— Мне это все неинтересно, — Юрик потер свой амулет — тряпку, потерявшую большую часть первоначального цвета. — Совать голову в пасть медведю не очень‑то надо.

— Юрик, ты же их не боишься! Не ты ли недавно рубился с «черными» до смерти?

— Очень вынужденно рубился, — поправил Рогозина друг. — Я их не искал, они сами меня нашли. Но лезть к ним в логово я не имею никакого желания, паря. От этого люди не очень здоровые делаются.

Виктор помолчал недолго, склонив голову, потом спросил:

— Тогда какого рожна мы тут делаем?

— Пришли бы раньше на полчаса — было бы дело, — развел руками Юрик. — Считай — опоздали.

— Семена потеряли, Гешу бросили черт те где, пилотов не спасли — продуктивненько прогулялись!

— Не мельтеши, — попросил якут. — Смотри‑ка, паря, что это там?

Виктор опять до рези в почему‑то сохнущих глазах всматривался в противоположный берег реки и, когда увидел, как к палаткам выходят трое, даже не поверил себе.

— Это же Савельев? И вертолетчики? — спросил он.

— Они, голуби, — подтвердил его наблюдения Юрик. — Ничего не понимаю. Они же, кажется, нормальные?

Вертолетчики поручкались с Савельевым, потрепали холку сидевшему у его ног Атасу, и, как ни в чем не бывало, направились к своей винтокрылой машине. А Ким Стальевич, едва они пропали из виду, снова вперил свой взгляд в Рогозина, и в этот раз его губы, кажется, что‑то шептали, но Виктор ничего не разобрал.

Он зажмурился, а когда осмелился снова посмотреть на своего бывшего начальника, того уже и след простыл.

— Смотри‑ка, еще и на дорожку им помахал, — тихо — тихо пробормотал Юрик.

— Все страньше и страньше, — протянул Рогозин, приходя в себя. — Почему он их оставил в живых?

— Никто не знает резонов шамана. Можно долго гадать, а в конце все равно ошибешься.

До них донеслось недовольное гудение разбуженного двигателя вертолета, вскоре он поднялся над елками, блеснул напоследок своей совершенно невертолетной раскраской и через минуту превратился в точку на горизонте, чтобы еще через мгновение окончательно раствориться в синем небе.

— Может быть, он вселил в них своих абаасов и приказал лететь к людям? Может быть, решил, что этих лучше отпустить, чтобы преждевременно не нагрянули спасатели? — Рассуждал Юрик, забрасывая ружье на плечо и становясь на ноги. — Может быть, это просто его родственники или подельники? Не зря же они привезли рыбаков прямо к нам — только лишь по другую сторону алтаря? Не знаю. Темное очень дело. Но в твоих словах о необходимости переплыть реку есть здравый смысл.

Виктор обрадованно улыбнулся, собираясь заметить, что не всегда один лишь Юрик прав, но якут мгновенно погасил так и не родившуюся толком улыбку:

— Только разведывать мы ничего не станем — это слишком опасно. Да, слишком опасно.

Рогозин недоуменно уставился на приятеля, уже совершенно не понимая, чего от него хотят.

— Да, — повторил Юрик, — очень опасно. Разведывать не будем. Мы будем воровать бензин. Правда, у рыбаков его остаться много не должно — они же собирались здесь всего пару дней еще пробыть. Но нам хотя бы литров десять — для маневра. Лодка есть, мотор есть. Нужно было у Геши узнать, где они бензу хранят. Бельзина очень нужна, начальнека, — уже дурачась, закончил Юрик.

Переправа на этот раз прошла быстро — река в этом месте изрядно мелела и почти половину переправы заняло скакание по оголившимся камням. На сушу вышли мокрые всего лишь по пояс и даже не замочив оружия. Не то чтобы вышли, вернее будет сказать — выползли, сторожась каждого движения спокойного ветерка и нервно дергаясь от любого постороннего звука.

Десять минут сидели за камнем, ожидая появления нечисти, но никто по их души так и не явился.

— Ты, Витька, на стреме постой. Если увидишь кого — сразу вали, — распорядился якут. — А я, пошустрю по палаткам. Где‑то должен быть оставшийся бензин.

Он скрылся под пологом роскошной четырехместной палатки, а Рогозин улегся на пузо и принялся высматривать подкрадывающихся врагов.

