Две недели инженеры вникали в проблему, а затем было проведено совещание по типу "брейнсторма". Идей было накидано много, и полезными оказались сразу три.

Первая идея касалась габаритов мотора. Поскольку новых хонинговальных станков в ближайшее время не ожидалось, было предложено просто уменьшить мотор так, чтобы блок цилиндров на столе не перекашивало. Поэтому четырехцилиндровая секция сократилась в длину сразу на шестнадцать сантиметров. Ну а чтобы компенсировать более тонкие стенки цилиндров, было предложено использовать стальные вкладыши в чугунной отливке. Результатом стало уменьшение диаметра цилиндра до восьмидесяти четырех миллиметров (а объема - до шестисот пятидесяти кубиков). Изготовление стальных труб нужного размера (с трехмиллиметровыми стенками) было возложено на нового инженера-металлурга Александра Белова, благо небольшой опыт в трубопрокатке у него уже был.

Этот проект был интересен тем, что предполагал получение четырехлитрового восьмицилиндрового мотора с жидкостным охлаждением мощностью почти что в сто восемьдесят сил, или восьмидесятипятисильного рядного четырехцилиндрового. У этих моторов коленвал (по сравнению с существующими) укорачивался процентов на сорок и вероятность его поломки резко снижалась.

Вторая идея выглядела внешне противоположной, но по смыслу была близка к первой. Было предложено увеличить диаметр цилиндров с нынешних пяти дюймов до шести (остановились на шестнадцати сантиметрах), но изготавливать их по два в блоке - и в восьмицилиндровом варианте между парами блоков ставить промежуточную опору для коленвала. Объем цилиндра увеличивался почти до трех литров, и при гораздо меньших оборотах мощность мотора все равно повышалась: при полутора тысячах оборотов мотор, по прикидкам, мог выдать сил четыреста. Этим мотором занялся Валера Тимофеев.

А третья идея была моей - ее я выдал в плане "доведения до абсурда" предложений по укорачиванию коленвала, но все инженеры ее дружно поддержали. А предложил я сделать мотор-"звезду", такую же, как на старых самолетах. И, понятное дело, сам же взялся за ее реализацию, с помощью Кости Забелина, представившегося "инженером по паровым и иным машинам".

Правда было еще одно предложение, от Владислава Павлищева - выпускника Московского Императорского технического училища. Но предложение неинтересное: ничего не переделывать, а подумать как довести до ума существующую технологию. В принципе,мысль-то здравая - но вот времени на его реализацию не было. Так что двадцать восьмого мая создавшаяся явочным порядком группа, названная мною скромно "Центральное конструкторское бюро моторостроения", приступила к работе. Правда, без меня...

Пока мы "штормили мозгами" по поводу моторов, пришло сразу три довольно важные телеграммы. Первая была от Анны Павловны Ремизовой из Ярославля, и в ней эта дама сообщала, что в ближайшее время обанкротится местный заводик по изготовлению всяких кожаных изделий. Деловым предложением телеграмму нельзя было назвать, Ремизова переживала о том, что без работы останутся сразу полтораста рабочих. Но, прикинув, что механический завод, перейдя в мои руки, начал резко расширяться, подумала что и с кожаным произойдет что-то подобное. И вообще, телеграмма была "напоминанием о письме", которое я как-то пропустил. Вообще-то письмами у меня занималась специальная секретарша из городских "гимназисток-бесприданниц", и пропускал я из довольно много - в день до полусотни их приходило с разными просьбами "помочь материально", а Анна Павловна свое послала в конверте с вензелем "Ярославского общества общественного призрения" - поэтому секретарша даже конверт не распечатала.

Письмо нашли - выкидывать корреспонденцию я все же не велел, в нем было подробное описание завода - и Володя Чугунов отправился на малую родину обустраивать Ярославский шинный завод. Это я видимо из настольгических соображений так придумал, потому что претендентов на вполне приличное помещение было много.

