— Старинная работа, — тоном эксперта сказал он, погладив пальцем шершавый гранит фонтана. — Мастер поработал…
— Разумеется, тут все — работы великих художников камня и бронзы, — отозвался Лем. — Не обязательно эльфов, тролли и гномы издревле считаются лучшими огранщиками и каменотесами. Но Перворожденные таки потрудились здесь больше остальных.
Мы неторопливо пошли дальше, дивясь чудесам. Лем охотно описывал их, иногда даже называл авторов. Вскоре зона фонтанов кончилась, и перед нами раскинулся большой парк, засаженный деревьями. Фонтаны окружали деревья по периметру так же, как те — лужок, посередине которого возвышалось здание. Жуля и Алкс восторженно ахнули. Я промолчал, но с некоторым трудом.
— Обсерватория, — сказал Лем.
Обсерватория имела уже знакомую сферическую форму, но была утверждена на земле посредством нескольких столбов. Этакий шар на ножках. В отличие от виденной ранее модной иллюзии, от которой ясно чувствовалась исходящая фальшь после того, как Лем разъяснил, в чем дело, здесь присутствовало ощущение полной правдоподобности.
Верхняя часть сферы состояла из большого количества цветных стекол, — присмотревшись, я понял, что это совсем даже не цветные стекла, а вовсе драгоценные камни. Имеющие самые различные цвет, форму и размер, они были уложены на первый взгляд хаотично, но спустя несколько мгновений начинал угадываться строгий замысел художника, узоры и вкрапления инородных тел обретали гармонию и складывались в необычайную картину, символизирующую нечто такое, чего нельзя описать словами, даже передать мыслью… только ощутить прикосновение тайны — и остаться в недоумении на долгое-долгое время…
— Ей всего около двух с половиною тысяч лет. По сравнению с другими святынями эльфов — почти вчерашняя постройка. Но ее ценят больше всего.
— Могу понять, — тихо сказал я.
— Здесь эльфы противоречат сами себе, ведь мозаику сложил не кто иной, как Иожик Митиган, человек хотя и непростой, но все же далеко не эльф. Это его последняя работа. Покинув жречество на Шутеп-Шуе, Иожик пришел в Кму спросить у Оракула совета. В качестве платы тот потребовал от него завершить обсерваторию, которая тогда была уже почти построена, не хватало только украшений. Иожик расплатился, и Оракул ответил ему. Какие вопросы задавались, никому не известно, они беседовали наедине. После этого Митиган ушел на север, и больше о нем никто ничего не слышал.
— Ты же говорил, что он умер в нищете, — недоуменно возразил я, вспомнив предыдущие рассказы Лема.
— Говорил. Но я не знаю точно. Может, умер, а может, до сих пор жив. Помню, до меня дошел слух, что верховный жрец тбпистов покидает племя. Ух, какой тогда шум поднялся, все страны стояли на ушах. В принципе, именно после этого случая произошли крупные политические сдвиги. Смена власти у тбпистов повлекла за собой несколько войн, в результате которых появились королевства Тратри, Кагу и Хануриан. На севере к тому часу уже образовались Глюкаловые государства, но и в них запылало пламя битв.
— Кто-то мне рассказывал, что мир постепенно увеличивается, что Тратри был когда-то мелким княжеством, потом Тьма отодвинулась, появились новые земли для распространения цивилизации…
— Чушь, — фыркнул Лем. — Сказочка для народа, которой его потчуют недобросовестные менестрели по заданию короля. Это чтобы мятежей да бунтов не было. Конечно же, мир не менялся уже многие тысячелетия, даже у эльфов сохранились только смутные легенды о жутких временах битв титанов, вызывавших крупные катаклизмы… Но Тратри действительно когда-то был невелик, всего лишь одно из многих феодальных поместий, объявивших себя независимыми после падения Ионафат — эльфийской империи. Почти тысячелетие потребовалось, чтобы неперворожденные народы осознали себя окончательно. Случилось несколько недолговечных стран, замахивавшихся на мировое господство, но те честолюбивые замыслы не сбылись, большинство психованных тиранов сейчас в могилах… И вот, когда Митиган ушел, тбписты избрали нового жреца, не такого непримиримого в вере, как Иожик. Все сложившиеся обстоятельства, вместе с тем, что эльфы окончательно отказались от притязаний на восстановление империи, повлекли падение неустоявшихся тираний и образование названных стран. С тех пор вот уже две с половиной тысячи лет Тратри остается с почти незыблемыми границами. Разве что недавно была непродолжительная война с кагурками, но варвары потерпели поражение.
