Екатерина Львовна махнула на — него платочком.
— Мама, уверяю тебя.
— Ах, не уверяй, пожалуйста! Инна какая девушка! Куда ещё лучше?
Георгий Антонович вспомнил Николая Даниловича и то, как они однажды, порядочно выпив у кого-то в гостях, говорили уже о предстоящем родстве. Взволнованный, он встал с дивана, схватил зачем-то газету, и зашагал по комнате, шурша газетой.
— Как же так, Вадим? — проговорил он.
— Папа, — умоляюще произнёс Вадим. — Пойми меня!
— Я понимаю, — сказал Георгий Антонович и снял очки и положил их вместе с газетой на стол. — Прекрасно понимаю. Но зачем спешить? Поскольку так складываются обстоятельства, так делай все разумно. Делай так, чтоб не было нам больно и стыдно за тебя. Неужели нельзя было как-то подготовиться. Ей-богу, ты бестолковый парень. Сколько я тебя учил: никогда не руби с плеча…
— Папа, все помню, — прервал Вадим.
— Кто она?
— Марина, — ответил Вадим, счастливо улыбаясь. Екатерина Львовна, услышав имя девушки, подняла глаза, но увидев его улыбку, опять махнула платочком.
— Я спрашиваю, кто она? — нажимая на «кто», повторил Георгий Антонович. — Где работает или учится? И вообще, откуда она взялась?
— Ну, как кто? Студентка. Историк, на третьем курсе. Неплохо учится, живёт в общежитии. Родители в Красноярске. Отец инженер. Ну, чего ещё? И вообще, это все не имеет значения.
Екатерина Львовна сделала недовольное движение.
— Господи! Только общежитских тут не хватало. Распутная какая-нибудь.
— Ну, знаешь, мама, ты заговариваешься. Наступила неприятная пауза, все помолчали.
— Посмотрим, — сказал Георгий Антонович, решив прервать этот разговор, бесполезность которого для родителей была очевидна. — Посмотрим, что за сокровище ты раскопал — просто любопытно.
Отец вышел в соседнюю комнату. Сын тоже вышел. Екатерина Львовна осталась одна. Лицо её приняло глубокомысленное выражение.
«Как противны эти разговоры с папами и мамами, — подумал Вадим, улёгшись в постели и раскрывая томик Хемингуэя. — Эх, Мариша, Мариша! Любовь моя. Если бы знала, что и как о тебе сегодня говорили…»
Читать он не мог. Положив книгу, он задумался, воображая себя в предстоящей семейной жизни.
На другой день вечером состоялось знакомство родителей Вадима с Мариной. Екатерина Львовна встретила сына и гостью в прихожей. Вадим представил Марину. Пока, она раздевалась, Екатерина Львовна разглядывала её. Чёрное шёлковое платье в талию, чёрные бусы, тёмные капроновые чулки и чёрные туфли на высоком — все на ней было великолепно. Георгий Антонович вышел в прихожую. Он был как всегда добродушный, румяный и лохматый, курил трубку. Выставив живот вперёд и вынув трубку изо рта, он тряс гостье руку и, улыбаясь, говорил: «Очень приятно, милости просим». Екатерина Львовна, чувствуя себя неловко и не зная куда деть руки, разглаживала ими ситцевый фартук, повязанный поверх платья. Она готовилась к встрече и перед приходом молодых. хлопотала на кухне. Вадим, одетый подстать невесте в чёрный праздничный костюм, чувствовал себя свободно и старался развеять неловкость между Мариной и матерью. Все прошли в комнату. Марина осматривала роскошную квартиру. Комнатные цветы, стоявшие на окнах с шёлковыми шторами и вокруг пианино, картины в багетовых рамах, — все подобрано со вкусом и всего в меру. Марина окинула взглядом полированную дорогую мебель, хрустальную люстру и огромный персидский ковёр с прекрасным рисунком, валявшийся под ногами, закрывая весь пол комнаты. Вадим усадил её на мягкий диван и сам утонул в нём, забросив ногу на ногу. Георгий Антонович зажёг потухшую трубку и раскурил. Екатерина Львовна, спохватившись, извинилась и поспешила на кухню. Георгий Антонович не стал задерживаться и пошёл следом за женою в кухню пошептаться о первых впечатлениях.
Вадим и Марина, оставшись одни, молчаливыми взглядами выразили удовлетворение.
— Ты играешь на пианино? — спросила Марина.
— В основном мама.
— А ты ведь говорил, что умеешь.
