Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Как самочувствие «Павлика»? — спросил я, вскрывая прошитый нитками конверт.

— Хорошее, но он очень устал. До нового места встречи с Гришей теперь километров двадцать пять, а обратно итти с грузом. В этот раз он ходил со своими помощниками — Яшей Морозовым и Витей Долетовым. Спрятали все во рву. Ночью перетащат в город.

Витя Долетов был двоюродным братом расстрелянного Николая Долетова.

— Встаньте у окна и следите за двором. Я прочту письмо.

«Дорогой Андрей! — писал „Мартын“. — Получил твое письмо и информацию о положении в Симферополе. Рад за ваше благополучие и доволен разворотом вашей работы. Разъясняйте народу, что немцы никому не дадут возможности „пересидеть“, „переждать“ лихую годину. Только непримиримая, смертельная борьба может принести освобождение.

Посылаю тебе наши листовки по нескольку сот экземпляров, центральные газеты и „Красный Крым“. Кроме того, посылаю три листовки на румынском языке. Посылаю также мины и гранаты. Людей, подлежащих мобилизации и угону из Крыма, переправляйте в лес, их будут встречать. Место встречи и пароль передаю устно через „Павлика“. Ни в коем случае не водите их на место нашего „Почтового ящика“, и сопровождать их должен не „Павлик“, а кто-нибудь другой. Разумеется, отправляемые в лес о вас ничего не должны знать.

Насчет железнодорожников. Смогут ли они создать патриотические группы на железнодорожном узле Джанкой и в Севастополе? Смогут ли они перевести и устроить в эти города хотя бы одного-двух человек от нас? Прошу сообщить. Медикаменты присылай, нужны Продовольствие тоже нужно.

Сердечный привет тебе от всех товарищей. Получил два письма от твоей жены. У них все в порядке. Она работает в обкоме. Горячий привет „Мусе“, „Нине“, „Хрену“, „Савве“, „Луке“ и всем боевым героическим товарищам».

Я ознакомил «Нину» с содержанием письма. Каждая почта из леса была для всех большим, радостным событием.

— «Муся» очень хочет вас видеть, — сказала «Нина». — У нее что-то случилось.

— Организуйте мне завтра свидание сначала с «Павликом», потом с «Мусей». «Павлика» вызовите на десять, а «Мусю» на одиннадцать утра.

На другой день «Нина» поджидала меня на базаре у киоска. Мы переглянулись. Она пошла к своему дому; держась на некотором расстоянии, я последовал за ней. Погода была хорошая, ясная. Выйдя на улицу Островского, я увидел вдали гору Тирке. Вспомнились тяжелые переходы по горам и балкам, дождливые ночи. Теперь в горах холодно, снег лежит. Нелегко им там, нашим ребятам!

Лазаревы встретили меня, как всегда, очень радушно. Дома была и племянница «Нины» — пятнадцатилетняя школьница Нелли.

— Ну как, Нелли, у вас в школе? — спросил я, садясь с ними завтракать.

— Учится плохо! — с упреком ответила за нее мать.

— Плохо учимся? — покраснела от злости Нелли. — Попробовала бы ты сама. Знаете, Иван Андреевич, наш класс уже два дня в школу не пускают.

— Ты расскажи толком, ведь Иван Андреевич ничего не знает, — улыбнулась Софья Лазаревна.

— Это же прямо умора! — сердито усмехнулась девочка. — Прислали нам новую учительницу немецкого языка. Сама русская, а перед немцами выслуживается. Вошла в класс, подняла руку: «Хайль Гитлер!» Мы сначала глаза вытаращили, потом ребята подняли крик: «На кой чорт нам твой Гитлер сдался!» Она стала директором грозить. Такая суматоха пошла, ничего не разберешь: кто кричит, кто свистит. Кто-то в портрет Гитлера запустил чернильницей. Все захохотали и начали кидать в Гитлера чем попало. Учительница убежала. Пришел директор и выгнал нас. Теперь нас не пускают в школу. Что дальше будет, не знаю.

— Ничего не будет. Замнут дело, — заметила Софья Лазаревна. — Я разговаривала с некоторыми учителями. Директор боится, чтобы об этой истории не узнали немцы, иначе ему не сдобровать. Решили сделать внушение родителям и тем ограничиться.

Пришел «Павлик». Я его не видел уже три недели.

— Ну, «Павлик», выкладывай! — сказал я, когда Лазаревы оставили нас одних.

