- Напоследок напоминаю - кто в мое отсутствие зайдет в запретную комнату - за исключением особо допущенных лиц - тому я по возвращении отрублю голову. Лично отрублю. Всем все понятно?

- Дядя Саш, а куда ты уезжаешь-то? - поинтересовалась Машка.

- Ладно, так и быть, открою страшную тайну. Я уезжаю на отдых в Аргентину. Если кому-то что-то срочно нужно из этой Аргентины привезти - не стесняйтесь, заказывайте. Корабль большой, все что нужно довезет. Ну а сейчас давайте все же поедим - я, честно говоря, изрядно проголодался.

Идея ехать в Аргентину, где сейчас всего лишь весна, осенила меня во время давешнего разговора с Машкой. И оказалось, что идея эта легко осуществима: судов, свободных для почти любого фрахта, было более чем достаточно и даже в Ростове вот уже два месяца маялся без дела океанский сухогруз. Его-то я и арендовал, причем сразу на восемь месяцев. Фрахт обошелся в семьдесят пять тысяч рублей, правда жалование экипажу и все расходы на обслуживание судна так же были за мой счет. Французская компания решила, что они обвели меня вокруг пальца: на таких условиях столько стоил годовой фрахт судна стоимостью в полтора миллиона франков. Но они несколько просчитались: в контракт я включил условие, что если судно я не смогу вернуть в срок, то попросту обязуюсь его выкупить, доплатив еще четыреста пятьдесят тысяч рублей. То есть фактически я мог выкупить у французов судно со скидкой в тридцать тысяч от начальной цены. Конечно, оно уже четыре года отработало, и фактическая его цена была несколько меньше - но такую переплату можно считать "платой за кредит". Хотя, откровенно говоря, французы точно дураками не были, и избавиться от ненужного им судна были бы и рады, но во-первых, никто сейчас новые корабли не покупал, а во-вторых, во Франции были какие-то непонятные ограничения на продажу таких судов именно в Россию. Так что по большему счету, контракт был взаимовыгодный - настолько, что первоначальный платеж был всего в пятьдесят тысяч, а оставшиеся двадцать пять (или, скорее, уже четыреста семьдесят пять) французы были готовы получить и в апреле.

Судно было "не совсем сухогрузом" - на нем присутствовали и двенадцать пассажирских кают (довольно скромных по современным меркам, двухкомнатных кают первого класса было всего две), так что заодно я решил захватить и крестьян, которые зимой вырастят и преумножат ценный семенной материал. Жалко, картошку так размножить не получится: водится ли в Аргентине колорадских жук - я не знал, но рисковать не решился. Так что Вадим отправился разводить картошку в Ленкорань - там зимой погода как раз подходящая.

С собой было решено захватить десяток тракторов (даже если сломаются, то двадцать-тридцать гектаров прерии все равно вспашем), по нескольку штук жаток-веялок, прочий сельхозинвентарь. Взяли и два десятка мотоциклов, а для охраны всего этого богатства я и уговорил Головина выставить двадцать казаков. Ну а пахать сеять - это уж крестьяне. Двадцать пять парней, двадцать пять девиц-механизаторов, и два десятка взрослых мужиков и баб.

А еще в поездку отправилось сразу полсотни парней покрепче - от шестнадцати и старше - которые у меня работали на "Сухогрузах". По отдельной договоренности с капитаном "Чайки" - так называлось судно - и за отдельную плату эти ребятишки в пути должны были обучиться матросским премудростям. Ну, основам оных.

Переводчиком с нами плыл найденный по объявлению в газете бывший суперкарго, некто Мухонин. С должности он ушел по инвалидности - в шторм упал и сломал руку, в результате правая рука почти не действовала. Но иных проблем у него не было, прилично знал Петр Пантелеевич шесть европейских языков, а ругаться - по его словам - мог не меньше, чем на дюжине.

