Первый класс, который почувствовал определенную (не только временную и преходящую) нужду в помощи зарубежного компаньона, был класс буржуазии. Купцы и промышленники договаривались друг с другом, так сказать, поверх правительственных голов. Но мы жестоко ошиблись бы, назвав такое сотрудничество «солидарностью». Во имя интересов прибыли капиталист пойдет на прямое предательство интересов своего отечества: так, во время второй мировой войны некоторые важные стратегические материалы служили предметом обмена между немецкими и американскими промышленниками. Но жестокая конкуренция, борьба за рынки – борьба не на жизнь, а на смерть – есть неотменимый закон капиталистического производства. И каждый день тут «падают» новые жертвы, мелкие фирмы поглощаются могучими трестами, одна монополистическая группа подставляет ножку другой, межнациональные конфликты промышленных воротил принимают формы самой отвратительной грызни, где хороши все средства – шантаж и взятки, политические убийства и тайный сговор.

Такова подоплека буржуазной «общности интересов». Тем не менее капиталисты сознают необходимость согласованных действий и взаимопомощи, когда заходит речь об их интересах.

А угроза эта исходит от пролетариата, от рабочего класса разных стран – новой исторической силы, определяющей сегодня будущее человечества.

«Капитал есть сила международная, – писал Владимир Ильич Ленин, – чтобы его победить, нужен международный союз рабочих, международное братство их».

Вот здесь – в осознании нераздельной общности судьбы и борьбы, самых кровных классовых интересов – и лежит начало нового понятия – интернационализм. Действенность этой новой исторической солидарности определяется тем, насколько глубоко, последовательно, масштабно осознают рабочие свою роль, цели своей борьбы. Разумеется, что здесь мало одного лишь классового инстинкта – внутреннего ощущения своего бесправия и необходимости борьбы с ним. Сбросить такой инстинкт со счетов было бы недальновидно: общий характер труда достаточно быстро толкает рабочих к сближению в отличие, скажем, от крестьян, которые поодиночке ведут свое хозяйство. Но, конечно же, одного инстинкта мало, поле его действия часто ограничено рамками одного завода, одной отрасли (так называемое «экономическое движение» рабочих, не ставящее перед собой больших и коренных целей политического переустройства общества). Инстинкт, не просвещенный настоящим сознанием, может завести и в более трагические тупики: так, в сентябре 1914 года немецкие депутаты от рабочих, социал-демократы, проголосовали за предоставление военных кредитов кайзеровскому правительству. И это позорнейшее голосование стало логическим следствием политики «опоры на инстинкт», на стихийность рабочего движения, на мелкие экономические завоевания как единственную цель.

Нет! Нужна теория стройная и страстная, беспощадная в обнажении пропасти между рабочим классом и буржуазией, научно строгая и одновременно творческая, требующая сознательных и даже героических усилий для воплощения в жизнь высоких гуманистических идеалов. Такая теория начала складываться в середине 40-х годов прошлого столетия. Ее основателями стали Карл Маркс и Фридрих Энгельс. И одним из первых, самых фундаментальных и новых открытий этой теории стало обоснование единства интересов пролетариата, международной солидарности рабочего класса. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – этот боевой лозунг вот уже более 130 лет не сходит с красных знамен рабочего строя, с 1847 года. В 1848 году Маркс и Энгельс этим призывом заключили самый боевой и бескомпромиссный документ новой эпохи – «Манифест Коммунистической партии».

Интернационализм – качество сознательного борца-революционера, последовательного в теории и на практике. Но интернационализм еще и живое, глубокое, непосредственное чувство, даваемое и опытом эмоциональной жизни.

Я вспоминаю Ленинград 1936 и 1937 годов. Шла гражданская война в Испании, и мы, первоклассники, довольно толково разбирались в расстановке сил, знали, что самые горячие точки боев – в Гвадалахаре и в мадридском университетском городке.

