приключения! Пришлось напомнить себе, что я — «солдат» и обязан быть смелым. Набрал в дорогу сэндвичей с ветчиной и сыром, завёрнутых в бумажные салфетки. И даже исполнил давнишнюю детскую мечту: купил плитку шоколада весом в целый фунт, на которую я готов был истратить доллар, а заплатил всего двадцать пять центов.

Мне удавалось обходиться несколькими английскими словами, вроде how much; thank you; yes, sir; no, sir; please give me; I wish to go to[51] — и самым полезным для себя выражением из учебника Берлица — What is this?[52] Делая покупки, я задавал этот вопрос, тем самым заучивая названия многих предметов.

На вокзал я поехал в такси, чувствуя себя миллионером. Здание вокзала было похоже на кафедральный собор таких огромных размеров, что стоило мне взглянуть на потолок, как у меня начинала кружиться голова. В воздухе чудилась небесная музыка, здание издавало приглушённое космическое гудение. Я чувствовал себя муравьём, ползущим вместе с тысячами других муравьёв-человечков, таких же ничтожных и нелепых. Самому господу богу пристало воздвигнуть свой трон здесь, под небесным куполом, в звуках космической музыки, с ангелами, летающими у его ног. И подумать только, что это всего лишь железнодорожный вокзал! Но ведь в Америке промышленность — это божество, затаив дыхание, подумал я. И сей великий храм посвящается божеству. Как странно, что американцы — христиане, и как здорово! Христос казался неуместным в Новом Свете.

Я бродил по огромному пространству вокзала, когда ко мне подошёл негр-носильщик и протянул руку за чемоданом.

— Помочь вам с чемоданом, сэр?

— Да, пожалуйста, спасибо, — сказал я, отдавая чемодан, хотя приходилось считать каждый грош, и я бы предпочёл нести его сам.

— Я хочу поехать в Манхэттен, Канзас.

— Канзас? Хорошо, сэр. Идите за мной.

Я с благодарностью последовал за ним к моему поезду и сел в спальный вагон к окну. Меня восхищало спокойное поведение людей, входящих в вагон с вещами. Они не торопились, места было достаточно для всех. Поезд тронулся точно по расписанию, и целый час я ничего, кроме рельсов и вагонов, не видел.

Мужчина в белом пиджаке и кепке расхаживал по вагонам с корзиной, доверху наполненной едой и напитками.

— Арахис берите, граждане, вкусный, свежеподжаренный, с солью! — уговаривал он задушевным тоном. Я взял пакетик арахиса и выпил свою первую бутылочку кока-колы, которую повсюду рекламировали, — новый американский напиток с непривычным вкусом, от которого я ещё больше почувствовал себя американцем.

В Олбани я купил газеты и открыл для себя комиксы. Однако странные рисунки со словами, выходящими из губ героев в продолговатых пузырях, озадачили меня. Я понимал, что они задуманы как юмористические, но ничего похожего я прежде не видел и, даже добросовестно переведя некоторые из слов с помощью карманного словаря, — а многих слов я там вообще не нашёл, — так в них и не разобрался.

Я сделал пересадки в Чикаго и Канзас-сити, и после двух беспокойных дней путешествия, всё время боясь пропустить станцию, прибыл наконец в Манхэттен штата Канзас, приятное спокойное местечко, необычно тихое после шумного Нью-Йорка.

Университетский городок расположился на окраине города, на возвышенности. Белые здания из известняка — я сосчитал их не меньше пятнадцати — показались мне такими роскошными, что я замер в благоговейном страхе. Какая наглость с моей стороны приехать в такое заведение, имея в кармане всего семнадцать долларов! На лужайке перед зданием играл военный оркестр, а студенты с ружьями на плече проходили учения, совсем как в батальоне настоящих солдат. Я никак не думал, что американская молодёжь может заниматься военным делом. На другой лужайке девушки в белых свитерах упражнялись в стрельбе из лука, играли в бейсбол, крокет и теннис. Ну зачем мне ломать эту комедию! Как я могу надеяться на общение с такими развитыми, аристократичными студентами?

Таксист ссадил меня у ворот увитого плющом административного корпуса. В скрипящих ботинках, с потрёпанным чемоданом вошёл я в здание и стал искать кабинет вице-президента, как вдруг со всех сторон зазвенели электрические звонки и длинный коридор заполнился потоком беспечной, весёлой молодежи. Он вливался с одного конца, а выливался в другой, расширяясь в центре за счёт притоков, низвергающихся с двух лестниц. Меня тоже понесло вместе с ними до тех пор, пока я не приискал себе убежище. Я совсем не ожидал увидеть здесь так много студенток, а их были тысячи культурных молодых девушек, похожих на дочерей миллионеров. Перспектива сидеть с ними в классе смущала меня, но может, та богатая, добросердечная вдова с рыжими волосами тоже среди них? Я заметил спортивных львов университета в белых свитерах с большой красной буквой «K». Были и спортсменки, настоящие амазонки, соответственно одетые. Все они излучали здоровье и жизнерадостность и казались такими счастливыми, как взрослые дети, никогда не знавшие печали, страданий и голода. Какая утопия молодости!

Когда коридор вновь опустел, я взял себя в руки, набрался духу и спросил у проходившего мимо студента, где находится кабинет вице-президента, показав адресованное ему письмо. Он провёл меня прямо к его двери.

Вице-президент, смуглый мужчина с седеющими усами, с европейской внешностью, поднялся из-за стола и поздоровался со мной за руку. Сначала я притворялся, будто понимаю всё, что он говорит, а то как же меня примут в колледж, если я не говорю по-английски? Но тут же выдал себя, не сумев ответить на его вопросы.

— Sprechen sie Deutsch?[53] — спросил он.

Я покачал головой:

— Mais je parle un peu français.[54]

Он вызвал преподавателя французского языка, и наши лингвистические затруднения окончились. Этот человек когда-то преподавал в Робертовском колледже и знал ещё и турецкий. Мне пришлось сказать всю правду: что у меня нет ни денег, ни друзей в Америке. Могут ли они дать мне работу? Я согласен на любую. И рассказал им, в каком объёме знаю химию, геометрию, ботанику, зоологию, анатомию и физиологию.

вернуться

51

Сколько; спасибо; да, сэр; нет, сэр; дайте, пожалуйста; хочу пойти.

вернуться

52

Что это?

вернуться

53

Вы говорите по-немецки? (нем.)

вернуться

54

Я немного говорю по-французски (франц.)

57
{"b":"248011","o":1}