Другим классом, стоящим на еще более низком уровне и также несшим бремя производства (хотя, вероятно, в меньшей степени), был класс рабов - пентакооб. Хронисты уточняют, что в рабство обращали за совершение уголовных преступлений, за долги; рабами становились попавшие в плен во время войн; рабами были и дети рабов. Раб не пользовался никакими правами; он был обязан работать в частных хозяйствах (знати или богачей). Раб участвовал в производстве, но того, что он получал, хватало лишь для скудного существования, кроме того, он всегда был в положении потенциальной жертвы при человеческих жертвоприношениях.

Некоторые исследователи высказывают сомнения относительно социального расслоения у древних майя и предполагают наличие в классическую эпоху социального строя без классовых различий.

Эта гипотеза группы исследователей, этнологов и археологов из Гарвардского университета и других американских учреждений основывается прежде всего на выводах, полученных в результате этнографических исследований в Синакантане, селении цоцилей в горном Чьяпасе и на основе археологических раскопок, главным образом в Белизе.

Основные пункты этой гипотезы можно резюмировать следующим образом:

в настоящее время население живет в деревнях и рассеянных деревеньках и собирается в Синакантане для обсуждения административных, религиозных и торговых вопросов; в классическую эпоху население также проживало рассеянными общинами, а ритуальный центр служил для собраний и главным образом для исполнения религиозных функций;

небольшие селения классического периода имели церемониальные центры меньших размеров (одна или несколько небольших построек), и в этих селениях жрецы и простые люди жили вместе и находились примерно на одном и том же экономическом и социальном уровне;

в той же форме, в какой сейчас религиозно-политические обязанности исполняются крестьянами, выбранными на один год, в древние времена простые люди также могли иметь доступ к должностям, занимая их поочередно и временно.

современные земледельцы цоцили медленно поднимаются по лестнице должностей, чередуя их исполнение со своими обычными земледельческими занятиями. Предполагается, что то же самое происходило в классическую эпоху и это восхождение по лестнице должностей заключало в себе и перемещение из меньших центров в другие, каждый раз более значительные;

крестьянское происхождение гражданских и религиозных руководителей, их временное возвращение к земледельческим работам, а также тот факт, что их перемещение по должностной лестнице не отрывало их от своего социального слоя, объяснило бы, что строительство церемониальных центров, получение необходимых рабочих рук и пищи для содержания строителей церемониальных центров и для тех, кто там живет, а также абсолютное согласие населения уделять часть своего времени этим работам не вызывали никаких трудностей, так как строители и лица, пользовавшиеся их трудом, были в действительности теми же крестьянами;

кроме того, крестьяне нуждались лишь в части своего времени для покрытия личных потребностей, и у них оставался значительный досуг для работы на строительстве и для производства излишков пищевых продуктов, продавая которые они могли достичь уровня жизни, более или менее сходного с уровнем жизни остальных социальных групп, приобретая не только предметы первой необходимости, но даже и предметы роскоши;

знания, требовавшиеся от жрецов майя в древности, не превосходили того, что необходимо сейчас знать крестьянам цоцилям, чтобы занимать религиозно-административные должности;

общество майя никоим образом не может считаться разделенным на замкнутые классы, где знать - светские руководители и жречество - господствовала и эксплуатировала широкие крестьянские массы.

Обратимся вначале к рассмотрению выводов, основанных на результатах археологических раскопок. Мы не имеем возражений по пункту 1), но они есть относительно соображений, представленных в пунктах 6) и 8). В самом деле, наличие в небольших общинах отдельных скромных церемониальных построек говорит лишь о проведении каких-то ритуальных действий на уровне деревни, но вовсе не означает, что все ее обитатели располагали одинаковым обилием благ и имели одинаковое социальное положение.

Находки в небольших центрах Белиза жилых платформ с полом из штука (вместо утрамбованной земли) и хорошо построенными опорными стенами, а также некоторых предметов из нефрита и полихромной керамики в захоронениях, которые, как считают, принадлежали простым людям, не могут служить надежным подтверждением гипотезы об имущественном и социальном равенстве в обществе майя. С одной стороны, жилые постройки могли принадлежать чиновникам небольшого ранга - гражданским или религиозным, временно назначенным в деревню представителем более высокого должностного лица.

Естественно, что в погребениях таких лиц могли быть обнаружены более богатые, чем обычно, приношения. С другой стороны, погребальное приношение большой ценности может встретиться и в рядовом захоронении, так как нередко у народов древности и в Старом и в Новом Свете родственники умершего одаривали его для вечного пребывания в загробном мире каким-либо ценным предметом, который он сам никогда в своей жизни не мог бы приобрести и использовать.

Что касается предполагаемого "свободного времени" крестьянина, в которое он мог создавать гипотетические излишки сельскохозяйственной продукции и использовать их для получения высоких жизненных благ, то это слишком маловероятно, поскольку крестьянин майя доиспанских времен располагал техническими средствами, еще более примитивными, чем нынешние майя. Поэтому едва ли он мог достичь уровня жизни более высокого, чем у современного крестьянина майя.

Отнесение к классическому периоду сменной системы должностей (существующих и у сегодняшних майя в горном Чья пасе) с предполагаемым при этом восхождением крестьян на все более высокие уровни в гражданской и религиозной иерархии того времени представляется гипотезой, которую опровергают все имеющиеся у нас исторические и археологические данные.

Некоторые археологи, в том числе и сторонники этой гипотезы, считают, что историческая информация XVI в. о классическом периоде должна восприниматься с большой осторожностью и даже отвергаться, так как вторжения завоевателей из Центральной Мексики на протяжении нескольких веков, предшествовавших приходу испанцев, настолько изменили формы жизни и организации общества майя, что все описания хронистов не соответствуют действительным условиям жизни майя классического периода.

Здесь противоречие заключается в том, что, с одной стороны, отрицается возможность применения к классическому периоду схемы социально-политической жизни, данной хронистами XVI в., а с другой - в качестве модели древнего общества предлагается схема социально-политической жизни нынешних майя. При этом забывается, что на протяжении истекших с тех пор веков имели место не только уже указанные изменения, но и страшное потрясение, вызванное конкистой, три века колониального господства и более полутора веков культурных влияний в республиканский период.

На самом деле информация XVI в., относящаяся к концу постклассического периода, не должна ни автоматически применяться, ни абсолютно отвергаться при попытках определения характера общества классического периода. Конечно, некоторое изменение норм религиозной жизни, организации общества, эстетических критериев нельзя отрицать, но вековой консерватизм народа майя и неизменность его повседневной жизни (сохранившейся во многих аспектах до настоящего времени) должны были в значительной мере тормозить чужеродное влияние. Более того, последний этап постклассического периода отражает процесс майянизации культуры, то есть возвращение к архитектурным, скульптурным и керамическим формам (техника и тематика), господствовавшим в классическом периоде. По всей вероятности, это говорит о том, что культура майя была смешанной (майя-тольтекской или майя-ацтекской) только тогда, когда она являлась культурой верхушки общества, его элиты.