Костерок же посредине пентагона не снесло вихрем. Напротив, он разгорелся ярче, еще ярче, запылал яростно… и вдруг взорвался! Но клочья огня и головешки не раскидало по зале, они внезапно закрутились в смерче с жутким стуком, перерастающим в вой. Постепенно в воздухе из огня, дыма, сажи и угля вырисовалась устрашающая фигура демона.

— Ты кто? — дрожащим голосом спросил я.

— Я? — взревело чудовище, — ты спрашиваешь меня?! Уа-ха-ха-ха-ха! Ты вызвал меня! Я свободен!

— Но… Как так? Я же назвал имена, чтобы линия стала преградой…

— Ты назвал моих братьев, а меня — нет! И я свободен! Свободен!!!

И демон шагнул ко мне, протягивая чудовищные когтистые лапы. Жаркое дыхание опалило голову, мгновенно растопив иней. Однако не было зловония, лишь очищающий запах пламени окутал меня…

— И я голоден! Голоден!!! — проревел демон. — Я всех вас съем!

— Погоди, — сказал я. — А ты уверен, что я не назвал твоего имени?

— Как это, — опешил он. — Конечно, не назвал, я бы услышал.

— А ты не чихал в это время?

Демон только презрительно рассмеялся.

— Может быть, зевал?

Чудовище гордо смотрело на меня. Правда, немедля съесть уже не порывалось.

— Или беседовал с кем-нибудь из братьев?

Гордая рожа дрогнула и смягчилась. Не на мои, впрочем, слова, а на воспоминание о чем-то. Я лихорадочно нащупывал мысль.

— Или не братьев? Ага! Беседовал с сестрицей! А сестрицу зовут Аей?

— Кто сказал?!!

— А тебя, значит…

Демон взревел и потянул ко мне лапы.

— …зовут…

Коготь зацепил меня за рукав и вонзился в плечо.

— … Аз!

Вновь взвыл воздух, возвращая шквал обратно в пентагон. Демона оторвало от пола и швырнуло внутрь, при этом из моего плеча был выдран здоровый кусок мяса. Но почему-то боль ощущалась где-то далеко, почти нереально.

Аз бесновался внутри пентагона, Члены комиссии сидели бледные, осунувшиеся, всю их надменность как рукой сняло… Я взмахнул руками — при этом правая двигалась замедленно, нехотя, орошала пол кровью.

— Успокойся, — сказал я. — Никто тебя не тронет.

Демон замер и уставился на меня желтовато-красными глазищами, в которых пылал адский огонь. С ощеренных клыков капала мутная слюна и испарялась, не долетев до полу.

— Ты кто такой? — прошипел он, и в голосе слышался рев пожара. — Я о тебе не слышал, и это странно, ибо маг, способный усмирить вырвавшегося на свободу демона, подобен Мастеру. Мастеров же в мире слишком мало, чтобы я не знал их всех наперечет.

Аз хищно повел головой, оскалился в сторону Членов комиссии и вновь повернулся ко мне. Я невольно залюбовался этой зловещей грацией, торжеством дикой, злой красоты.

— А маг, способный вернуть за Ограду меня — Мастер из Мастеров. Так кто же ты?!

Полыхнуло пламя, взревело, заполнило все пространство внутри пентагона, скрыв на мгновение чудовище, но за пределы знака не вырвалось — и опало. Наступила тревожная тишина. Аз внимательно смотрел на меня, приняв позу настороженного демона, не шевелясь.

— Кхм… — просто сказал я. — Хорс прозываюсь… Память Потерявший.

И неожиданно Аз низко склонил голову.

— Прими мое почтение… о Хорс. — Почему у меня сложилось впечатление, что он запнулся не случайно. Неужто Демон знает, кто я на самом деле?

— Принимаю, о Аз.

— Что повелишь, о вызвавший?

Вот так уже, да?

— Перво-наперво, излечи плечо.

Демон крякнул, что-то пошептал, дунул. Я ничего не почувствовал, но рука вдруг стала двигаться уверенней. Глянув на нее, я увидел под порванной тканью гладкую чистую кожу, куда чище, чем кожа вокруг. Давно пора помыться, скоро уж вонять начну, как козел…

— А теперь скажи, кто я!

Аз сник и вмиг погрустнел.

— Не могу, о вызвавший. Сие не в моих силах совершить!

— Даже под угрозой вечного заточения? — не поверил я.

