— А кому сейчас принадлежат эти акции?

— Нам.

— Как?

— А вот это уже не твое дело.

— А «нам» — это кому?

— Нам — это той структуре, которой я служу.

— Папа, это криминал?

— Да бог с тобой, ты с ума сошел! Я и криминал! Ты плохо обо мне думаешь, сын.

— А что я должен думать?

— Ты бы мог хоть иногда интересоваться, чем я занимаюсь.

— Вот я и интересуюсь.

— Я на государевой службе, сынок. И тебе, дорогой, пора заниматься делом.

— Только не тем, чем занимаешься ты. Это мне чуждо.

— Занимайся тем, что тебе не чуждо, — сказал отец.

— Я попробую. Послушай, я тебе, конечно, верю, но ничего не понимаю в этом. Ты мне по-простому объясни, Илью могли грохнуть за это?

— Нет. Мы проверили всю цепочку, чисто. Это что-то совсем другое. Мы и криминал проверили, это не разборки.

— Значит, ты в курсе стычки с московской братвой из-за Ксении?

— В курсе, только никакой стычки и не было, пацана почти по-отечески пожурили и отправили в Алтайский край заканчивать среднюю школу.

— Понятно, — задумчиво произнес Алешка.

— Что тебе понятно?

— То, что ничего не понятно. Из трех доступных версий две лопнуло. Придется возвращаться в Дальнославск и копаться в прошлом.

— Попробуй. Кстати, Алла Георгиевна местная, она говорила тебе?

— Да.

— И у нее превосходные дедуктивные способности. Ты можешь ее привлекать к своим раскопкам.

— Я подумаю.

Дверь комнаты открылась, и в комнату заглянули Лина со Светланой Арнольдовной.

— Мужчины, вы не хотите к нам вернуться? — спросила Светлана Арнольдовна.

— У нас уже все готово, — поддержала Лина.

— Ну, раз все готово, мы идем, — сказал Леонид Иванович, вставая с места.

Можно было остаться и в Москве, никто не гнал Алешку в Дальнославск: большая московская квартира оставалась в их с Линой распоряжении. Но они вернулись. Ехали на двух машинах. Впереди на джипе старшие — родители Лины и Алешки с бабушкой Лины. Сзади на «Москвиче» — Лина и Алешка, за рулем теперь сидел Андрей. Его машину в гараже подлатали и даже кое-где подкрасили. Двигатель работал почти бесшумно, Андрей наслаждался безукоризненной работой своего старенького автомобиля.

Лина с Алешкой сидели на заднем сиденье, изредка переговариваясь, держали друг друга за руки. Андрей тоже, изредка поглядывая на них в салонное зеркало, стараясь им не мешать, принимал участие в общем разговоре.

Накануне Алешка встречался с Людмилой Татуриной и все подробно пересказал своим друзьям. Единственное, чего он не мог передать на словах, это тот неприятный осадок, который остался у него после разговора с женой погибшего Ильи.

Он без особого труда отыскал ее московский адрес и номер телефона, позвонил ей. Но в ответ на просьбу встретиться и поговорить, после того как он представился, услышал брошенное презрительным тоном:

— Я вас не знаю. И не собираюсь обсуждать с вами свои личные проблемы.

— Людмила Петровна, вы наверняка знаете, что со смертью вашего мужа и дочери связано и второе убийство, супругов Орловых, и оно произошло в моем доме. Меня обвиняют, и, если вы мне не поможете, я могу оказаться за решеткой.

Голос Людмилы несколько смягчился.

— Я правда не знаю, чем могу вам помочь. У меня уже были из милиции и прокуратуры. Но я сама ничего не знаю. Если хотите, спрашивайте, что вас интересует.

— Если можно, не по телефону.

Она немного помолчала и тихо ответила:

— Хорошо, приходите.

Людмила Татурина на первый взгляд выглядела очень молодо, ей можно было дать лет 25–30. Высокая стройная шатенка с нервным лицом. Кончики губ были опущены вниз, что придавало ее лицу выражение скорби или обиды и прибавляло еще с десяток лет. Она пригласила Алешку в гостиную. Молоденькая домработница поставила на стол поднос с чашками, сахарницей и двумя розетками с вареньем.

— Чаю? Извините, мы кофе не пьем. Даже дома не держим. У нас семейное заболевание — гипертония. Поэтому ничего, что поднимало бы давление.

В комнату заглянул мальчик лет десяти, щуплый, светловолосый, в очках, совсем не похожий ни на Людмилу, ни на Илью Татуриных. Алешка вспомнил, что видел его на похоронах.

— Сергей, поздоровайся. — Мальчишка небрежно кивнул в Алешкину сторону.

— Ма, я пойду в бассейн? — спросил он.

