Недаром японские разведчики с пути следования эскадры и доверенные люди из русской столицы сообщали, что русского командующего сломали наконец трудности и тот совсем выжил из ума. Теперь Того мог наблюдать это собственными глазами.
Надо отдать должное решимости японского адмирала. Из драгоценных секунд он не упустил ни одной. Того отказался от уже готовой «палочки» без сожаления!
Он скомандовал немедленную перемену курса — снова на вест!
«Было 1 час 55 минут (1 час 36 минут — по нашим часам. — Б.Г.) дня»{354}. Вот «Микаса», бывший только что в двух румбах справа, стал виден точно по носу «Князя Суворова»!.. Вот он, увлекая за собой эскадру, перевалил невидимую линию русского курса и вышел на его левую сторону. Затем в 2 часа 02 минуты (1 час 43 минуты — по-нашему) японский флагман «лег на курс SW 56°, чтобы разойтись встречным курсом с неприятелем»{355}.
И вот уже противники сближаются почти «лоб в лоб», имея друг друга в левых носовых четвертях и стремительно сокращая дистанцию…
Ловушка захлопнулась
В 2 часа 04 минуты (1 час 45 минут) Того вновь поднял на противника стекла своего «цейсса» и… не поверил глазам. Объекта атаки, слабейшей левой колонны… не было! Первым к японской эскадре шел флагманский броненосец «Князь Суворов», грозно наводя на «Микаса» башни главного калибра, а за ним… За ним, заканчивая выравнивать линию и развернув башни на левый борт, шла в кильватер вся 2-я эскадра.
Произошло невероятное — Рожественский успел. Вместо разнокалиберного «музея образцов» на Того надвигалась сейчас единая боевая линия, возглавляемая мощными русскими броненосцами так знакомого ему по 28 июля типа «Цесаревич»!
Чувства, которые испытал адмирал Того в этот и последующие за тем моменты, описал в своем «Походе обреченных» Франк Тисе: «В несколько мгновений ему пришлось осознать, что Рожественский вновь обманул его…»{356}
Двойное дно
Хитрость Адмирала имела «второе дно» и удалась блестяще. Перестроив в 12 часов 20 минут эскадру в две колонны и дождавшись в 13 часов 20 минут визуального контакта с неприятелем, Рожественский тут же, в эти самые 13:20, как мы уже знаем из его рапортов и показаний, на 21/4 узла увеличил ход 1-го отряда и, склонившись немного влево, стал продвигать его вперед, незаметно для японцев превращая строй фронта двух колонн в строй треугольного уступа. Расчет был на то, что такая небольшая прибавка скорости не будет уловлена врагом.
В этом и заключалась главная хитрость замысла — как, впрочем, и главный риск! Но риск оправдал себя. Расстояние, мгла, стелящийся дым и не слишком выгодный ракурс наблюдения сделали свое дело. Ни разведчики, ни сам Того не смогли разглядеть, что правая колонна выдвигается.
Косвенное указание на это выдвижение оставил нам ценный английский специалист с «Асахи» — капитан 1-го ранга сэр Уильям Кристофер Пэкинхэм: «В правой колонне неясно вырисовывались громады четырех самых больших броненосцев, по сравнению с которыми остальные суда казались пренебрежимо малыми».
Эта «громадность» головных броненосцев была обусловлена не чем иным, как их относительной близостью к японцам, ибо линейные размеры кораблей первой и второй колонн отличались незначительно: так, шедший впереди левой колонны «Ослябя» линейными параметрами, в частности длиной, даже превосходил адмиральского «Князя Суворова» (более чем на 10 метров!) и, поставленный с ним рядом, ни в коем случае не мог бы казаться «пренебрежимо малым».
В нашей книге приведена фотография кильватерных колонн 2-й эскадры Тихого океана, снятая за несколько дней до боя как раз со стороны «Ослябя», и на ней ясно видно, что на его фоне броненосцы типа «Суворов» кажутся вполне миниатюрными (с. 312).
