Может быть, Командующий крейсерами, решаясь повернуть к месту боя броненосцев, считал, что виды на прорыв уже потеряны и что настала пора, пожертвовав транспортами, прийти с крейсерами на помощь броненосцам.

Склоняясь, как выше указано, он обменялся с японскими крейсерами выстрелами на расходящихся курсах с больших расстояний. Как в настоящее время определилось, это были крейсера отрядов вице-адмиралов Дева и Уриу[251].

Первый выстрел с нашего флагманского крейсера был сделан, вероятно, около 2 часов 45 минут.

Вслед затем, около 3-х часов, Командующий нашими крейсерами мог разглядеть, что наши броненосцы ворочают к северу. Тогда и он, несколько увеличив расстояние до неприятельских легких крейсеров, стал ворочать через вест к норду, чтобы догнать свои броненосцы и закрыться ими.

Во время этого поворота, начиная с 3 часов 10 минут, наш крейсерский отряд мог иметь перестрелку левым бортом с крейсерами отрядов вице-адмирала Катаока и контр-адмирала Того, которые в это время показались в зюйд-вестовой четверти идущими в направлении к востоку же на расстоянии около 5 миль.

Неприятельские же легкие крейсеры, начавшие в 3 часа поворот на вест, в погоню за нашими, увидев, что наши поворотили к северу, легли и сами в северном направлении и открыли огонь по нашим крейсерам и транспортам с левого борта.

Эта часть боя, между крейсерскими отрядами Дева и Уриу и нашим, велась на параллельных курсах (норд) и продолжалась менее получаса — с 3 часов 10 минут до 3 часов 35 минут. Пока японцы были позади наших, усиленному огню их подвергались наши концевые крейсеры. При этом особенно подбит был крейсер “Урал”, команда которого была тогда же пересажена частью своими шлюпками на транспорты “Корея” и “Анадырь”, частью на буксирный пароход “Свирь”.

По мере того как японцы обгоняли наших, они переносили огонь на наши головные крейсеры, пока в 3 часа 35 минут сами оказались под огнем головных броненосцев нашей эскадры, повернувшей, как выше упомянуто, в 3 часа 20 минут вторично на юг».

Малоизвестные подробности о действиях крейсерского отряда приводит в своей книге Александровский^{239}.

Крейсера в Цусиме

«В 1 час 30 минут, повинуясь сигналу адмирала Рожественского, крейсера и конвоируемые ими транспорты склонились на 4 румба вправо от курса эскадры.

После того как японский броненосный флот пересек курс русской эскадры, направлявшейся во Владивосток, и повернул на параллельный курс с нею, японские крейсера продолжали идти на юг, обходя русскую эскадру с запада, с явным намерением напасть на русские транспорты.

Против 4 бронепалубных русских крейсеров, из них двух современных — “Олег” и “Аврора” и двух устаревших — “Дмитрий Донской” и “Владимир Мономах”, и 3 легких крейсеров — “Светлана”, “Жемчуг” и “Изумруд”, японцы направили 16 своих крейсеров, не считая несколько авизо, лучше вооруженных, чем наше посыльное судно “Алмаз”.

Действия наших крейсеров против этого более чем двойного превосходства заслуживают признательности потомства личному составу крейсеров и похвалы». 

Почему горел «Идзуми»?

«Справа от транспортов шел “Владимир Мономах”, который в 1 час 50 минут первым вступил в бой с японским крейсером “Идзуми”. Стрельба “Мономаха” была успешной, и вскоре были замечены попадания в “Идзуми” и на нем начались пожары, появление которых русские тщетно ожидали после попаданий в японские бронированные суда.

Объяснение такого разного действия русских снарядов дает младший артиллерийский офицер крейсера “Мономах” — тогда мичман, а ныне[252] капитан 1 ранга Сергей Владимирович Лукомский.

Крейсер “Владимир Мономах” прибыл в составе отряда адмирала Небогатова.

Корабли этого отряда последними ушли из Балтийского моря и были снабжены снарядами, начиненными пироксилином с нормальной влажностью, тогда как снаряды, отпущенные для эскадры адмирала Рожественского, были начинены пироксилином с повышенной влажностью.

В результате снаряды с “Мономаха”, попадая, взрывались и вызывали пожары, а снаряды с броненосцев адмирала Рожественского, попадая,редко взрывались и почти не производили пожаров».

И ведь что только не делали!

Справедливости ради необходимо отметить, что снаряды, отпущенные на 3-й отряд, тоже пытались по возможности испортить, но времени на полноценную диверсию уже не хватило. Просто на открытых дровнях перевезли по льду из Кронштадта в Ораниенбаум. Там немножко поваляли в снегу перед погрузкой, ну и, конечно, сразу по прибытию в Либаву — опять в снег, чтобы три рубля за простой вагонов не платить^{240}. То, что грузчикам пришлось много больше в результате платить — так не жалко!

Читатель может теперь сам представить, какую обработку прошли снаряды для 1-го и 2-го броненосных отрядов 2-й эскадры, если эти — «хорошо вылежанные» в снегу — были еще вполне ничего, и японцы от них горели. 

Бой неравный, но успешный

«На помощь “Мономаху” направились “Олег”, “Аврора” и “Дмитрий Донской”, перешедшие с левой на правую сторону от транспортов, и к ним присоединились легкие и вспомогательные крейсера, шедшие в хвосте колонны транспортов. Не дожидаясь их, “Идзуми” поспешил ретироваться…

В произошедшем бою японцы сумели достигнуть попадания в легкий крейсер “Светлана”. Этот небронированный крейсер яхтенного типа получил пробоину в носовой части, через которую начала вливаться вода. Была затоплена носовая и она же единственная электростанция. Крейсер погрузился в темноту. Приняв много воды, крейсер сел носом на 4 фута, потерял до 4 узлов хода, но продолжал доблестно участвовать в сражении…

Японский крейсер “Такачихо” получил повреждение рулевого привода и должен был покинуть место сражения. Крейсер справился со своей аварией только к 6 часам вечера-Русские крейсера вели неравный бой с двойным количеством японских крейсеров, стрелявших по русским кораблям с 4-х разных сторон».

Александровский, указав, что 4 наших крейсера, плюс крейсера почти декоративные — «Светлана», «Изумруд», «Жемчуг» — противостояли 16японским, не считая авизо, упорно говорит о двойном японском превосходстве, хотя, очевидно, превосходство было, по крайней мере, тройное.

По показанию старшего офицера «Олега» капитана 2-го ранга Сергея Андреевича Посохова, команды на крейсерах держали себя выше всяких похвал. Часовые у флагов под страшным огнем не оставляли своих постов, а комендор «Олега» Зуйкин, имея оторванными обе ноги, перед самой кончиной, ободряя товарищей, кричал:

«Наша взяла! Да здравствует адмирал Рожественский!»

«Между тем неприятельский снаряд попал в боевую рубку «Авроры», свалил фок-мачту, вызвал пожар и осколком в голову убил командира крейсера капитана 1 ранга Евгения Романовича Егорьева»…

Судовой врач «Авроры» Владимир Семенович Кравченко говорит, что когда командира принесли в перевязочный пункт с лицом, накрытым тужуркой, он, «сняв тужурку, открыл лицо Евгения Романовича. На нем играла обычная слегка насмешливая улыбка».

Командовать крейсером стал тяжелораненый старший офицер Аркадий Константинович Небольсин, а старшим офицером на время боя был назначен старший минер «Авроры» лейтенант Георгий Карлович Старк — будущий контр-адмирал, герой Моонзунда.