— Иди к себе в комнату, поговорим позже, — проговорила Людмила.

Мальчик нехотя побрел к себе, а Людмила повернулась к Алешке:

— Я вас слушаю, что вы хотели узнать?

Она говорила спокойно, отхлебывая чай из чашечки. Или хотела казаться спокойной. Надо отметить, что ей это удавалось.

— Людмила Петровна, вы не могли бы рассказать об Илье Сергеевиче, что он был за человек?

Людмила усмехнулась, поставила на стол чашку, вытерла губы кончиком салфетки.

— О мертвых либо хорошо, либо ничего. Мне нечего вам рассказать.

— Неужели совсем нечего?

Она опять замолчала, опустила глаза и, не поднимая их, проговорила:

— Я семнадцать лет прожила заложницей в доме Татуриных. Это был ад. Не знаю, за что я отбывала этот срок, но я его отбыла и не хочу больше вспоминать об этом. Я уже подала документы на смену фамилии. Мы с Сережей больше не будем Татуриными.

— Мы? А Сергей Ильич не против, все-таки мальчик его внук и, очевидно, сам должен выбрать…

Людмила опять зло усмехнулась:

— А он не Татурин. Я уже один раз пыталась уйти от Ильи. И ушла к человеку, которого любила всю жизнь. Вы же, вероятно, знаете, что наш с Ильей брак — это альянс двух финансовых систем. Это должно было стать сделкой века, но перестройка спутала все карты. И бог наказал нас за жадность. Наказал моего отца, сделав меня несчастной, и отца Ильи, отняв у него единственных близких людей. Что еще вы хотите знать?

— Как вы думаете, он мог покончить с собой?

— Нет, только не это! Илью убили.

— Кто и за что?

— Не знаю. Если бы знала, то, по крайней мере, постаралась бы отомстить за дочь. Может, Илья и был достоин такой смерти, но девочка… Она любила его безумно. Он был для нее не просто отцом — он для нее был богом. Она места себе не находила, когда он пил. А последние полгода вообще за ним хвостом ходила. Будто боялась за него, будто охраняла. Он сначала пытался от нее отделываться, так она стала за ним исподтишка следить. Он понял, что все бесполезно, и стал ее везде за собой таскать. И пить стал значительно меньше. Я радовалась этому. Думала…

Людмила вздохнула, встала и подошла к окну. Отдернула занавеску и открыла форточку, взяла с подоконника пачку сигарет и маленькую золотую зажигалку и вернулась к столу. Поставила на стол пепельницу, вынула сигарету и протянула пачку Алешке:

— Курите.

— Спасибо, не курю.

— Извините, это очень неприятный для меня разговор. Я хочу поскорее забыть все это. Я даже написала отказ от наследства, не желаю, чтобы меня что-то связывало с этой семьей, ни прошлое, ни настоящее, ни тем более будущее.

— Извините, вы сказали, что у вас был человек, которого вы очень любили.

— Почему был, он и сейчас есть. Это Игорь Певцов, слышали, наверное, это имя?

— Да, конечно, довольно известный русский скрипач… Но ведь, кажется, он живет за границей?

— Да, в Испании. Но сейчас он здесь. Как только утрясутся все формальности, мы тоже уедем с Сережкой туда и наконец заживем нормально.

— А Сергей…

— Да, он знает, что его отец не Татурин. У Сергея абсолютный слух, весь в отца. Они очень любят друг друга, и им надо наверстывать упущенное время разлуки.

— Извините, Людмила Петровна, а что за история была у Ксении с парнем из московской братвы?

— А… — Людмила впервые улыбнулась, вздохнув, — этого мальчика зовут Никита. В недалеком прошлом существовали популярные женсоветы, я была членом одного из них. Мы посещали неблагополучные семьи, тогда-то я и познакомилась с матерью Никиты. Семья многодетная, неблагополучная, пьющая. Отцов там никогда не было, Никита был старшим и единственным полноценным ребенком. Я тогда стала помогать им, давала деньги, покупала вещи, младших помогла устроить в интернаты и детсады с круглосуточным содержанием. Сергей Ильич помог получить квартиру. Мать Никиты всегда приходила к нам и благодарила. Однажды она увидела Ксюшу и сказала своему сыну: вырастешь, женись на ней. Этот мальчик и возомнил себя женихом. Мать его потом посадили. Илья помог и Никите: определил в один из московских спортивных интернатов. Мы года три ничего о нем не слышали, появился он на новогоднем вечере у Ксении в школе. Решил, что добился многого и теперь пора жениться. Он пришел к нам домой и сделал официальное предложение, конечно, получил отказ, потом случилось неприятное столкновение на улице… Потом я не знаю, что с ним произошло. Илья сказал, что он больше не появится, и он действительно не появлялся.