— Увы! Вечное заточение не так страшно, как возмездие за разглашение!

Ничего себе! Что это за «разглашение» такое?

— И что же можешь ты мне сказать, несчастный?

— Все, что не касается упомянутого, о вызвавший.

Слагалось странное ощущение, что демон одновременно преклоняется предо мной и издевается. Ладно, к черту глюки…

— Значит, ничего.

— Увы, о вызвавший, так оно и есть. То, что могу поведать, тебе не потребно, а нужное я сообщить не в силах. В твоей власти повергнуть меня в вечную воду, — тут я заметил, как Аз едва передернулся, — и если так решишь, то подчинюсь!

— Да нет, иди с миром, — устало махнул я рукой и хлопнул себя ладонью по макушке. — Калл! Ретурн!

Вновь полыхнул огонь, взревел в пентагоне, распластался по невидимым стенам, достиг уже закопченного потолка, вдруг опал… и на пол посыпались малочисленные недогоревшие головешки, пепел, угли…

Посозерцав примерно с минуту этот бардак, я оглянулся и увидел, что во всей зале, только недавно сиявшей чистотой, великолепием и роскошью, насыщенной тяжелой магической атмосферой, царил такой же беспорядок. Стены заляпаны сажей, редчайшие и древнейшие гобелены прожжены до дыр, края некоторых столов обуглены, по всему помещению разбросаны полусгоревшие бумаги, когда-то содержавшие важную информацию… Господа Члены комиссии и госпожа Председатель сидят с отваленными челюстями, вытаращенными глазами, посыпанные пеплом и в грязных, закопченных одеждах. Словно трубочисты, пришедшие на собрание своей Гильдии сразу после работы.

— Кхе-кхм, — громко произнес я. — Вот, например, у меня есть еще в запасе один трючок-с…

— Стойте! — вышла из прострации госпожа Председатель. — Стойте, колега! Аттестационная комиссия имеет необходимость обсудить продемонстрированный опыт!

Почувствовав в ее голосе истерику, я решил уступить женщине, хотя действительно думал попробовать вызвать еще одного демона. Или не демона, если уж на то пошло. А именно — того, кто наложил запрет… Как посмел?!

Господа Члены комиссии выбрались из ступора и, тесно сгрудившись, о чем-то начали горячо спорить. До меня доносились только отдельные слова, из которых никак не получалась ясная картина спора. Спустя две минуты я заскучал, перестал подслушивать и начал прикидывать, станет ли вот эта мозаика сюрреалистичной, если полить ее сверху жидким огнем. По идее, цвета должны резко измениться, что внесет в картину свежесть, необычность, фантазию, заставит зрителя задуматься о бренном и о космическом…

— Официальная Экзаменационная Комиссия Королевского Магистериума, — оторвал меня от мыслей звучный, не лишенный приятности, а сейчас и несколько истеричный голос, — после непродолжительного обсуждения поставленного опыта и навыков опытующего пришла к следующему заключению. Продемонстрированный эксперимент показал высокую компетентность соискателя в разрабатываемой области, выявил глубокие практические познания оного, а также значительный творческий потенциал. Исходя из вышеизложенного, комиссия пришла к решению прекратить аттестацию как излишнюю трату времени и постановила присвоить соискателю Пятую Ступень Познания с предоставлением сопутствующих прав и привилегий.

Все господа Члены комиссии торжественно встали, я же — напротив — ошарашенно сел на пол.

— Крамблер Остограм Хасиахулла, — медленно, тягуче произнесла госпожа Председатель. — Сим удостоверяю присвоение! — и она сняла с шеи крупный серебряный медальон, а затем с размаху стукнула им по столу. Раздался грохот. Побрякушка, вопреки ожиданию, не отскочила от поверхности, а осталась на ней как приклеенная.

— Сим удостоверяю присвоение! — рявкнул старец слева от женщины и так же поступил со своим медальоном. Друг за другом их примеру последовали и остальные Члены комиссии, причем грохот каждый раз был все сильней, а после пятого удара начали появляться вспышки.

Когда последний, тринадцатый Член комиссии присоединился к общему мнению, шум не смолк, а усилился, разорвал пространство. Далекий потолок треснул, разошелся, и молния ударила из кучи медальонов вверх, сверху же ей навстречу неслась молния другая. Встретившись в пути, они брызнули в стороны осколками ярчайшего света, отчего у меня потемнело в глазах, и я на несколько минут совершенно ослеп.