Пока Тибул сражается, доктора Гаспара Арнери находят посланцы Толстяков и вручают ему приказ и сломанную куклу. Доктор Гаспар Арнери пытается починить куклу, но к утру он явно не поспевает. Нужно еще по меньшей мере дня два, и доктор вместе с куклой отправляется к Толстякам. По дороге его останавливают охраняющие Дворец гвардейцы и не пускают дальше. Они не верят, что он действительно Гаспар Арнери, а когда доктор хочет показать им куклу, то обнаруживает, что ее нет: задремав, он обронил ее по дороге. Расстроенный доктор вынужден повернуть назад. Проголодавшись, он заезжает в балаганчик дядюшки Бризака. Каково же его удивление, когда он обнаруживает здесь куклу наследника Тутти, которая оказывается вовсе не куклой, а живой девочкой по имени Суок, похожей как две капли воды на куклу. И тогда у появившегося здесь вскоре Тибула возникает план освобождения Просперо.

Утром доктор Арнери является во Дворец. Кукла не только исправлена им, но еще больше походит на живую девочку, чем раньше. Суок хорошая артистка и прекрасно представляется куклой. Наследник в восторге. И тогда доктор просит в награду отмены казни десятерых мятежников. Возмущенным Толстякам ничего не остается, как согласиться, иначе кукла может снова испортиться.

Ночью, когда все спят, Суок проникает в зверинец. Она ищет Просперо, но в одной из клеток обнаруживает чудовище, обросшее шерстью, с длинными желтыми когтями, которое вручает ей какую-то дощечку и умирает. Это великий ученый Туб, создатель куклы для Тутти: он был заключен в зверинец за то, что не согласился сделать наследнику железное сердце. Здесь он провел восемь лет и почти потерял человеческий облик. Затем Суок находит клетку с Просперо и освобождает его. С помощью выпущенной из клетки страшной пантеры Просперо и Суок прорываются к той самой кастрюле, откуда начинается подземный ход, но Суок не успевает вслед за Просперо и схвачена гвардейцами.

На следующий день состоится суд над Суок. Чтобы наследник Тутти случайно не вмешался и не расстроил их планы, по приказу Толстяков его временно усыпляют. Суок не отвечает на вопросы и вообще никак не реагирует на происходящее. Разгневанные Толстяки решают отдать ее на растерзание тиграм. Выпущенные из клетки тигры, увидев жертву, сначала бросаются к ней, но затем неожиданно равнодушно отворачиваются. Оказывается, это вовсе не Суок, а та самая испорченная кукла, которую мятежные гвардейцы отобрали у нашедшего ее учителя танцев Раздватриса. Настоящую Суок спрятали в шкаф, подменив куклой.

Между тем уже звучат выстрелы и рвутся снаряды, восставший народ под предводительством оружейника Просперо и гимнаста Тибула штурмует Дворец.

Власти Толстяков приходит конец. А на той дощечке, которую вручил отважной Суок умирающий создатель куклы, он раскрыл ей важную тайну: она сестра Тутти, в четыре года похищенная вместе с ним по приказу Толстяков и затем разлученная с братом. Тутти оставили во — Дворце, а девочку отдали бродячему цирку в обмен на попугая редкой породы с длинной красной бородой.

Е. А. Шкловский

Роман (1927)

«Он поет по утрам в клозете. Можете представить себе, какой это жизнерадостный, здоровый человек». Без этой хрестоматийной, ставшей летучей фразы, с которой начинается роман Олеши, не обойтись. А речь в ней идет о бывшем революционере, члене Общества политкаторжан, ныне же крупном советском хозяйственнике, директоре треста пищевой промышленности Андрее Бабичеве. Видит же его таким — могучим гигантом, хозяином жизни — главный герой, человек, потерявшийся в жизни, Николай Кавалеров.