— Получили пол мешка литературы, десять мин, двадцать гранат. «Мартын» прислал еще три мины замедленного действия и велел заминировать Феодосийское шоссе. Это мы сами сделали: я, Яша и Витя. За поселком Сергеевка, километрах в четырех от города, ломиками расковыряли дорогу и заложили мины в трех местах. Только переделали запальники на трехчасовые, чтобы взрыв произошел до пяти часов утра, пока крестьяне не едут в город. Результаты уже налицо. На одной мине сегодня в четыре часа утра подорвалась машина с немцами, на другой — румынская телега. Что с третьей миной, пока не знаем.

— Молодцы вы! — сказал я, любуясь «Павликом». — Но тебе лично я запрещаю участвовать в диверсиях.

«Павлик» обиделся:

— Почему, Иван Андреевич? — Другие ребята все время на диверсии ходят, а я в стороне.

— Зря обижаешься. Твоя работа ничуть не менее ответственна, чем у любого диверсанта. И опасности немало. Ты сам подумай, с чем стали бы работать диверсанты, если бы ты не доставлял из леса взрывчатку.

Доводы мои явно казались ему неубедительными, — всем ребятам хотелось ходить именно на диверсии. Но «Павлик» был дисциплинированный парень и спорить не стал.

Он передал мне новые пароли и сообщил пункты для отправки в лес продовольствия и людей для пополнения партизанских отрядов. Я обратил внимание, что сапоги у «Павлика» порвались.

— Да, сапогам достается! — улыбнулся он. — Немцы стали на ночь выставлять на дорогу «секреты», приходится ходить окольными путями, прямо по пашням, где по снегу, где по грязи.

Я велел ему зайти к Филиппычу и сделать новью сапоги.

— Когда нужно будет починить обувь, иди прямо к нему, он сделает.

— Гриша Гузий просил вас, — уходя, вспомнил «Павлик», — обязательно прислать в лес еще сапожных гвоздочков.

Кстати, на Симферопольском гвоздильном заводе у нас была патриотическая группа, которая снабжала меня хорошими гвоздями. Для немцев же на заводе делали гвозди из мягкой проволоки, и их нельзя было забить даже в сосновые доски. Немцы ругались: «Русские не умеют делать гвозди!»

По нашему заданию патриоты припрятали на заводе много материалов, все ценное оборудование и не дали немцам вывезти его из Крыма.

* * *

Через час пришла «Муся», как всегда живая, кипучая.

Снимая перчатки, она уже начала ругаться:

— Чорт знает что такое получается! Сколько раз просила я штаб не присылать ко мне этого связного «Николая», а им как об стенку горох. Опять прислали. Явился ко мне на квартиру пьяный, лыка не вяжет. Умоляю вас, Иван Андреевич, примите меры, чтобы он больше здесь не появлялся. Я страшно волнуюсь. Он знает меня, «Хрена» и некоторых других моих подпольщиков. Может всех погубить.

Я вполне разделял возмущение «Муси», ибо писал «Мартыну» о «Николае», о его поведении в городе и просил не пускать его больше к нам. И все-таки опять он здесь!

— Как вы его приняли? — спросил я.

— Я сказала, как и в последний раз, что порвала связь с партизанами, и просила его ко мне не ходить, потому что я боюсь и больше не буду работать. Но он не верит.

— К сожалению, убрать его отсюда сейчас я не могу. Это может сделать только штаб. Я дам радиограмму «Мартыну», чтобы он немедленно отправил этого парня на Большую землю. А пока он тут, осторожно отваживайте его от себя.

— Пожалуйста, Иван Андреевич, примите меры. Избавьте меня от лишних волнений, — устало добавила «Муся».

Я заверил ее, что сегодня же отправлю радиограмму.

— Хорошо, что у нас теперь рация есть, — сказала «Муся». — Важная новость! Немцы подготовляют новый прочес леса. Формируют большую карательную экспедицию из немцев, румын и татар. Карателям выдали белые халаты. План прочеса таков: под видом советских людей с советского самолета в лесу приземляются немцы и одновременно начнут действовать наземные части. Передайте об этом в лес.

— А сведения эти хорошо проверены?

— Проверены по нескольким источникам. Между прочим, один немец говорил мне: «Готовится наступление Красной Армии на Симферополь, и Сталин дал указание партизанам занять наши аэродромы. Но мы начнем гонять партизан с места на место, и им будет не до аэродромов».

67
{"b":"244007","o":1}