— Да. Кто рассказал Жене об оружии Кроноса? Он знал, что оно существует, и что это какая-то магия. Причём, узнав, настолько перепугался, что сразу же помчался к своему папочке, Господу. Готова спорить, что ему разболтала Вагиня.

— Что ж, всё это выглядит весьма подозрительно, глупо было бы отрицать, — согласился Сатана. — Мы в ближайшее же время непременно расспросим милейшую Афродиту. А сейчас разумно выслушать окончание повествования уважаемого Мерлина, раз уж он присутствует здесь и готов делиться с нами информацией.

Из стены гостиничного номера вышла женщина, внешне неуловимо похожая на Афродиту, что неудивительно, поскольку это была именно она. Может, сходство казалось слабым из-за совершенно иного стиля одежды, да и косметика на лице гостьи напрочь отсутствовала. Весь её облик навевал мысли о благородной близости к природе, а не о чувственных извращениях мегаполисов. Тем не менее, даже в футболке и джинсах, заправленных в мягкие кожаные сапожки без каблуков, богиня любви приковала к себе взоры всех мужчин, включая Сатану.

— Моргана! — обрадовался Мерлин.

— Вагиня! — прошипела Ромуальдовна.

Жора закатил глаза и восхищённо прищёлкнул языком, Сатана и Елубай промолчали. Афродита извлекла из воздуха стул, значительно уступающий по комфорту креслам номера люкс, уселась на него, закинув ногу на ногу, и с вызовом сверкнула глазами в сторону Сатаны.

— Нет смысла слушать Мерлина, — заявила она. — Он ничего толком не знает. Зато знаю я. Люцифер, я готова всё тебе рассказать, но при одном условии.

— При каком же? — осведомился Сатана.

— Ты мне прямо сейчас сделаешь кофе. И не крохотную чашечку, а нормальный кофейник. И второе. Не делай такое кислое лицо. От него молоко скисает.

— Здесь нет молока, — безразличным тоном возразил Сатана.

— Есть! В молочных железах, моих и этой трёхмерной бабы, — Афродита достала откуда-то сигарету, зажгла её, и, выпустив дым, заявила: — Вы себе даже представить не можете, как мне надоело изображать сексуально озабоченную дуру!

Когда ушёл Сатана, по своему обыкновению бормоча под нос не то ругательства, не то проклятия, в номере люкс роскошного лондонского отеля повисла тягостная тишина, в любой момент готовая разрядиться взрывом эмоций. Афродита бросала на Жору пылкие взгляды, демонстрируя при этом полное презрение в сторону Мерлина. Ответные взгляды Жоры были не менее страстными. Мерлин явно испытывал желание прикончить Жору, и при малейшем поводе был готов перейти к активным действиям в этом направлении. Что ему мешало убить конкурента за любовь богини без повода, оставалось неизвестным. Ромуальдовна, судя по всему, уже решила пойти в рукопашную, но всё ещё выбирала, с кем именно — с мужем или соперницей. О том, что повредить богине она никак не сможет, разъярённая женщина в этот момент не думала.

Елубай сотрудничал с Сатаной долго, и ему не раз приходилось видеть, как тот убивает смертных. Иногда при этом гибли и совершенно посторонние люди, вся вина которых заключалась в том, что они находились слишком близко. Князь Тьмы высоко ценил своего клеврета, так что тому ничего не угрожало. Если же убивать начнёт Мерлин, окружающим наверняка не поздоровится. На Жору и Ромуальдовну Елубаю было, по большому счёту, плевать, а вот его личная безопасность — совсем другое дело. Ради жизни на Земле (собственной, разумеется), он попытался как-то разрядить обстановку.

— Уважаемая Афродита, мне кажется, насчёт молока вы не правы, — непринуждённо улыбаясь, заявил Елубай.

— Если уж вам, по примеру Люцифера, так необходимо ставить перед моим именем прилагательное, употребляйте, пожалуйста, слово «прекраснейшая», — попросила Афродита. — Хотя я предпочитаю просто обращение по имени, без этих пустых добавлений. Так в чём именно я не права?

— В молочных железах молока обычно нет. Оно там образуется только в период лактации.

— Странно. Молочные железы есть, а в них — ни молока, ни железа. Вы, наверно, врач, раз хорошо разбираетесь в вопросе именно с такой точки зрения?

— Чтобы разобраться в тебе, нужно быть ветеринаром, — буркнула Ромуальдовна.

— Вы имеете в виду, что я — животное? — с обманчивой мягкостью в голосе поинтересовалась Афродита.