"Le Gull" вышел с ростовского рейда ранним утром в понедельник двенадцатого сентября. Поскольку груза у нас практически не было (триста бочек с бензином и два десятка кубов досок - не в счет), свободные трюмы были заполнены мешками с углем, что более чем удваивало дальность плавания. Но капитан предпочел не рисковать, и маршрут пролегал через Алжир, Дакар, Ресифи - и уже оттуда в солнечную Аргентину. Три недели нам предстояло изнывать от скуки, и чтобы скука нас не победила, все дружно принялись изучать испанский язык. Мухонин именно испанский знал чуть ли не лучше родного русского, но почему-то первым делом обучающиеся освоили испанскую ругань - что очень веселило двух матросов-испанцев. Впрочем, уже в Ресифи, до которого мы добрались на семнадцатые сутки плавания, судовой кок, испанским владеющий, уже понимал что мы хотим получить на обед - так что была от путешествия и определенная польза.

Вот только в Аргентину мы так и не попали - за ненадобностью.

Василий Никаноров на работу прибежал чуть позже шести часов. Утра, конечно - но в цеху он оказался вовсе не первым. Хотя - с какой стороны посмотреть: остальные-то рабочие и вовсе домой не уходили. Как раз к приходу Василия они застелили пустой верстак газетками, разложили на тарелках нарезанную колбасу, хлеб и расставили кружки.

- Тебе наливать? - поинтересовался выходящий из кухни с большим жестяным чайником слесарь Решетнов.- Чай?

- Нет, кофий. Проснуться же надо, закончили-то уже часа в четыре только.

- Наливай, мне тоже проснуться не помешает - улыбнулся Никаноров.

Рабочие расселись вокруг импровизированного стола и приступили к завтраку.

- Придет? - спросил кто-то из них.

- Конечно придет. Вчера-то его специально отговорили, а нынче - точно придет.

Разговор завял. Часа два ничего не происходило, если не считать того, что кто-то включил вентилятор вытяжки и народ уселся под ним перекурить. Молча.

Около восьми вдруг приоткрылась входная дверь. Народ вскочил на ноги, но, увидев, что через дверку, вставленную в большие ворота, вошла Машка, расселся обратно.

- Проснулся - сообщила присутствующим Машка.

- А когда к нам придет?

- Я не знаю. У меня же каникулы, я завтракать к нему не хожу сейчас. Просто из стекляшки видно его окна - у него как раз свет зажегся в спальне. - Машка выбрала стул у верстака и взгромоздилась на него - Попить есть?

Кто-то - опять молча - налил ей кружку кофе и пододвинул поближе хлеб и колбасу.

Еще через час кто-то из молодых робко предложил:

- Может, пока мотор соберем?

- Цыц.

Никаноров подумал, что ранний завтрак имеет, кроме определенных преимуществ, и отдельные недостатки. Взглянул на часы - половина одиннадцатого, поднялся и угла, который он занял после этого завтрака, вытащил из кармана рубль:

- Миронов, дуй в столовую, "Царицынских" с мясом на все купи.

Молодой рабочий пулей выскочил за дверь, а Вася уже во всю распоряжался:

- Так, быстро новый чайник поставить, сейчас перекусим. А то что мы тут все как сонные мухи? У нас же все готово?

- Конечно готово! Можешь сам снова проверить - с обидой в голосе ответил мастер Овсянкин.

- Да не дергайся ты, сам как на гвоздях сижу...

Миронов принес гамбургеры - то есть "Царицынские бутерброды", народ, преувеличенно радостно галдя расхватал еду и налитые кружки. Но как раз в этот момент дверь открылась, и вошедший в цех Александр Владимирович, поздоровавшись со всеми, поинтересовался у вскочившего Васи:

- Ну, как дела? Что успели сделать пока меня не было?

- Все успели! - рот Василия расплылся в улыбке - Показывай, Овсянкин!

Старый мастер неторопливо и важно убрал брезент...

Морские путешествия оказывают положительное влияние на здоровье. В особенности - на психику: человек овладевает таким терпением, что после такого путешествия сможет с азартом наблюдать за гонками виноградных улиток.

Если ему повезет - как везло нам в первые две с половиной недели.

Ну а если не повезет, то психика станет еще устойчивее, и человек не будет впадать в панику даже находясь внутри падающего в пропасть автобуса, набитого девицами из института благородных их.