— Так, кое-что. Лень было учиться. Хочешь, сыграю что-нибудь.
— Нет, не нужно. Потом.
— Мариночка, — шепнул Вадим.
— Что?
— Я сказал о тебе маме и папе…
— Что сказал? — спросила она, насторожившись и глядя на Вадима.
В этот момент вошла Екатерина Львовна с подносом, на котором стоял дымчатый графин с вином и несколько точно таких же дымчатых резных рюмок.
— Вадим, подержи, — сказала она, — я достану скатерть.
— Потом объясню тебе, — шепнул Вадим своей подруге и принял у матери поднос.
Вадим стоял как ни в чём не бывало. Марина смотрела на него и думала: «Неужели он сказал им, что я выхожу за него? Он что, с ума сошёл?»
Екатерина Львовна принесла белую скатерть и, взяв из рук Вадима поднос, поставила его на середину стола. Она вернулась на кухню, но тут же в залу вошёл Георгий Антонович, и Марина так и не успела спросить Вадима, что он им сказал. Хозяйка принесла закуски. Все сели за стол, выпили за знакомство. Марина, подозревая, что Вадим сделал глупость, чувствовала себя неуютно. Она лишь пригубила рюмку и смущённо улыбнулась, когда Георгий Антонович, увидев это, совестливо покачал головой.
— А вино превосходное, — сказал Вадим. — Мама, что это за вино?
— Мускат.
— Хороший мускат. Давайте выпьем ещё.
— Давайте, — поддержал Георгий Антонович и стал разливать вино. Улыбнувшись, он добавил: — После второй я люблю поговорить на семейные темы.
Марина отложила вилку. «Так и есть. Ну, дура-ак. С кем я связалась?», — подумала она.
— За ваше здоровье, — сказал Георгий Антонович, взглянув с масляной улыбкой на Марину, которую окончательно поборола неловкость, потом на Вадима и выпил. Он чуть откинулся на стуле и добавил: — Очень рад за вас. Благословляю от всей души.
Екатерина Львовна покраснела как рак.
— Как же, молодые люди, у вас получилось, что сразу женитесь? — спросила она. — Любовь?
— Да, мама, — ответил Вадим и взглянул на оторопевшую Марину. — Но этот вопрос уже решён. Сейчас нужно поговорить о деталях.
— Так, — сказала Екатерина Львовна. — Однако, простите, Мариночка, за нескромный вопрос: давно вы знаете моего сына?
— Четыре месяца, — ответил за неё Вадим, приплюсовывая сюда срок с того дня, когда он её видел на рынке. — Я думаю срок вполне достаточный.
— Допустим, — сказала мать. — Но почему вы молчали о себе раньше и вдруг сразу решили?
Марина прикрыла пылающие щёки ладонями.
— Вы меня извините, Екатерина Львовна, — сказала она, отнимая руки от лица и косясь на Вадима. — Пожалуйста, извините. Но я считаю своим долгом внести некоторую ясность во всё то, что тут было сказано. Во-первых, Вадик напрасно заявил, что вопрос уже решён. Пока я согласилась только познакомиться с вами. Никакого согласия выйти замуж за вашего сына я не давала. Во-вторых, я сама удивляюсь не меньше вашего, почему именно сегодня зашёл этот разговор.
— Я так хотел, — сказал Вадим, слегка побледнев. — Мариночка, прости, но я так сделал. Зачем ждать, знакомиться, присматриваться? Что это изменит? Я люблю тебя и хочу, чтобы ты скорее вышла за меня замуж. Поэтому сказал им, что сегодня придёт не просто знакомая, а моя будущая жена. Ну что тут такого?
Марина со смешанным чувством ужаса и жалости посмотрела на него и встала из-за стола.
— Спасибо за радушный приём, — сказала она, обращаясь к хозяйке и к хозяину и при этом улыбаясь, как того требуют правила хорошего тона. — Мне очень приятно было с вами познакомиться. Извините, но на сегодня, кажется, хватит. Я пойду. Извините.
Марина пошла в прихожую, демонстрируя свою гордую осанку и великолепную стать.
Вадим бросился за ней. За ними — Екатерина Львовна. Поскольку сын безумно влюблён, а муж в мгновение ока был очарован девушкой настолько, что тут же благословил их, Екатерине Львовне, выплеснувшей свою боль, ничего не оставалось, как смириться. Она усиленно со словами «пожалуйста», «ради Бога» и т. д. стала извиняться перед Мариной и уговаривала её не уходить.