— Причём очень мерзкое! — Ромуальдовна зачем-то оскалилась, возможно, надеясь видом своих зубов напугать богиню.

— А вот Жорик не считает меня мерзкой, — рассмеялась Афродита. — По крайней мере, совсем недавно не считал. Что же касается животного начала, то оно во мне, действительно, очень сильно. Именно этим я и привлекательна для мужчин.

— И ещё глаза у Морганы красивые, — зачем-то добавил Мерлин. — Я бы даже сказал, прекрасные. Бездонные.

— Я ей сейчас выцарапаю эти свинячьи глазки! — пригрозила Ромуальдовна.

— Миссис Эйнштейн, этими словами вы оскорбили женщину, которую я люблю. По-вашему, впервые её увидев, я безвозвратно утонул в свинячьих глазках?

— Может, тогда она ещё не была такой свиньёй, откуда мне знать? Хотя, обычно такие, как она, уже рождаются свиньями!

— Глупая же вы баба, — заявила Афродита. — Вы пытаетесь меня оскорбить, а ведь оскорбляете себя. Ваш муж предпочёл вам меня, то есть, вы считаете себя хуже свиньи? Ревность вам совсем остатки разума отшибла. И вообще, вы разве не догадываетесь, что бывает со смертными, которые бросают вызов богам? Ваш удел — терпеть и подбирать за нами то, чем мы побрезговали или выбросили, попользовавшись. Вы мне ничем не сможете повредить, а я буду делать всё, что захочу. Например, если у меня возникнет такая блажь, позову Жорика, и он за мной побежит, как собачонка.

— С какой стати? — удивился Жора. — Даже не подумаю.

— И в прошлый раз даже не подумал?

— В прошлый раз ты меня долго уговаривала. Помнишь, как тебе другое имя подбирали, чтобы мне не так противно было? И то я жалею, что согласился, чисто ради дела. А повторять — нет уж, спасибочки!

— Это ещё почему?

— Да вот подумай сама, какая из тебя богиня любви? Мерлин на тебя взобрался озабоченным подростком, а слез старым импотентом. Оно мне надо?

— Я не импотент, — возразил Мерлин, но на его реплику никто не обратил внимания.

— Жорик, кто тебя спрашивать будет? — насмешливо поинтересовалась Афродита. — Позову, и побежишь. Если понадобится, в волшебные босоножки переобуюсь.

— Они не волшебные, — отмахнулся Жора. — Мне Сатана сказал.

— А ты и поверил Отцу Лжи?

— О, какая прелесть! Богиня любви не в силах без магии затащить мужика к себе в постель! — возрадовалась Ромуальдовна. — А я легко могу! Так кто из нас терпила по жизни, не подскажешь?

— Ну и что? Зато я в постели лучше любой смертной бабы. Мерлин, ты согласен?

— Да, любимая.

— А ты, Жорик?

— Как тебе сказать? Понимаешь, до обычной женщины ты не дотягиваешь, уж извини. Зато за их «любовь», так или иначе, приходится платить, а за твою — не надо. Как говорят в одной рекламе, соотношение «цена — качество» — оптимальное. Да только вот я сейчас на Мерлина смотрю, и думаю, что он за твою «любовь» всё-таки заплатил.

Афродита, погасив окурок в пепельнице, вскочила со стула и запела. Слова были непонятными, но мелодия завораживала. Елубай немедленно надел наушники плеера и включил себе на полную громкость хит группы «Металлика». Мерлин встал с кресла и шагнул в сторону возлюбленной, но та властным жестом отправила его обратно. Ромуальдовна щелчком швырнула в лицо богине любви горящую сигарету, изрядно при этом промахнувшись.

— Поёшь ты тоже хреново, — сообщил Жора.

— Что вы тут, по-вашему, делаете? — недоумённо поинтересовался Сатана, появляясь из стены с большой дымящейся джезвой в руках.

— Вагиня вообразила себя Монсеррат Кабалье и решила выступить перед нами с гастролью, — пояснила Ромуальдовна.

— Вы знакомы с творчеством милейшей Монсеррат? — изумился Сатана. — Вот уж ни за что бы не подумал. Ну, а если серьёзно, Афродита? Кому ты поёшь песнь любви? Мерлину? Мне? Вряд ли, ведь мы для тебя, как мужчины, бесполезны. Саре Ромуальдовне? Не думаю. Даже если она надумает сменить ориентацию, это ничего не даст. Её ненависть к тебе не того свойства, при котором до любви один шаг. Абраму Альбертовичу? Это заведомо бесполезно. Выходит, Елубаю Нуртасовичу?