Это нетипичное произведение явно вызывало у него затруднения. Либретто было нашпиговано нелепостями, тяжеловато в драматическом плане, отягощено символами и неповоротливым нравоучительством. Но это была захватывающая история, трогательная мелодрама, поднимавшая на высоту идеалы любви и верности, свободы, борьбы с несправедливостью и произволом. Конечно, Бетховен не сталкивался в повседневной жизни с проблемами семейной жизни, но он пламенно стремился их узнать. И сам жанр «оперы спасения» обладал очищающим действием: Флорестан (аристократ, брошенный в темницу) — жертва произвола, тирании и, возможно, нечистой революционной совести, обернувшейся бедой. Абстрактный тиран не принадлежит ни к какой партии: это вечный символ слепой власти, аллегория Зла. Изначально, в либретто Буйи, начальник тюрьмы Пизаро не был поющим персонажем. Бетховен наделил его музыкальной ипостасью, расширив идею до противостояния между слепой властью и страдающим человечеством, как в знаменитом «Хоре узников». А Леонора, нарядившаяся мужчиной, чтобы проникнуть в тюрьму, — двуполый персонаж, облеченный трудной задачей спуститься в ад темницы, где томится Флорестан, чтобы дать ему второе рождение, словно она должна родить своего мужа и его товарищей-узников — это положение во гроб и воскресение, конец зимы, символизируемый смертью Пизаро, и празднование Нового года.

«Фиделио» стоит на перепутье. Эта опера еще уходит корнями в XVIII век, но без журчащей подвижности опер Моцарта, несмотря на вступительный дуэт, столь моцартовский по духу, предвестник мощных опер Верди и Вагнера. Это кропотливо выстроенное произведение, много раз перелицованное и переделанное. Вероятно, оно причинило Бетховену, не слишком вольготно чувствовавшему себя в драме, да и в вокальном искусстве (да простят нас бетховеноведы), самые невероятные муки. И это все-таки шедевр. Выходя за рамки жанра, музыка прекрасна и достигает несравненных высот эмоциональности.

Бетховен много лавировал, много работал, искал, уходил, возвращался. Написание оперы затянулось. Когда она, наконец, была готова, репетиции превратились в кошмар: оркестр был плох, дирижер тоже, а тенор, исполнявший роль Флорестана, просто отвратителен. Обычно снисходительный, Бетховен потерял терпение и взорвался, укоряя всех исполнителей в том, что они калечат его музыку.

Первое представление, в конце концов, состоялось 20 ноября 1805 года. Не самый удачный момент. Сформировалась Третья коалиция, война между Францией и Англией возобновилась. 20 октября австрийская армия была разбита при Ульме. В ноябре французские войска заняли Вену — без насилия, но присутствие в городе иностранной армии способно сковать самую беззаботную атмосферу; приличное общество укрылось в загородных домах. 2 декабря состоялось сражение при Аустерлице, австро-русская армия потерпела поражение. И вот на таком бурном фоне состоялась премьера «Леоноры». Провал был полный. Оперу исполнили всего три раза перед почти пустым залом, в котором сидели в основном французские офицеры, не разбиравшиеся в тонкостях немецкого языка, которые зевали и ворчали во время разговорной части, вытеснявшей речитатив в немецкой опере.

Собрался кризисный комитет. Друзья Бетховена: Рис, фон Брейнинг, директор оперы фон Браун, который, хоть и барон, оказался прожженным прохвостом, этаким прообразом некоторых импресарио и современных менеджеров, — устроили «мозговой штурм», анализируя причины провала. Причины были на виду: опера слишком длинная, либретто посредственное, со множеством затянутых статических сцен. Нужно всё это ужать, резать по живому. Бетховен возмущался, вопил, бушевал: «Ни единой ноты!» В провале оперы он винил тенора, исполнявшего роль Флорестана, но в конце концов согласился в первый раз переделать свое произведение. Подсократил слишком длинные сцены, не нужные в драматическом плане. «Леонору» в очередной раз сыграли 29 марта 1806 года. Мир вернулся, публика тоже. Но триумфа не получилось: всего два представления… Совершенно убитый, Бетховен убрал ноты в шкаф, где они пролежат долгие годы, но при этом поругался — и поссорился — с бароном фон Брауном.

