Болезнь (а изможденное состояние заключенных-«доходяг» вполне равносильно тяжелой болезни, хотя официально и не считалось таковой) и больница — в рассказах Шаламова непременный атрибут сюжетики. В больницу попадает заключенная Екатерина Гловацкая. Красавица, она сразу приглянулась дежурному врачу Зайцеву, и хотя он знает, что она в близких отношениях с его знакомым, заключенным Подшиваловым, руководителем кружка художественной самодеятельности, («крепостного театра», как шутит начальник больницы), ничто не мешает ему в свою очередь попытать счастья. Начинает он, как обычно, с медицинского обследования Гловацкой, с прослушивания сердца, но его мужская заинтересованность быстро сменяется сугубо врачебной озабоченностью. Он находит у Гловацкой аневризму аорты — болезнь, при которой любое неосторожное движение может вызвать смертельный исход. Начальство, взявшее за неписаное правило разлучать любовников, уже однажды отправило Гловацкую на штрафной женский прииск. И теперь, после рапорта врача об опасной болезни заключенной, начальник больницы уверен, что это не что иное, как происки все того же Подшивалова, пытающегося задержать любовницу. Гловацкую выписывают, однако уже при погрузке в машину случается то, о чем предупреждал доктор Зайцев, — она умирает.

Среди героев прозы Шаламова есть и такие, кто не просто стремится выжить любой ценой, но и способен вмешаться в ход обстоятельств, постоять за себя, даже рискуя жизнью. По свидетельству автора, после войны 1941–1945 гг. в северо-восточные лагеря стали прибывать заключенные, воевавшие и прошедшие немецкий плен. Это люди иной закалки, «со смелостью, умением рисковать, верившие только в оружие. Командиры и солдаты, летчики и разведчики…». Но главное, они обладали инстинктом свободы, который в них пробудила война. Они проливали свою кровь, жертвовали жизнью, видели смерть лицом к лицу. Они не были развращены лагерным рабством и не были еще истощены до потери сил и воли. «Вина» же их заключалась в том, что они побывали в окружении или в плену. И майору Пугачеву, одному из таких, еще не сломленных людей, ясно: «их привезли на смерть — сменить вот этих живых мертвецов», которых они встретили в советских лагерях. Тогда бывший майор собирает столь же решительных и сильных, себе под стать, заключенных, готовых либо умереть, либо стать свободными. В их группе — летчики, разведчик, фельдшер, танкист. Они поняли, что их безвинно обрекли на гибель и что терять им нечего. Всю зиму готовят побег. Пугачев понял, что пережить зиму и после этого бежать могут только те, кто минует общие работы. И участники заговора, один за другим, продвигаются в обслугу: кто-то становится поваром, кто-то культоргом, кто чинит оружие в отряде охраны. Но вот наступает весна, а вместе с ней и намеченный день.

В пять часов утра на вахту постучали. Дежурный впускает лагерного повара-заключенного, пришедшего, как обычно, за ключами от кладовой. Через минуту дежурный оказывается задушенным, а один из заключенных переодевается в его форму. То же происходит и с другим, вернувшимся чуть позже дежурным. Дальше все идет по плану Пугачева. Заговорщики врываются в помещение отряда охраны и, застрелив дежурного, завладевают оружием. Держа под прицелом внезапно разбуженных бойцов, они переодеваются в военную форму и запасаются провиантом. Выйдя за пределы лагеря, они останавливают на трассе грузовик, высаживают шофера и продолжают путь уже на машине, пока не кончается бензин. После этого они ухолят в тайгу. Ночью — первой ночью на свободе после долгих месяцев неволи — Пугачев, проснувшись, вспоминает свой побег из немецкого лагеря в 1944 г., переход через линию фронта, допрос в особом отделе, обвинение в шпионаже и приговор — двадцать пять лет тюрьмы. Вспоминает и приезды в немецкий лагерь эмиссаров генерала Власова, вербовавших русских солдат, убеждая их в том, что для советской власти все они, попавшие в плен, изменники Родины. Пугачев не верил им, пока сам не смог убедиться. Он с любовью оглядывает спящих товарищей, поверивших в него и протянувших руки к свободе, он знает, что они «лучше всех, достойнее всех*. А чуть позже завязывается бой, последний безнадежный бой между беглецами и окружившими их солдатами. Почти все из беглецов погибают, кроме одного, тяжело раненного, которого вылечивают, чтобы затем расстрелять. Только майору Пугачеву удается уйти, но он знает, затаившись в медвежьей берлоге, что его все равно найдут. Он не сожалеет о сделанном. Последний его выстрел — в себя.

