Это превосходство в силе артиллерии было еще поддержано искусной тактикой… Легко убедиться, что многое выиграно в сражении благодаря прекрасной тактике Того…»^{470}

Хотя тактика их была та же…

Правда, на следующей странице приводится замечание, которое многое ставит на свои места: «Замечательно, что бой бронепалубных крейсеров имел мало успеха за весь день 14-го мая, хотя тактика их была та же, что у броненосных судов, и комендоры были у них одинаково способные люди»^{471}.

В принципе одна эта фраза показывает, чего стоили бы вся тактика Того и стрельба японского флота при наличии на вооружении его главных сил «шимозы обыкновенной»! Даже в том случае, если бы все вышесказанное об этой тактике было бы святой правдой. В этом случае — при «шимозе обыкновенной» — в тех же номерах «Морского сборника» мы читали бы глубокомысленные статьи иностранных специалистов о причинах неожиданно легкого прорыва 2-й эскадры во Владивосток.

А среди этих причин уж наверняка бы были и непредвидимо плохая или во всяком случае неэффективная стрельба японских уже не только бронепалубных крейсеров, но и броненосных судов, и оказавшаяся неудачной тактика японского кандидата в Нельсоны.

Но чтобы понять значение этой фразы, нам и пришлось провести все это историческое расследование.

И, в частности, восстановить истинное маневрирование двух эскадр в завязке битвы при Цусиме. Восстановленная графическая картина начала Цусимского боя, ставя крест на тактическом гении японского Нельсона — адмирала Того, заставляет задуматься об истинных причинах цусимской катастрофы.

А так, с самых первых сообщений о бое, целый век внушается всем пытающимся понять загадку Цусимы, что никакой загадки нет. Есть талант против бездарности, блестящая тактика и не менее блестящая подготовка против отсутствия таковых.

Поэтому за эту «тактику» держались, держатся и будут держаться все те, кто предписывает «каноническое» начертание всемирной истории. Особенно ее узловых моментов.

Легенда об искусной тактике и сверхметкой стрельбе японцев скрыла, заслонила собой двухмесячное стояние русской эскадры в аду Хеллвилля, месяц блужданий 4-узловым ходом у берегов Аннама в ожидании Небогатова, законченный в апреле ремонт «Асахи», тайное перевооружение главных сил Соединенного флота на новый тип боеприпасов. И, в конечном счете, возникшее как результат всех этих действий сто и более кратное огневое превосходство японской стороны при Цусиме.

Это не считая превосходства в скорости минимум на 11,1 км/час, благодаря которому японские боевые отряды смогли, сильно поцарапав шкурку, вырваться из ловушки адмирала Рожественского, все-таки перерезать курс «неподвижной» для них русской эскадры и практически безнаказанно расстрелять ее.

Графика Цусимы. Русский вариант

Приведем теперь давно обещанную схему маневрирования главных сил русской и японской эскадр за первые 36 минут боя при Цусиме (схема 10).

Как уже было сказано выше, истинную картину завязки боя эта схема достаточно адекватно отражает не только качественно, но и в основном «количественно». Действительно, трудно представить себе более наглядную иллюстрацию, подытоживающую графически все сказанное выше о «петле адмирала Того».

При взгляде на схему 10 становится сейчас понятной и такая малообъяснимая, казалось бы, странность японской и просто «официальной» схемы завязки боя, как изображение курса 1-го отряда Соединенного флота с 13:43 до 13:46 как SW 20° вместо декларируемого SW 56°.

Из схемы 10 видно, что при истинном курсе SW 56° «петля адмирала Того» действительно становится похожей на почти затянутую на чьей-то шее удавку. И видеть эту петлю на картах боя ни адмирал Того, ни японский Морской Генштаб во главе с адмиралом Ямамото, даже уничтожив русскую эскадру, категорически не желали.

Ни под каким видом.

Поскольку по кодексу японской военной чести главное — не потерпеть поражение или победить противника, а в любом из случаев не потерять лицо, самурайское лицо в рамке истинной петли адмирала Того явно терялось!

Поэтому, подчеркнем вновь, в японском искажении картины начала боя меньше всего повинна личная нечестность или уязвленное самолюбие адмирала Того и его коллег. Речь шла о величии империи Ниппон. В данном случае о величии морском. По сравнению с ним личные амбиции и качества, такие как самолюбие или честность, не значили ничего. Действительная же картина начала сражения в Японском море величию этому никак соответствовать не могла.

Слишком уж бросается в глаза маневрирование, больше напоминающее метание, которое могло быть обусловлено только тем, что адмирал Того не мог принять оптимального, с его точки зрения, решения, как вывести свою эскадру из-под внезапного первого удара русской эскадры. И искал это решение в движении, не имея возможности остановиться и подумать.

А его тренированные артиллеристы целых десять минут не могли попасть в русский флагман.

Теперь мы понимаем, что это вызвано было первоначальным нервозным состоянием японских комендоров и артиллерийских офицеров, неожиданно оказавшихся в условиях непонятного и непредусмотренного сближения с русской эскадрой на опасное, с их точки зрения, расстояние.

В выводе четвертом из встречи 1-го боевого отряда Того с одиноким русским миноносцем в 5:52 по Киото уже говорилось, что хваленые японские артиллеристы немедленно начинают «мазать», когда нервничают. А не нервничать при столь нервных маневрах своего адмирала они, естественно, не могли.

Также естественно и то, что после увеличения скорости хода и отрыва от русской эскадры точность японской стрельбы значительно возросла. Японским комендорам стало явно спокойнее жить, вырвавшись из петли имени своего адмирала. Это — помимо мешавших им резких перемен курсов в первые 10–12 минут боя.

В неожиданном проявлении внешних факторов или в непредусмотренных действиях противника…

Поведение японских моряков в эти первые минуты вполне согласуется с характеристикой, данной японскому солдату тогда же — в начале XX века, еще до Цусимы.

«Храбрым в полном смысле этого слова назвать японского солдата нельзя, потому что ему недостает хладнокровия и выдержки, столь необходимых для перенесения тяжелых критических моментов…

Японцы подвержены панике, являющейся следствием какой-либо неудачи их тщательно продуманных и подготовленных, но в одном лишь направлении планов.

Неудачи, причины которой могут лежать или в неожиданном проявлении каких-либо внешних факторов, или в непредвиденных, непредусмотренных действиях противника…»^{472},[435]

Сейчас нам значительно понятнее паническая реакция личного отряда Того на внезапное появление несущегося на него русского миноносца. В те самые 5:52 по Киото. Зная, что уже пережил адмирал Того за этот день, можно представить себе, как японский бог смерти на секунду холодно глянул ему в лицо торпедными аппаратами «Безупречного».