Я надменно скривился.

— Не ваше дело. С чего вы взяли, что я помогаю старухе? Возможно, я всего лишь хочу продлить ее мучения.

— Возможно. Но все-таки, почему ты отнесся к ним по-разному?

— Мой ответ что-то изменит?

— Смотри, — вместо ответа Гергор повел подбородком в сторону, — она плачет…

По щекам деревянного лица Кухарки, из трещины, медленно сочились и скатывались прозрачные, маслянистые капли, оставляющие поблескивающие дорожки.

— Наверняка, вездесущая садовница провела немало времени и на кухне, — хмуро высказал я догадку. — Есть в замке хоть кто-то, кому эта милая женщина не запала в сердце?

— Это тепло от огня, — возразил вполголоса Гергор. — Дерево насквозь пропитано смолами, вот они и выходят наружу.

Может, и так. Огромный, выполненный в форме оскаленной пасти очаг дышал жаром, словно дремлющий дракон. На своей задней стенке он до сих пор хранил выжженный силуэт чего-то многорукого и еще более черного, чем вековая сажа.

Гергор задумчиво покатал по столешнице кусочек хлебного мякиша. На гладких, черных и белых скулах игровых камешков горели искры.

— Так ты не ответишь?

— Я скажу вам, что мною руководит, в обмен на вашу историю. Почему вы сюда угодили? Вот уже почти два года вы здесь живете, а так ничего и не рассказали.

— Идет.

Маг колебался даже после того, как дал согласие. По худощавому лицу пробежали тени.

— Во время зачистки развалин на Вольном архипелаге я убил своего близкого друга… Принял его за оборотня. — Гергор пытался усмехнуться, вышло неубедительно.

Старые города на островах Вольного архипелага давно брошены и заселены нечистью. Ковен год за годом расширяет «чистую» зону, надеясь вернуть земли людям. В чистках время от времени принимают участие практически все боеспособные высшие маги. Несколько раз привлекали и меня. Мероприятие рискованное и там случается всякое.

Поэтому я небрежно пожал плечами:

— Ну и что?

— Утром того несчастливого дня мы с другом сильно поссорились.

— Из-за женщины, — по наитию предположил я, вспомнив даму в красном.

Гергор не поднял взгляда, но брови сошлись к переносице.

— Именно. Мы любили одну и ту же женщину. Она выбрала его.

— И вы не смогли смириться?

— Накануне я узнал, что на свидания с этой женщиной мой друг ходил в моем облике…

Я поразился. Рот Гергора выгнулся жесткой скобкой, шрам жестко стянул лицо:

— Ну да. Надевал ложный «лик». Алива не обладала… не обладает магическим даром и не заметила фальшивку.

— То есть внешность ей нравилась ваша, а все остальное…

Гергор посмотрел так, что я невольно замолчал.

— Я думал, что убиваю оборотня, — сухо продолжил он. — На самом деле, наверное, так оно и было. Во всяком случае, для меня с тех пор мир и впрямь перевернулся. Я лишился всего. Друга, любимой… привычной жизни и возможности заниматься тем, что действительно умею. Так что предания не лгут. Убьешь Оборотня — перевернешь мир.

— Отбудете свой срок здесь и вернетесь прощенным. Все будет, как прежде.

— Уже нет. То, что осталось — всего лишь тени на обороте листа. Ни красок, ни силы. Вроде фантома того… той, что по-прежнему живет далеко. И сожаление, что случайность определила исход. Надо было просто вызвать его на поединок, — с чувством буркнул Гергор и шрам на его щеке заметно потемнел.

Я рассеянно покрутил в пальцах черно-белый камешек:

— Это трудно?

— Что?

— Не поддаваться соблазну.

— Которому? — напряженно осведомился Гергор, делая вид, что тоже увлечен пустой кружкой.

— А в Ковене заседают садисты. Прислать вас сюда, дать ключ к цепям Оборотня… И наблюдать, сколько вы готовы терзаться прежде, чем соблазн станет слишком велик… Или они не знали о женщине?

Гергор не проронил ни слова. Дно кружки от такого тяжелого взгляда должно было вывалиться на стол.