Андрей Бабичев подобрал пьяного Кавалерова, валявшегося возле пивной, из которой его вышвырнули после ссоры. Он пожалел его и дал на время приют в своей квартире, пока отсутствует его воспитанник и друг, представитель «нового поколения», восемналцатилетний студент и футболист Володя Макаров. Две недели живет у Бабичева Кавалеров, но вместо благодарности испытывает к своему благодетелю мучительную зависть. Он презирает его, считает ниже себя и называет колбасником. Ведь он, Кавалеров, обладает образным видением, чуть ли не поэтическим даром, который использует для сочинения эстрадных монологов и куплетов о фининспекторе, совбарышнях, нэпманах и алиментах. Он завидует преуспеянию Бабичева, его здоровью и энергии, знаменитости и размаху. Кавалерову хочется поймать его на чем-то, обнаружить слабую сторону, найти брешь в этом монолите. Болезненно самолюбивый, он чувствует себя униженным своим приживальчеством и бабичевской жалостью. Он ревнует к незнакомому ему Володе Макарову, чья фотография стоит на столе у Бабичева.

Кавалерову двадцать семь лет. Он мечтает о собственной славе. Он хочет большего внимания, тогда как, по его словам, «в нашей стране дороги славы заграждены шлагбаумами». Он хотел бы родиться в маленьком французском городке, поставить перед собой какую-нибудь высокую цель, в один прекрасный день уйти из городка и в столице, фанатически работая, добиться ее. В стране же, где от человека требуется трезвый реалистический подход, его подмывает вдруг взять да и сотворить что-нибудь нелепое, совершить какое-нибудь гениальное озорство и сказать потом: «Да, вот вы так, а я так». Кавалеров чувствует, что жизнь его переломилась, что он уже не будет ни красивым, ни знаменитым. Даже необычайной любви, о которой он мечтал всю жизнь, тоже не будет. С тоской и ужасом вспоминает он о комнате у сорокапятилетней вдовы Анечки Прокопович, жирной и рыхлой. Он воспринимает вдову как символ своей мужской униженности. Он слышит ее женский зов, но это будит в нем только ярость («Я не пара тебе, гадина!»).

Кавалеров, такой тонкий и нежный, вынужден быть «шутом» при Бабичеве. Он носит по указанным адресам изготовленную по технологии Бабичева колбасу, «которая не прованивается в один день», и все поздравляют ее создателя. Кавалеров же гордо отказывается от ее торжественного поедания. Его разбирает злоба, потому что в том новом мире, который строит коммунист Бабичев, слава «вспыхивает оттого, что из рук колбасника вышла колбаса нового сорта». Он чувствует, что этот новый, строящийся мир есть главный, торжествующий. И он, Кавалеров, в отличие Бабичева, чужой на этом празднике жизни. Ему постоянно напоминают об этом, то не пустив на летное поле аэродрома, где должен состояться отлет советского аэроплана новой конструкции, то на стройке еще одного детища Бабичева — «Четвертака», дома-гиганта, будущей величайшей столовой, величайшей кухни, где обед будет стоить всего четвертак.

Измученный завистью, Кавалеров пишет Бабичеву письмо, где признается в своей ненависти к нему и называет тупым сановником с барскими наклонностями. Он заявляет, что становится на сторону брата Бабичева — Ивана, которого однажды видел во дворе дома, когда тот угрожал Андрею погубить его с помощью своей машины «Офелии». Андрей Бабичев тогда сказал, что его брат Иван — «лентяй, вредный, заразительный человек», которого «надо расстрелять». Чуть позже Кавалеров случайно оказывается свидетелем того, как этот толстый человек в котелке и с подушкой в руках просит девушку по имени Валя вернуться к нему. Валя, дочь Ивана Бабичева, становится предметом его романтических устремлений. Кавалеров объявляет Бабичеву войну — «…за нежность, за пафос, за личность, за имена, волнующие, как имя «Офелия», за все, что подавляете вы, замечательный человек».

Как раз в тот момент, когда Кавалеров, намереваясь окончательно покинуть дом Бабичева, собирает свои пожитки, возвращается студент и футболист Володя Макаров. Растерянный и ревнующий Кавалеров пытается оклеветать перед ним Бабичева, но Макаров не реагирует, а спокойно занимает свое место на так полюбившемся Кавалерову диване. Письмо Кавалеров не решается оставить, но потом вдруг обнаруживает, что по ошибке захватил чужое, а его так и осталось лежать на столе. Он в отчаянии. Снова возвращается он к Бабичеву, ему хочется пасть в ноги благодетелю и, покаявшись, умолять о прощении. Но вместо этого он только язвит, а увидев появившуюся из спальни Валю, и вовсе впадает в транс — снова начинает клеветать и в конце концов оказывается вышвырнутым за дверь. «Все кончено, — говорит он. — Теперь я убью вас, товарищ Бабичев».