— Семья у вас есть? — спросил я.
— Со мной живут две сестры и племянница пятнадцати лет. Старшая сестра член партии и помогает «Мусе». Можете не беспокоиться.
Глава одиннадцатая
Лазаревы жили недалеко от Красной горки на улице Островского. Из их окон были видны пригородные пустоши и Теркинские горы, где находился лагерь «Седло». Закрытый с улицы густыми зелеными деревьями и каменным забором, дом особого внимания не привлекал. У Лазаревых ни разу не было ни обысков, ни проверки документов. Надоедали только румынские солдаты, занимавшие школьное здание напротив. Сестрам то и дело приходилось отбиваться от непрошенных посетителей, назойливо предлагавших купить краденные у русских вещи.
— Заберется иной раз этакий вор в квартиру, — рассказывала Евгения Лазарева, — и начинает плакаться на своих хозяев — немцев: «Они нас за людей не считают, сами обжираются, а нас кормят, как собак. Даже брезгают с нами встречаться». Мы, конечно, поддакиваем.
У Лазаревых я сразу почувствовал себя, как в родной семье. Три сестры — Евгения, Софья и Наталья — относились ко мне одинаково заботливо и бережно.
Все они не работали, заручившись у знакомых врачей справками о «тяжелых» болезнях. Выходили из дома по очереди, только на базар и в случае крайней необходимости. Квартира почти не отапливалась, жили впроголодь, продавая на базаре вещи.
Комната, которую я занял, была неплохо обставлена хозяйской мебелью. Среди других вещей имелась этажерка с книгами преимущественно религиозного содержания. Это было весьма кстати для маскировки.
Лазаревы достали где-то брюки, пиджак, галстук, и я совсем преобразился. На случай расспросов условились, что я их родственник, учитель русского языка, и живу заработком от частных уроков.
В домовой книге и паспорте я быстро оформил прописку, использовав полицейские штампы, которые изготовил мне Боря Хохлов.
Евгения Лазарева рассказала мне о настроениях городской интеллигенции. Учителей и других школьных работников она знала как сотрудник Наркомпроса. Были среди ее знакомых и врачи и профессора.
— Если бы вы знали, какой подъем вызвал среди них доклад товарища Сталина шестого ноября! Нам удалось получить его от «Муси».
— Ну, а практически эти люди чем-нибудь помогают нам?
— Кое-что делают. Саботируют мероприятия немцев, укрывают людей от мобилизации в Германию, прячут военнопленных, бежавших из концлагерей. Правда, в последнее время все это делать труднее. Вы же знаете, немцы усилили репрессии. Занимаются провокацией — ведь они не брезгают никакими средствами. Недавно, например, ночью были сброшены бомбы на жилые кварталы города. Немцы подняли крик, что это зверства большевиков. Но самолеты кружились над городом низко и долго, зенитки молчали и прожекторы не работали.
— Конечно, провокация.
— Мы так и разъяснили населению. Многие интеллигенты хотят активно работать против немцев, но вы понимаете, Иван Андреевич, они не организованы.
— Вот мы с вами и должны их организовать. Вы — член партии, ответственный работник народного просвещения, вам и книги в руки. Будем вместе работать. Кстати, кто такая эта «Муся», которой вы помогаете?
«Мусю» Евгения Лазарева знала много лет и рассказала мне ее биографию.
Александра Андреевна Волошинова родилась в 1900 году в Феодосии в семье железнодорожного машиниста. Четырех лет отроду она осиротела и жила у родственников. Семья очень нуждалась. Девочка была живая, бойкая, выделялась среди подруг своими способностями, но ей рано пришлось думать о насущном куске хлеба, и она поступила в симферопольскую швейную школу.
В 1920 году Александра Андреевна вышла замуж за преподавателя географии Ивана Михайловича Волошинова, который был старше ее на двадцать лет. Через год у них родился сын Леонид.
Будучи человеком всесторонне образованным и обладая высокими душевными качествами, Иван Михайлович стал для своей юной жены другом и учителем.