Однако история «Фиделио» на этом не закончилась. И речи быть не могло о том, чтобы положить под сукно произведение, отнявшее у него столько сил. В последующие годы он снова вернется к партитуре (некоторые отрывки были переписаны 18 раз), напишет в общей сложности четыре увертюры: три к «Леоноре» и, в конце концов, увертюру к «Фиделио» — мощные оркестровки в героическом стиле, часто исполняемые в концертах отдельно от оперы, настолько их дионисийская энергия и красота воодушевляют публику. Только в 1814 году «Фиделио», наконец, обретет свою окончательную форму: десять лет труда, разочарования, бешеной досады, выход из печати в 1810 году, а в 1814-м — возрождение: артисты из театра Каринтии попросили Бетховена о встрече, чтобы предложить ему сделать новую постановку «Фиделио». Обжегшись на двух первых неудачах, композитор долго не соглашался. В конце концов, он дал «добро» при условии, что сможет переделать оперу. Бетховен, вступивший в зрелые годы и способный оценить — и признать — несовершенства своего произведения, нанял нового либреттиста — Георга Фридриха Трейчке, задачей которого было сделать текст более насыщенным и драматически напряженным. «С большим удовольствием прочел ваши улучшения оперы, это придало мне решимости восстановить из руин старый замок», — написал ему Бетховен, отметив, что не так-то легко «создавать новое из старого».

Бетховен переработал свою оперу в марте-мае 1814 года, лихорадочно, вновь одержимый мрачными мыслями: врачи объявили ему, что он неизлечимо болен. Чем? У нас нет никаких документов, чтобы с уверенностью ответить на этот вопрос. Подозревают последствия сифилиса, ухудшение общего состояния здоровья, болезнь нутра, как тогда говорили. Известно, что в это время композитор вновь подумывал о самоубийстве.

Возобновление «Фиделио» в мае 1814 года проходило в обстановке такого аврала, что накануне генеральной репетиции новая увертюра еще не была написана! Бетховен проработал над ней всю ночь, как Моцарт накануне первого представления «Дон Жуана», уснул, лежа головой на нотах, и на следующее утро пропустил репетицию, на которой музыканты должны были познакомиться с новой партитурой. Вечером вместо новой увертюры сыграли другую, возможно, из «Творений Прометея». Но столь великий труд не пропал даром: новая версия «Фиделио» в 1814 году ознаменовалась триумфом. Вкусы эпохи наконец-то стали созвучны чутью и требованиям артиста.

Вернемся в 1806 год. Провал «Леоноры»-«Фиделио» не иссушил творческих сил Бетховена, совсем наоборот. Уже в мае он начал серию с тремя струнными квартетами, известными под названием «квартетов Разумовского», которому они были посвящены. Граф Разумовский был богатым покровителем искусств и музыки, русским посланником при венском дворе. Сам неплохой скрипач, с 1795 года, когда были опубликованы первые Трио Бетховена, он стал одним из меценатов композитора. Граф содержал на собственные средства квартет и играл большую роль в музыкальной жизни Вены. Квартеты Бетховена, обессмертившие его имя, обозначили новый этап в эстетическом развитии композитора. Написаны они быстро, за лето 1806 года, и это позволяет предположить, что свои записи он вынашивал гораздо дольше.

Бетховен намеревался открыть новую эру для квартета, как и для других жанров: симфонии, концерта, сонаты. Просто не верится, что в момент написания «Квартетов Разумовского» Йозефу Гайдну, поднявшему этот жанр на небывалую высоту в классическом стиле, оставалось прожить еще три года.

Но Бетховен перенес квартет в совершенно иной мир звучания: симфоническая мощь, использование непривычных русских тем, замысел настоящего цикла, в котором часть одного квартета перекликается с другим, а финал третьего отсылает к вступительному аллегро первого. «Если фортепиано, а затем оркестр сыграли для Бетховена роль творческой лаборатории, — отмечает Мейнард Соломон, — теперь его эксперименты разворачивались на поле струнного квартета». В это время Бетховен намеревался посвятить себя почти исключительно сочинениям такого рода, способным придать глубину его мысли как великого архитектора музыкальных форм.