— Варвары?
— Кагу, конечно, тоже королевство, но те земли весьма пустынны, сплошь степи да прерии. Да, собственно, Райа находится практически на границе Кремаута — зоны степей — и лесных массивов. Реально их разделяет Гемгек-Чийр, но умелая агломерация и озеленение вокруг Райа привели к расширению зеленой зоны дальше на юг и восток. Почти треть Тратри находится в степях. Так вот, там кочует множество племен, не подчиняющихся Королевскому совету Кагу. Все тратрийские племена, конечно, давно укрощены, но у нас много средств, да и места издревле более цивилизованные, нежели в Кагу или Хануриане. Потому, если и происходят налеты, то не с нашей территории, а с соседних. Правда, последний налет был весьма успешным с точки зрения врагов — они пересекли Кремаут и дошли до Райа. В результате битвы все захватчики были уничтожены, однако и город сильно пострадал. Король сумел обратить происшедшее в пользу — весь Райа перестроили заново, по новым проектам. Теперь это действительно столица мира. По крайней мере, если считать мир единым…
Я вернулся мыслями к окружающему. Обсерватория была прекрасна, и хотя оказалось невозможным понять, что хотел поведать небу Иожик Митиган, впечатление все равно оставалось исключительно волнующим. Я встретился глазами с Жулей, почему-то печальной.
— Это последнее творение великого мастера, Хорс, — сказала она. — Неужели все достойные люди в конце концов уходят? Я вот думаю, не мог ли Митиган создать чего-нибудь еще более великого, если б остался среди тех, кто его понимал… и любил?
Я тихонько взял ее руку и сжал. Лем заметил это и хмыкнул. Впрочем, комментировать не стал.
— Величайшие произведения рождаются в скорби, — сказал Алкс. — Скорбь, любовь и мучения — вот что может сподвигнуть творца на шедевр.
— Это так, — серьезно подтвердил Лем, и я согласно склонил голову. Кто я такой, чтобы возражать знатоку? — Иожик пребывал в великой скорби, и некому было ее заглушить. Ведь он потерял не жизнь, даже не любовь, он потерял веру!
— Давайте зайдем в Обсерваторию, — тонко предложила Жуля отвлечься от печальных бесед. — Господин Лем, туда пускают посетителей?
— Формально да… Но помимо эльфов редко кто заходит, прочие предпочитают наслаждаться видом снаружи, да и Перворожденные не одобряют подобной наглости. Все же это их святыня, священнее только Храм Гилтониэль. Но давайте попробуем…
Мы прошли по широкой дороге к мосту, перекинутому через неглубокий ров с чистейшей водой, в которой плавали золотые рыбки. После моста предстали врата Обсерватории. Вблизи сфера оказалась куда больше, нежели воспринималась с территории парка. Врата были чисто символическими; за ними начиналась довольно пологая лестница, ведущая вверх, ко входу. Он располагался в самом дне Обсерватории. Здесь не сделали никаких механистических удобств, и это правильно — так создавалась более впечатляющая атмосфера, свидетельствующая о древности сооружения. Хотя Лем сказал, что это самый молодой храм…
— Слушай, а сколько лет этому самому… Храму Гилонель?
— Тише! Не Гилонель, а Гилтониэль, великая королева эльфов. При ней Ионафат достигла наибольшего расцвета. Эльфы почитают ее наравне с Эру, поэтому не вздумай ошибиться так при ком-нибудь из них. Они, конечно, утратили свое могущество, но далеко не полностью, а против такого оскорбления могут и объединиться. И это будет сила, какой не противопоставить ничего… А лет… Да уж тысяч, наверное, пятьдесят. Может, больше.
— Там, наверное, уже руины, — с сомнением произнес я.
— Ой, не скажи. Храм строили из орихалька, а он обладает способностью к самовосстановлению. Собственно, Храм — предпоследнее здание, сооруженное из легендарного камня, с окончанием постройки все запасы исчерпались. Но зато сейчас он выглядит не хуже, чем сразу после возведения. Думаю, Обсерватория рухнет от ветхости прежде, чем у Храма отломится хотя бы уголок скульптуры…