— А ведь это можно организовать, — вкрадчиво произнес я, наблюдая за костенеющей физиономией собеседника. — Всего лишь небольшое воздействие, даже узор менять не надо. Так, внести легкие коррективы, и она забудет…

— Спасибо, — слегка осипнув, но твердо перебил маг, поднимая, наконец, на меня совершенно ясный взгляд. — Ты очень любезен. Но советую еще потренировать навыки искусителя. Желательно на других объектах.

Я беззвучно засмеялся. Все-таки он занятный экземпляр, этот маг Гергор.

В тишине стали различимы шуршание и тихий скрежет, доносившиеся из-под сводчатого потолка. То ли все еще бушует стихия снаружи, то ли местные обитатели гнездятся.

— Теперь твоя очередь, — предложил маг.

— Я передумал, — скучно сообщил я, отодвигая свою опустевшую кружку.

— Мы же договорились! — обида в голосе мага была по-детски искренней.

Кто бы мог подумать?

— Я солгал. Вы забыли? Я — Оборотень. Они не сдерживают обещаний.

Гергор напрягся. И без того худое лицо осунулось еще больше, а глаза разгорелись ярче. Кажется, маг даже намеревался вспылить, но через мгновение успешно взял себя в руки. Усмехнулся не без горечи и сказал беззлобно:

— А и верно. Я сам виноват. Действительно забыл, с кем имею дело. Ты настолько походишь на человека, что временами трудно помнить о чудовище.

— Двусмысленно, но польщен.

— К твоим услугам, — он слегка поклонился, не поднимаясь с места. И хмыкнул: — Хотя, пожалуй, это можно рассматривать и как оскорбление.

— Тогда так: польщен. — Я мысленно запнулся, подбирая подходящий перевод. — Иное оскорбление всего лишь обратная сторона комплимента.

— К вашим услугам! — Гергор усмехнулся еще шире, но уже невесело. И к моей мгновенной досаде, он подобрал нужный оборот без малейших размышлений.

Вежливая фраза, облеченная в многозначительность основного языка превратилась в вызов на поединок. Можно принять, можно пропустить мимо ушей. А можно просто воспользоваться удобным случаем:

— А вы сами никогда не хотели убить меня? Решите сразу все свои проблемы.

— Соблазнительно. Однако, в мои обязанности не входит чье бы то ни было убийство.

— Наверное, это трудно — знать, что можешь осчастливить все человечество разом, но при этом не решаться нарушить традиции.

— По-твоему, не убивать себе подобных — это всего лишь традиция?

— Убивают же врагов.

— Что это на тебя нашло? Продолжаешь оттачивать мастерство искусителя? Так тебе до твоих предков еще расти и расти.

— Вы же посоветовали тренироваться.

— Мне, к сожалению, известно, что просто убить Оборотня — мало. Бастардов Юги и прочие семьи наплодили немало, всех не отследишь… «Лишь там последнему Оборотню закрыть глаза, где пробудился первый», — без энтузиазма процитировал Гергор «Перевернутую книгу». — А волочь тебя до алтаря мне, право, лень. Ты же сопротивляться будешь.

— Хм… — я заговорил медленно, всматриваясь в лицо собеседника. — Скажите, а в ваши обязанности входит спасение моей жизни, если что-то на вверенной вам территории пойдет не так? Или вы позволите мне погибнуть, а благодарное человечество скажет спасибо?

Гергор помолчал, изучая трещины на своей кружке. Физиономия его отвердела, но под кожей густо разлилась горячая краска. Словно карамельный леденец — сверху тонкая корочка, а под ней еще не застывшая, обжигающая мягкость.

Он не проронил ни звука, поэтому я настойчиво продолжил.

— Сегодня в лесу со мной произошел странный эпизод. И на Поганом острове. И у Барьера…

Гергор продолжал угрюмо молчать, намереваясь, видимо, высверлить взглядом на опустевшей чашке дополнительный узор. В другой вечер я, может, и подержал бы паузу, любуясь терзаниями принципиального имперского мага, но сегодняшние развлечения уж слишком затянулись. Неимоверно хотелось спать.

— Пойду, пожалуй, — произнес я, не дождавшись ответа.

Гергор сделал неопределенный жест кистью, так и не подняв глаз. Аргра, звучно зевнув, двинулся следом за мной, цокая когтями по камням.

— Да, кстати… — я остановился. — По поводу «почему»… Потому, что садовница хотела получить все, оставшись в стороне. А моя несостоявшаяся убийца решилась прийти с ножом сама. Это поступок.