Ленинград был одним из советских портов, куда приходили испанские корабли. Приезжали на них дети испанских бойцов, мы их встречали. Общий строй, обмен галстуками и знаменитыми «испанками» – шапочками с кисточкой вперед – вот что было для нас первым живым уроком революционной солидарности. Чуть позже мы разучивали пролетарские песни: «Бандьера роса» («Красное знамя»), «Идут стальные колонны» и незабываемые, драматические марши немца-интернационалиста Эрнста Буша: «Марш единого рабочего фронта», «Болотные солдаты». Тогда же вошли в наш обиход зеленые френчи, юнгштурмовки, униформа зарубежных, комсомольцев, и красные значки с надписью «КИМ» – «Коммунистический Интернационал Молодежи».

С чувством теплой благодарности видишь, сколь многое из революционной символики живо и сегодня. Пройдя бои в испанской интербригаде, концентрационный лагерь и тюрьму, вопреки нечеловеческим испытаниям выжил легендарный Эрнст Буш, и записи его песен разучивают сегодня комсомольцы ГДР. Форма наших студенческих отрядов напоминает давние юнгштурмовки. Не умерло знаменитое приветствие: «Рот фронт!» – сжатый кулак у плеча, разве что добавились иногда к нему два пальца буквой V – «Venceremos!» – «Победим!». Живы и «Бандьера роса», и «Стальные колонны». Во время войны французские партизаны (маки) сложили песню на мотив нашей «Катюши», а мы в память об эскадрилье «Нормандия – Неман» сложили песню советскую.

Каждое революционное событие века оставило свою метку в эмоциональной жизни. Кубинцы – свой лозунг «Patria o muerte!» и «Песню 14 июля», португальцы – красную гвоздику, чилийцы – песню о своей вере в победу.

Международные фестивали молодежи, форумы, дискуссии, интернациональные стройотряды – живая форма нынешней революционной солидарности. Но самое, может быть, главное – тот непреходящий интерес, который вызывают жизнь и борьба интернационалистов. В выборе пути, в решении «делать бы жизнь с кого» неоценим героический индивидуальный пример, яркая судьба.

Вспомним же некоторые из этих судеб.

Ярослав Домбровский – поляк, генерал Парижской коммуны 1871 года, первый командир в шеренге защитников пролетарского строя.

Жан Жорес – французский социалист, убитый в разгар шовинистических страстей за то, что поднял голос против войны.

Иван Загубанский – болгарский агент газеты русских большевиков «Искра».

Джон Рид – американский журналист, через океан устремившийся в революционную Россию 1917 года, автор лучшего репортажа об Октябре – «Десять дней, которые потрясли мир».

Артем (Сергеев) – русский большевик, в годы эмиграции ставший одним из организаторов революционного движения в Китае и Австралии.

Международная рабочая солидарность прошла через многолетние испытания. Гражданская война в России. Империалисты бросают свои войска на подавление октябрьских завоеваний. А в рядах молодой Красной Армии и в революционном подполье в тылу рука об руку с гражданами Республики Советов борются сотни интернационалистов.

Француженка Жанна Лябурб и серб Олеко Дундич. Чех Ярослав Гашек и венгр Мате Залка. Железные латышские стрелки – в любом месте, где особенно горячо и тяжко. А в советских эскадронах уже рождается удивительная песня, герой которой, украинский комсомолец, мечтал о земле и свободе для крестьян Гренады: «Я хату покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать».

Удивительное, незабываемое время, которое обучало солидарности прямо и бескомпромиссно. В пьесе Всеволода Иванова «Бронепоезд 14-69», есть сцена, когда пленного американца обучают началам классовых представлений полуграмотные сибирские партизаны. Подходящих пособий нет, и боец берет... Библию, по картинке, где Каин убивает Авеля, объясняет, кто есть буржуй, а кто пролетарий.

«Но и без чтения мы разбирались в том, в каком идти, в каком сражаться стане», – пишет В. Маяковский.

Да, уроки гражданской были наглядны. Тысячам и тысячам помогли они навсегда выбрать свой путь.