Даже Пэкинхэм, обычно такой аккуратный и педантичный, ни словом не упоминает о какой-либо особенности строя Рожественского, молчаливо подразумевая, что это был правильный строй.
Если бы наши действительно продолжали идти в правильном строе двух колонн, как казалось Того и Паксу, то есть «Суворов» остался бы точно на траверзе «Ослябя», и при этом продолжали идти с равной для обеих колонн скоростью 9 узлов, то для исполнения маневра, которого ждал Того, правой колонне — 1-му отряду Рожественского — предстояло бы пройти вперед всю свою длину. А это с русскими скоростями — 25 минут.
Вычисления адмирала Того были точны, однако посылка была неверная. Того, отказываясь в 13:36 от готовой палочки над Т, тоже не видел, что правая неприятельская колонна уже продвинута вперед на половину своей длины и что для обгона «музея образцов» ей потребуется не 25 минут, а порядка 10.
Итак, в 1 час 36 минут (1 час 55 минут по меридиану Киото) Того принял решение и скомандовал перемену курса — круто влево, навстречу русским. Он не знал пока, что в его распоряжении нет и половины расчетного времени, и менее всего мог предположить, что сам подгоняет свою эскадру в распахнутую дверцу ловушки. В 1 час 13 минут Того лег на курс SW 56°.
А в 1 час 46 минут (2 часа 05 минут — по Киото) Балтийская эскадра закончила формирование линии и, развернув башни на левый борт, изготовилась к встрече. Ловушка, подготовленная русским адмиралом, захлопнулась.
Другого выхода не было!
«Второе дно» русской приманки сработало четко. Расходиться с русской эскадрой на контркурсах Того после 28 июля категорически не желал. При этом он должен был либо уйти далеко в сторону от русской эскадры, либо подставить сравнительно слабо бронированные крейсера типа «Асама» 2-го боевого отряда адмирала Камимура под огонь 12-дюймовок броненосцев 1-го русского отряда. Для камимуровских крейсеров и невзрывающиеся русские болванки в большом количестве могли быть слишком опасны.
Тем более, будучи обманутым адмиралом Р. в самой завязке боя, Того готов был ожидать чего угодно. Оставалось немедленно развернуться обратно под огнем русской эскадры. Поворот «все вдруг» в этот раз исключался.
Самурай до мозга костей и просто храбрый человек, проведший все сражения на открытом мостике своего флагмана, адмирал Того не доверил бы младшему флагману вести Соединенный флот в самый решительный бой в его истории. Чтобы ни случилось, «Микаса» первым примет на себя огонь. Другого выхода не было.
В 1 час 46 минут (2 часа 05 минут — по Киото) на фалах «Микаса» взвился сигнал, предписывая эскадре поворот «последовательно» влево на обратный курс. Того знал, что отдает русским инициативу — и важнейший первый залп, и неподвижную точку пристрелки, и долгие 15 минут огневого превосходства, но…
Не было выхода!
Вот этот-то поворот, посредством которого Того Хейхатиро в буквальном смысле вырывался из ловушки, подстроенной ему — непонятно как! — русским адмиралом, спасая свои броненосные крейсера от огня неповрежденных пока русских броненосцев, и окрестили впоследствии «петлей Того».
Случайностей не бывает, или Экспромт должен быть хорошо подготовлен
Следует сказать, что разворот этот не был неожиданностью для адмирала Рожественского, что следует из его ответа на вопрос Комиссии № 34. Адмирал достаточно высоко ценил своего противника, чтобы ожидать от него невыгодного японскому флоту боя на контркурсах. Цель ловушки была иной.
Вспомним[384]: адмирал Рожественский обязан был учесть два фактора, определявшие возможность прорыва эскадры.
Первый — и обойти его было нельзя — в полтора раза меньшая скорость хода 2-й эскадры по сравнению с боевыми броненосными отрядами Соединенного флота.