Е. А. Шкловский

Повесть (1955)

Действие происходит в начале 20-х гг. в большом сибирском губернском городе. Два семнадцатилетних рабочих парня, Егоров и Зайцев, по комсомольской путевке направленные на работу в уголовный розыск, проходят в течение месяца стажировку — испытательный срок. Они оба получают пригласительные билеты на вечер, посвященный годовщине Октябрьской революции. Сестра Егорова Катя, одна воспитывающая троих маленьких детей, очень довольна этим обстоятельством: она считает, что теперь Егорова точно примут на работу, потому что уж очень уважительно в билете написано: «Дорогой товарищ Егоров!» На деньги, отложенные на покупку валенок детям, Катя покупает для брата френч и косоворотку, иначе ему не в чем идти на вечер. На празднике Егоров встречает Зайцева, пришедшего с девушкой, и несколько завидует ему, потому что Зайцеву в жизни многое легко дается: и девушка у него есть, и он всегда при деньгах (оказывается, он пишет заметки в газету), и в уголовном розыске он освоился гораздо быстрее Егорова.

Старший уполномоченный уголовного розыска Жур, который руководит работой стажеров, берет их с собой на дело — расследование самоубийства аптекаря Коломейца. Зайцев помогает Журу вынуть самоубийцу из петли, Егоров пишет протокол. В тот момент, когда Жур диктует подробности осмотра трупа, Егоров падает в обморок. Очнувшись, Егоров приходит к выводу, что больше в уголовном розыске ему не служить, и уже готов отправиться домой, однако Жур не отпускает его.

На следующий день Жур посылает Егорова в мертвецкую проверить, заморожено ли тело аптекаря. Сторож мертвецкой предлагает Егорову самому поискать аптекаря, и Егоров, чувствуя, что его подташнивает, находит аптекаря и более того — собрав последнее мужество, помогает старику сторожу положить его на лед. Из мертвецкой он выходит уже совсем без сил.

В ту же ночь Жур, взяв с собой стажеров и еще нескольких сотрудников уголовного розыска, отправляется на серьезную операцию — на поиск спрятанного бандитами оружия. Когда они проезжают мимо кладбища, Жур вдруг признается Егорову, что раньше он тоже боялся покойников, и от этого признания Жур делается Егорову ближе и понятней. Жур, Зайцев и Егоров приходят с обыском в дом к купцу Ожерельеву, который сдает жильцам комнаты, вскрывают полы и находят три ящика с оружием. Вдруг появляется заплаканный трехлетний мальчик, и страшная, как баба-яга, старуха объясняет, что это «Веркин сын, — а где сейчас Верка — никто не знает». Егоров поднимает ребенка с пола, и он крепко обнимает его за шею. Одна из девушек, живущих в доме Ожерельева, говорит ребенку: «Это твой папа», — и мальчик целует Егорова. Закончив обыск, группа уходит, и Егоров забирает ребенка с собой, с тем чтобы сдать его в детский дом, а пока приводит домой к сестре. Катя, сначала ужаснувшись тому, что брат привел мальчика, отмыв и приодев его, решает оставить ребенка у себя: где трое, там и четверо. В тот же вечер Егоров получает свое первое жалованье за две отработанные недели, и Катя устраивает праздничный ужин.

Сотрудник уголовного розыска Воробейчик рассказывает Журу о том, как он взял Зайцева на задание — задержание убийцы. Убийца, зарубивший топором любовника жены, заперся в сарае, однако Зайцев, не испугавшись вооруженного топором убийцы, обезоружил его и, вдруг озверев, накинулся на него, так что Воробейчик еле успел вырвать убийцу у него из рук. Журу не очень нравится рассказ Воробейчика, а когда приводят убийцу, выясняется, что это старый товарищ Жура Афоня Соловьев. Жур отказывается от ведения дела Соловьева и выговаривает Зайцеву за то, что он избил арестованного. Зайцев же не считает, что он поступил неправильно: если убийца вооружен топором, нужно действовать решительно и смело. «Но не бить же!» — замечает Жур, однако Зайцев остается при своем мнении.