Но все было тихо — в этот раз нечисти, кажется, совсем не было до них никакого дела. И все же Виктор не расслаблялся. Он уже видел, насколько быстрыми могут быть «черные», а о прыти четырехруких и рогатых мог только догадываться, но, тем не менее, больше боялся именно их. Ему мнилось, что пришедшие через портал твари должны быть куда опаснее обращенных здесь. В любой компьютерной игрушке, во всяком случае, дела обстояли именно так. Однако либо звезды так сошлись, либо удача наконец‑то повернулась к несчастным «геологам» лицом, из мрачного леса никто на берег не вышел.

Через полчаса, вывернув наизнанку все мешки, перерыв все ящики и коробки, вернулся Юрик, недовольный и даже злой.

— Ничего нету! Савельев все ценное забрал. Даже ножей нет. Оружия нет, припасов нет. Все подмел. Ничего не забыл!

— Мы у него увели, он у нас, в этом даже есть что‑то справедливое, — рассудительно заметил Рогозин, опуская свой карамультук и успокаиваясь.

— Догадался, наверное, что мы сюда попробуем пробраться. Жаль, — на лице Юрика прямо‑таки написано было, насколько он разочарован. — Я рассчитывал поживиться.

Они застыли на одном месте — посреди полуразоренного лагеря «рыбаков», раздумывая каждый о своем. Рогозин удивлялся тому, что на берегу нет ни одного монстра, хотя Савельев — в этом не было никаких сомнений — прекрасно знал, кто наблюдает за ним через реку. И теперь Виктор мучительно искал причину бездействия Кима Стальевича.

Юрик к чему‑то внимательно прислушивался, даже приложил к ушам ладони, но через минуту разочарованно опустил руки.

— Что дальше‑то, а, паря?

— Тихо здесь? К тому что птицы облетают эти места стороной, я уже привык. Но, кажется, здесь даже мошка передохла. Во всяком случае, как перешли на этот берег, меня еще ни одна тварь не тяпнула. Даже странно как‑то.

— Ты тоже заметил, Витька? Вообще никого! Пустыня. Атас не гавкает. Савельев куда‑то пропал. Он же тебя видел? Внутрь, ты говоришь, смотрел?

— Заманивает, наверное?

— Нужно осмотреться вокруг, Витька. Боюсь поверить, но вдруг они ушли к себе? Получили что‑то и ушли?

Рогозин ненадолго задумался, тряхнул головой:

— Трудно в такое поверить. Ты что‑то задумал?

— Да, да! — глаза Юрика возбужденно блестели. — Нужно идти к алтарю Улу Тойона. Смотреть будем.

В который раз Юрик сумел удивить Рогозина. Всегда осторожный, даже с перебором, порою он вдруг становился одержимым невозможной отвагой и готов был лезть буквально в самое пекло ради странных и совсем неочевидных целей. И каждый раз, когда такое случалось, жалеть о безумном навязанном Юриком приключении позже не приходилось — каждый раз оно оказывалось очень кстати. Поэтому теперь Виктор не сомневался ни мгновения.

— Пошли.

Юрик благодарно кивнул и быстрым, но осторожным шагом двинулся к ближайшему холму. Рогозин поплелся следом.

Когда они продрались сквозь лес на вершину, солнце стояло уже в зените и прекрасно освещало раскинувшийся перед ними жертвенник, не оставив ни единой значимой тени. Все было видно как на ладони: легкую светящуюся дымку на том месте, где прежде высилось безобразное дерево над древним камнем, и несколько уже знакомого вида существ, входивших и выходивших из нее. И каждый раз, выходя наружу, эти существа выносили с собою еще одного, подобного им, но с каким‑нибудь увечьем — то безрукого или безногого, то сплошное месиво из непонятных останков. Вокруг был разбит целый лагерь, в котором, к удивлению Рогозина, он заметил несколько праздноваляющихся четырехруких с неполным комплектом рук и ног, парочку черных пятен с огромными рваными прорехами в телах, верхнюю половину туловища «рогатого», аккуратно «привитую» к какому‑то дереву на манер мичуринской груши на яблоне. Выглядело все так, будто перед ними оказался полевой госпиталь ведущего войну войска.

Ни Савельева, ни Железноногого, ни пса Атаса в этом чудовищном лазарете не наблюдалось.