Он прекрасно знал природу и историю Крыма и привил своей жене любовь к естественно-историческим наукам. Александра Андреевна с жадностью набросилась на книги. Она впервые получила возможность развивать свои недюжинные способности. Александра Андреевна изучала географию; училась рисовать, занималась музыкой, театром и физкультурой. Она вступила в общество пролетарского туризма и вскоре стала известным экскурсоводом по южному берегу Крыма.
Одновременно она преподавала физкультуру в школе ФЗУ, увлекалась живописью и проводила большую воспитательную работу с дошкольниками.
Но этого Александре Андреевне показалось мало. С помощью мужа она подготовилась и поступила в Крымский педагогический институт имени Фрунзе на вечернее отделение естественного факультета.
В 1937 году она получила диплом высшей школы, в том же году поступила на географический факультет института, отлично закончила его и получила второй диплом.
— С 1938 года Александра Андреевна работала преподавателем географии в школе, — рассказывала Лазарева. — Она пользовалась огромной популярностью среди учащихся и педагогов. Ее географический кабинет был лучшим во всем городе, а географический кружок — самым интересным и многолюдным. Александра Андреев, на — очень волевой, энергичный человек. Не только ребят, она и взрослых увлекла своей неутомимой любознательностью. Я просто поражалась, как у нее хватало времени и сил. Большая нагрузка в школе, семья, и все-таки она поступила еще в вечерний университет марксизма-ленинизма.
Леня, сын Волошиновых, очень хороший, способный мальчик. Когда началась война, он с третьего курса педагогического института добровольцем ушел на фронт. А Александра Андреевна поступила на курсы медсестер. Она все мечтала воевать в одной части с сыном.
Александра Андреевна кончила курсы, но на фронт ее не взяли, и она, не оставляя школы, начала работать в военном госпитале. Начальник госпиталя обещал в случае эвакуации взять Волошиновых, но в последний момент нехватило транспорта. Так Волошиновы и застряли в Крыму.
— Если бы вы знали, Иван Андреевич, как она тяжело это переживала. Сидит бывало целый день у окна, смотрит на немцев, и такая тоска и ненависть у нее в глазах…
Жить Волошиновым стало очень трудно. Работать на немцев они не хотели. Иван Михайлович рисовал виды Крыма, раскрашивал коробочки и продавал их на базаре.
Но Александра Андреевна, с ее энергией и волей, долго бездействовать не могла. В сорок втором году на квартире одной из ее знакомых поселился немец, у него был радиоприемник. Александра Андреевна выжидала, когда он уходил, пробиралась в его комнату и слушала Москву. Дома она записывала «Вести с Родины». Сначала читала их только своим друзьям.
В конце 1942 года из лагеря военнопленных бежал ее бывший ученик Толя Досычев. Она помогла ему достать паспорт, устроила его студентом зубоврачебной школы.
С партизанами она связалась не так давно, получает от них задания и работает под кличкой «Муся».
— Сын ее так всегда называл, — помолчав, улыбнулась Евгения Лазарева. — Она очень мучается, что ничего не знает о нем.
«Муся» меня очень заинтересовала. Я попросил Лазареву подумать, кого из знакомых можно будет использовать в нашей работе, и постараться собрать о них такие же исчерпывающие данные, как о «Мусе». У нее действительно оказалось много знакомых, хороших патриотов, которых я потом привлек к подпольной работе.
Евгения Лазарева была хорошо знакома с коммунистом Степаном Васильевичем Урадовым, который перед оккупацией работал директором средней школы в Симферопольском районе, а потом служил комиссаром батальона ополченцев. Когда пришли немцы, он перебрался в Симферополь, получил через знакомых врачей фиктивную справку об инвалидности и стал работать на дому по давней своей специальности — портным.
— Вокруг него тоже группируются советские люди, и кое-какую работу он ведет. Знаю, что он тоже все время ищет связи с партизанами.
Евгения Лазарева рекомендовала Урадова как человека стойкого и преданного.
