Он только улыбнулся, а мы оба — я и Малич — уже стояли шагах в трех друг от друга. Когда разошлись? Понятия не имею…

И воздух вмиг остыл.

— Меня зовут Леун Ставор. Мы бы познакомились сразу после вашего прилета в гораздо более спокойной обстановке, если бы не чрезвычайные обстоятельства…

Один взмах руки Ставора и взбалмошное мельтешение магических потоков исчезло. Слышно стало, как рокочет вода, как на дороге потряхивают сбруей брошенные крестокрылы, как в лесу осторожно перекликаются очнувшиеся птицы и в воздухе зудят насекомые.

Я почувствовал, что мои руки снова свободны, а амулет присмирел и затих.

— Вот так гораздо лучше, — удовлетворенно констатировал Ставор. — Никто никого ни в чем не обвиняет. Все просто рады состоявшейся встрече.

На самом деле никто, похоже, не рад.

Валялись на земле ниц переправщик и его жена. Обладатели электрических жезлов моргали шалыми от «заморозки» глазами и вообще не понимали, что происходит, удерживая дежурный периметр вокруг нас. Малич едва не потрескивал от напряжения, как ледяная глыба на солнце. А Илга… Где Илга?

Она замерла возле лиственницы, прижавшись спиной к смолистому стволу. Что видела — не догадаешься. Уж очень странное у нее было выражение лица.

— Господин Юг, вы должны были оставаться там, где произошло падение, — с ненавистью бросил взявший себя в руки Малич. Реплика никак не соответствовала накалу эмоций. Что-то другое явно рвалось с его языка.

— В океане? — раздраженно осведомился я, не без усилия отводя взгляд от оцепеневшей Илги.

Малич дернул кадыком, проглатывая явное ругательство. Язвы на обожженных щеках кровоточили.

— Я бы посоветовал решить все эти недоразумения в более спокойной обстановке. Полагаю, барон Бороус заждался гостей, — деликатно вмешался маг Ставор.

Проигнорировав дернувшегося Малича, которого вовремя перехватил Ставор, я приблизился к Илге. В ее широко распахнутых глазах царил не страх — тоска. Обозначившиеся под белыми скулами ямочки темнели, будто порезы. Прядки светлых волос липли к смолистому стволу лиственницы.

— Я думала… — едва слышно заговорила Илга, глядя мимо и сквозь меня. — Я думала, что это просто татуировка такая и глупое украшение… Отвратительно, но… Туристы иногда странные вещи с собой делают. Даже такие.

— О девушке позаботятся, — все тем же дружелюбным тоном пообещал издали Ставор. — Она получит награду за оказанную помощь.

— Илга, слышишь?

Илга отсутствующе молчала. У ее неприязни был такой же колюче-горьковатый привкус, как у хвои, что осыпалась с лиственницы.

— Тебе заплатят больше, чем за работу гуртовщицей. Тебе ведь нужны деньги.

На какой-то сумрачный миг мне померещилось, что взгляд девушки ожил. Но нет, Илга не отозвалась. А в зрачках ее отражались огоньки молний, пляшущих на жезлах стражей.

— Идемте…

— Еще кое-что.

Обойдя окаменевшее на земле семейство переправщика, я поднялся на крыльцо дома, где безучастно сидел маленький рыжий мальчик. Содрал с него клеща, поразмыслил мгновение и сцепил его с клещом женщины, что лежала рядом, стеклянно таращась. Мальчик живо встрепенулся, обвел осмысленным взглядом сборище чужаков, скривил в испуге рот и заревел во весь голос, бросившись к матери.

Только вернувшись к поджидавшим меня магам, я сообразил, что не почувствовал возмущения амулета. А Ставор глазел на меня с благосклонным любопытством, как на экзотическую зверюшку, только что выкинувшую ловкий фокус.

— Гораздо гуманнее было бы вовсе уничтожить клеща, вы не находите?

— Тогда мамаша снова подсадит его сыну, — возразил я. — А пока эта пакость будет разбираться с себе подобной, пройдет достаточно времени, и мальчик нарастит собственную защиту.

Ставор хмыкнул:

— А убить обоих клещей?

— Вы правы, — согласился я. — Это было бы гуманно. — И, не оглядываясь, забрался в планер.

