и т. д. и т. п.

Можно было бы, наверное, устраивать олимпийские игры по придумыванию слов с разными приставками. Следовательно, наша новая морфема — циркумфикс раз-…-ся, если она действительно настоящая словообразовательная морфема, должна обязательно иметь какое-то своё значение. А для того, чтобы понять, есть такое значение или его нет, нужно сравнить между собой бежать и разбежаться, шалить и расшалиться, играть и разыграться, плясать и расплясаться, гореть и разгореться и другие подобные пары, а их в русском языке не так уж мало. И оказывается, что раз-…-ся имеет довольно сложное значение, которое можно попытаться описать, например, так:

«Начав делать А [А — это действие, которое обозначает глагол, к которому наш циркумфикс присоединяется], делать А всё более интенсивно и наконец довести А до очень высокой степени».

Следовательно, во-первых, если соседка звонит к вам в дверь и спрашивает:

Что это вы тут расшумелись?

— она имеет в виду, что вы начали шуметь, стали шуметь всё громче и громче и, наконец, довели шум до такой высокой степени, что у неё уже нет никаких сил это выносить.

Во-вторых, можно придумывать новые слова, — например, расшутился, разрисовался или какое-нибудь распрограммировался — и все догадаются, что это значит (а вы догадались?).

Наконец, в-третьих, в некоторых словах, — например, в слове разгримироваться в таком, скажем, употреблении:

«Всякий актёр обязан разгримироваться, и только после этого может появляться на улице и в присутственных местах» [из «Правил поведения актёра»]

— используется не циркумфикс раз-…-ся, а приставка раз-, которая прибавляется к глаголу гримироваться (образованному, в свою очередь, с помощью суффикса −ся от глагола гримировать), ср.: Он сначала загримировался, а потом разгримировался. Именно поэтому разгримироваться значит тут совершенно иное — «ликвидировать результат А». С другой стороны, представим себе главного режиссёра, который вбегает в актёрскую уборную и с порога кричит: «Сколько ждать можно! Третий звонок! Публика свистит и ногами топает, а вы тут — разгримировались, понимаешь!» Это гневное разгримировались будет значить уже не «сняли грим», как в предыдущем примере, а «до такой степени увлеклись гримированием, что…» — то есть как раз то, что и должен выражать наш с вами циркумфикс! Значит, разгримироваться (также как, например, расписаться и многие другие) — слово двусмысленное, или, вернее сказать, два разных слова, причём одно из них образовано просто приставкой раз-, а другое — циркумфиксом раз-…-ся.

Конечно, циркумфиксы встречаются довольно редко. В русском языке можно вспомнить, пожалуй, ещё до-…-ся (добегался, доигрался, досписывался…) со значением «делал А до тех пор, пока не достиг какого-то отрицательного результата В». И в других языках циркумфиксы не часто, но используются. В немецком языке с помощью циркумфикса (ge-…-t) даже образуется форма причастия: например, machen по-немецки значит «делать», а причастие «сделанный» будет выглядеть так: ge-mach-t.

Морфема может соединять два корня в единое слово, находясь при этом между ними (именно от латинского inter «между» образовано лингвистическое название таких соединительных морфем — интерфикс). Этот тип морфем вам, должно быть, лучше знаком, чем циркумфиксы, — вы, наверное, сразу вспомнили и водОлаза, и ледОход, и пылЕсос, и камнЕтёса, и многие другие слова. Действительно, в русском языке два интерфикса — о и е, а способ образования новых слов с помощью соединения корней довольно распространён. Этот способ образования слов широко использовался древними индоевропейскими языками — особенно много таких слов в древнегреческом и санскрите (об этом свойстве санскрита мы ещё поговорим позднее). Если вы читали русский перевод знаменитых поэм Гомера «Илиада» и «Одиссея», то, должно быть, заметили, что русские переводчики постарались передать эту особенность древнегреческого языка, эту его тягу к сложным словам — благо русский язык вполне позволяет это делать, хотя сам пользуется таким приёмом гораздо реже. Вот как это получается у В. А. Жуковского, переводившего «Одиссею»:

Там —

(начало Песни шестой: Одиссей у феаков)

Многие «гомеровские» слова прижились и в русском языке. Так, мы, вслед за Гомером (и Жуковским), привычно называем Одиссея хитроумным, а олимпийских богов — небожителями.

Если говорить о современных языках, то одно из первых мест по количеству сложных слов занимает немецкий язык, причём в нём тоже есть несколько разных интерфиксов: −n−, −s− и др. Надо, однако, заметить, что интерфиксы в языке вовсе не обязательны, но, если их нет, это совсем не значит, что в языке нет сложных слов. Вот, например, венгерский язык ненамного отстаёт от немецкого по увлечению сложными словами, однако интерфиксами этот язык не пользуется. Да и в немецком языке есть немало сложных слов, образованных без интерфикса. Есть они и в русском, хотя русский язык старается такого избегать; но такие образования, как иван-чай или диван-кровать, являются именно сложными словами, хоть и маскируются русской орфографией подо что-то промежуточное. Тем не менее мы говорим: любуюсь иван-чаем, а не любуюсь иваном-чаем, так что это — самые настоящие сложные слова. Венгерские сложные слова все как раз такие, в них, если следовать нашему сравнению, один паровоз сразу цепляется за другой.

Только вот можно ли считать интерфикс настоящим вагоном между паровозами? Ведь он ничего не «везёт», потому что интерфиксы, в общем-то, ничего не значат. В русском языке, например, о или е не добавляют ничего нового к значению слова и «по смыслу» ничем друг от друга не отличаются (ведь ни у того, ни у другого собственного смысла нет). Нет, не похож интерфикс на вагон — скорее уж какой-нибудь буфер.

Морфема может вклиниваться внутрь корня, как бы разрывая его, — тогда она называется инфикс. Инфиксы используются в языках редко. Они были в латинском языке, где, правда, не передавали никакого самостоятельного значения, а только помогали образовывать настоящее время некоторых глаголов. Например, латинская глагольная форма fid-it означала «он расколол» (корень −fid− а форма того же глагола find-it означала «он раскалывает»: внутрь корня вставляется носовой инфикс −n−. Это — остатки древнего индоевропейского спряжения; интересно, что похожие инфиксы сохранились и в литовском языке, где, например, глагол lipti «прилипать» образует такую форму настоящего времени: limpu (−u− как и в русском, окончание первого лица единственного числа, а инфикс в этом слове −m−).

Похожим образом используются инфиксы и в других языках, где они есть, — например, в языках, на которых говорят очень далеко от нас, на Филиппинских островах в Тихом океане. Один из главных филиппинских языков — тагальский — как раз и знаменит (в числе прочего) своим пристрастием к разного рода инфиксам. Без инфиксов в тагальском языке не бывает ни прошедшего времени, ни настоящего. Вот, например, от глагола с корнем hanap (это значит «находить») форма прошедшего времени выглядит так: humanap. Сможете ли вы обнаружить в ней инфикс? А как будет выглядеть форма прошедшего времени от тагальского глагола sulat «писать»?