Вторая телеграмма была из Харькова, и она была гораздо более интересной.

Один из новых инженеров - Владислав Павлищев, выпускник Харьковского Технологического института рассказал байку о "мертвом заводе" в Харькове - якобы полностью построенных цехах, в которых живет дух бывшего хозяина, не пускающий никого - и потому завод стоит пустым и заброшенным. Услышав это с заверениями, что "каждый может лично убедиться", я отправил в разведку Водянинова. Теперь он телеграфировал, что все это не только правда, но и существует реальная возможность эту неплохую недвижимость приобрести - но так как Сергей Игнатьевич в заводах не разбирается, мне нужно выехать и посмотреть, что же я покупаю.

А третья телеграмма пришла из Феодосии. Там агент, нанятый по моей просьбе Сергеем Игнатьевичем (и какой-то его старый знакомый) присмотрел неплохой участок под застройку.

Так что, оставив разбираться с моторами новичков, я снова погрузился в поезд. Мой путь лежал в Харьков. А в соседний поезд усаживался Березин - Сергей Сергеевич должен был встретить меня в Феодосии.

Устроившись поудобнее в купе (специально заказал отдельное), занялся просмотром подготовленных сотрудниками кратких отчетов. С финансами было все в порядке: низкая вода на Волге обеспечила изрядный приток заказов на перевозки всякого добра "Сухогрузами" (которых теперь было уже больше полутора сотен штук). Вдобавок две дюжины были перетащены зимой по снегу в Дон - и перевозки по Дону вверх от Калача оказались даже более выгодными, так что сейчас в устье Сакарки срочно варилось еще три дюжины таких же корыт. Силин - приятель Березина, перешедший ко мне из Николаева, обещал всех их спустить на воду ещё в июне. Вдобавок Ключников довел выпуск "Бычков" до двадцати штук в сутки и почти половина теперь уходила в Германию: двоюродный братец папаши Мюллера, Отто Шеллинг, открыл в Лейпциге специализированную торговую компанию.

Портнов сообщал, что в целом посевная прошла успешно, но просил еще поливалок в дополнение к тем тремстам, что уже работали в поле. Кудрявцев же особо про сев не распространялся, но сообщал что в начале июня в учрежденный мною "Институт растениеводства" приедут сразу пятеро выпускников Сельскохозяйственного института и просил утвердить штатное расписание "овощного" отдела на двадцать пять человек.

Серов прислал довольно длинное письмо из Коврова, в котором долго расписывал трудности, мешающие ему запустить мотозавод вовремя. Трудности носили "характер непреодолимой силы" - то есть им непреодолимой, так что придется на обратном пути в Царицын сделать небольшой крюк и трудности преодолеть лично. Все же в этом мире визитка с золотым гербом очень часто помогает там, где не помогает и несколько тысяч бумажек с тем же гербом, но даже не позолоченным...

Довольно быстро пролистав отчеты, я взялся за толстый конверт, который буквально к поезду принес мне Антоневич. Со словами "почитай, если будет скучно" он сунул его мне в руки и тут же убежал. Ну что же, будем считать что мне уже скучно. И я открыл конверт.

Борис Борисович ещё раз, уже более внимательно, перечитал написанное:

"За три года скупил земли для сельского хозяйства и иных нужд более восьмидесяти тысяч десятин, большей частью в Астраханской губернии (Царевский уезд), Саратовской губернии (Царицынский и Камышинский уезды), Области Войска Донского. Имеет так же земли в губерниях: Калужской Могилевской, Ярославской и Владимирской, а так же и в иных местах.

Для обработки земель использует машины, выделываемые на выстроенном им же заводе в собственном имении у Царицына, изрядное количество машин продает во Францию и Германию, в России продаж таких машин не ведет. Так же выделывает мотоциклы, в России продаваемые, но так же большей частью вывозимые в иные страны.