* * *

Кое-что рассказал Ставор по пути на Старокоронный. Кое-что не рассказал Малич, он вообще больше молчал, увлеченный превращением своего изъязвленного лица в ледяную маску. Кое-что я додумал сам.

После взрыва и моего падения самолет продержался достаточно долго, чтобы дотянуть до береговой полосы следующего за Старокоронным острова — острова Пестрых рек. Там он удачно сел на воду, а вскоре и помощь из гнезда подоспела. Не пострадал даже запас флаконов. Как только обнаружился самолет, местный Ковен магов затеял негласный поиск пропавшего Оборотня, который осложнился тем, что близость мертвой зоны создавала сильные помехи.

— …это счастливая случайность, что воздушная страховка все еще действует, — Ставор смотрел благожелательно и явно отдавал себе отчет, что только что употребил странное для лексикона моего окружения слово «счастливая». — В былые времена за поголовьем небесных змеев особо следили, в Пестрые реки залетало много самолетов, а сейчас как-то… — он неопределенно пошевелил пальцами. — Все больше плавают.

— Как я их понимаю, — пробормотал я, стараясь не особенно коситься в стеклянный глаз планера.

Скалы росли, одеваясь зыбкой кисеей тумана. В низине рассыпалась горстка огней. Деревня?.. Мелькнул приземистый замок, затаившийся среди гранитных зубьев. Словно и впрямь корона, застрявшая в пасти зевнувшего дракона.

— Я тоже предпочитаю морские путешествия, — Ставор скупо улыбнулся краешками губ. — Но Пепельное Ожерелье слишком удалено от центра. На мой взгляд — это благо, но, думаю, вы не прочь побыстрее вернуться назад… А, кстати, как поживает мой любимый ученик Гергор?

— Гергор ваш ученик?

— Талантливый мальчик. Один из лучших…

Мальчик? Хотя — да, для Ставора все, кому не исполнился век-другой — сущие младенцы.

— …не слишком одиноко на Черноскале?

— У него есть компания.

Планер качнулся, я непроизвольно сглотнул. Малич выставил квадратную челюсть, сверля меня бешеным взглядом.

— Да спросите же, наконец, Бриго! — вдруг предложил Ставор, удобно откинувшись в кресле и напротив Малича. — Иначе, здесь скоро искры проскакивать станут. Вы спросите, а он честно ответит.

— Оборотням нельзя верить, — Малич разомкнул, казалось, смерзшиеся губы. Мне даже померещился сухой треск.

— В моем присутствии — можно.

Малич перевел глаза с мага на меня, словно пушку развернул. Тяжелую такую, палящую чугунными ядрами.

— Думаю, это вы подстроили катастрофу!

Бум! Чугунная болванка сносит крышу. Я от удивления даже не сразу нашелся, что сказать.

— Вы так меня ненавидите, что лишились способности соображать?! Зачем мне это?

— Не знаю. Вы же Оборотень. Не мне разбираться в логике Оборотней.

Бум! Второе чугунное ядро. Бьет наповал. Слепо и тупо, как этот аргумент.

Я выразительно приподнял брови. Это, наконец, проняло Малича.

— Ловушка выкатилась из вашей сумки!

— Она выкатилась с той стороны, где лежала моя сумка, и где должен был находиться я сам. Мои вещи проверяли перед полетом. А самолет — нет.

До меня вдруг дошло, что за «ее» я погубил. Единственная женщина на борту была из «замороженных». Это она держала ловушку в руках.

— Что с ней случилось?

— Она умерла.

«Незачем было хватать и вертеть незнакомый предмет», — подумал я, пытаясь разбудить в себе раздражение. Но некстати вспомнилось, что при «заморозке» резко снижаются интеллектуальные способности человека.

— Ловушка попала на борт самолета еще до его посадки в Черноскале, — сквозь зубы произнес я. — Вы же слышали, летчики говорили, что на них напало нечто, пробившее защиту…

Скорее всего, заклятье-«прилипало», нанесенное снаружи, просочилось внутрь и сконденсировалось в ловушку. Если бы я сам задел ее — самолет разнесло бы в клочья. А так… А так погибла женщина, имени которой я даже не знаю.

Планер заложил вираж, огибая торчащий Зубец, и стал снижаться.

Часть II.

Легенда. Версия 2.

Герой одолел всех врагов и для счастья человечества должен покончить с последним из наследников проклятого рода. Убить сына главного злодея, младенца в Черном замке.