— Жертвия!

— Истчо жертвия!

— Е-е-е!!!

— Восслышь, Тбп!!!

Все обратили взоры к небу. Невольно я тоже поднял глаза, — и надо же было такому случиться: облако, незадолго до этого закрывшее луну, именно в данный момент отошло в сторону, и сияющий диск щедро излил на землю белый ночной свет…

Тбписты восприняли это как знак. Уж не знаю, действительно ли Тбп снизошел к своим чадам и совершил чудо, или это Дикий Эд так хорошо рассчитал скорость ветра и размеры облака, но — случившееся снова привело тбпистов в дикий восторг.

Одуревшая от фанатизма толпа бросилась к нам. Жуля вцепилась в меня и мелко дрожала. Ровуд задумчиво хмыкнул.

— Ну вот, началось…

Скрыться было некуда. Волна людей с бессмысленно блестящими глазами окружила нас, схватила за руки, ноги, головы…

— Шею не порвите! — заорал я. Натяжение немного ослабло, дышать стало легче.

— Какая тебе, в задницу, разница? — спросил Ровуд. — На том свете шея все равно восстановится.

— Откуда тебе это известно, — огрызнулся я. — Может, этому Тбп не нравятся калеки.

— Да не, их-то он как раз обожает, как дурак.

— Он обожает калек разумом. А на фиг ему инвалиды? Пятки чесать?

— Хм.

Откуда-то притащили две длиннющие жерди, крепкие веревки. Эд-Ар принялся руководить процессом.

— Возложи нижние и верхние псевдоподии на ветвь, оберни вервью, произведи завязку узла, дабы не произошло высвобождения ни дланей, ни стоп…

— Шо за ахинея? — спросил я у Ровуда.

— Это вас привязывают.

— А-а. А зачем?

— А шобы не убегли, как дурак.

— Ты же говорил, отсюда бежать невозможно.

— Ага, — согласился поэт. — Невозможно. Я и сейчас так говорю. Ну и что?

— Как что?

— Понимаешь, — принялся объяснять Ровуд, как всегда, невозмутимо. — Жертвы Тбп должны быть принесены в единственное определенное время. Поэтому их необходимо обездвижить до самого ответственного момента церемонии. А то вырвутся, убегут, спрячутся, ищи потом. Нет, в жертву, конечно, их все равно принесут, но срок-то уже уйдет. Тбп останется недовольным.

— Хорс! — позвала меня Жуля, уже привязанная, как и я. — Мы что, умрем?

— Очевидно, — ответил за меня Ровуд. — От тбпистов во дни жертвоприношений еще никто не убегал. Свидетелей празднеств не существует, они пошли на алтарь.

— Я не вас спрашивала!

— А ты как же? — заинтересовался я.

— Я? Эд-Ар мой кровный родственник, не будет же он собственного троюродного, — Ровуд посчитал по пальцам, — прадедушку предавать жестокой и незаслуженной смерти.

— А… неужто ты не мог попросить за нас?

— Я ж сказал уже. Если я попрошу, то сразу же пойду вслед за вами.

— Так ты же его прадед!

— Троюродный, — поправил поэт. — Ничего. Забудет.

— Бывает же, — с досадой произнес я куда-то в пространство.

— Вот-вот, — согласился Эд-Ар мне в ухо. — Возрадуйся, смертный, ныне ты предстанешь пред очами Тбп.

— А ты не смертный, что ли?

— В кровях моих текут соки столь благородного происхождения, что даже царственнорожденные не могут сравниться со мной.

— Ты… Ты… Чтоб те пусто было! Тебе и твоим придуркам! — в сердцах выпалила Жуля.

Эд-Ар вперил в нее свои невообразимые глаза.

— Вот интересный вопрос, что подразумевать под понятием «пусто», — заговорил он внезапно на нормальном языке, ничуть не обидевшись. — Если пусто должно быть в желудке, то такая ситуация мне не грозит еще, по крайней мере, часа четыре. Если пусто должно быть в душе, то сие проклятие исполнилось еще до вашего рождения. Стало быть, не ваше пожелание этому причиной, благородная барышня, а нечто иное. И я даже знаю, что именно. Но вам не скажу. И, в-третьих, если пустоту вокруг тоже можно охарактеризовать этим весьма емким словом «пусто», то такое пожелание, в общем-то, весьма неприятно, особливо если оно осуществимо. Но, — вождь обвел рукой вокруг себя, указал на беснующихся тбпистов, — в данный момент сие мне не грозит, подобно пустоте желудка.

— Боже, избавь меня от умников, — простонала Жуля.

— Вождь, — спросил я, — ты случайно не учился на кафедре риторики в Раейнском университете?

— Юбилейный выпуск Беспорядочного года, — подтвердил Эд-Ар.

— И от демагогов, — добавила Жуля.

Эд-Ар благословляюще воздел руки. Тбписты подхватили жерди числом по восемь человек на каждую и понесли в неизвестном направлении. Я ощущал себя слегка в положении барана, которого несут к мастеру приготовления шашлыка. В то же время чувство нереальности только еще более усилилось, пытаясь убедить меня в безумии не только окружающих, но и меня самого.

— Хорс, я боюсь, — докричалась Жуля сквозь гвалт дикарей.

— Я тоже, — решил я ее успокоить. Не всем, дескать, быть храбрыми. Одновременно принялся пробовать на прочность веревки, которыми воспользовались тбписты. Они показались мне не самыми крепкими, но Эд-Ар тут же заметил нежелательные исследования.

— Это не поможет, — сообщил он мне на ухо. И пояснил: — Народу вокруг слишком много. А еще есть я.

— Действительно…

Волей-неволей лицо мое оказалось обращено к темному небу. Дракон Станс наблюдал за происходящим с явным интересом. Какая-то черная тень скользнула между облаками, на мгновенье заслонив просвечивающие сквозь них звезды, и, описав несколько кругов, опустилась рядом со Стансом. Еще один дракон, иссиня-черный. Впрочем, ночью все кошки серы… Может, цвет этого дракона красный или зеленый. Или еще какой. Интересно, а бывают желтые драконы?

— Значит, тебя зовут Хорс, — прервал мои размышления Эд-Ар, и я тут же вернулся к реальности: задумчивый Ровуд, перепуганная Жуля, циничный вождь, я сам куда-то несусь, вернее, меня несут; и все это в окружении беспрестанно галдящей толпы. — Хм. Ну ладно, Хорс — так Хорс.

— Что-то не так с моим именем? — забеспокоился я. Ну как же! Сам ведь придумал, всего несколько дней назад. Неужто фантазия настолько куцая, что даже имя не сумела правильно подобрать? Но в таком случае почему все вокруг так и кипит жизнью, если грезить как следует я не умею?

— Давно когда-то был Хорс, верховный жрец роялистов. Зря он тогда приперся смотреть на праздник. Отдали мы его в жертву Тбп. Но ты на него не похож. Ты маленький, худенький. А он был еще меньше, но жутко толстый. Когда положили его на алтарь, он остался того же роста с точки зрения живота. Понял? Этакий шарик.

— Это я-то маленький?

Эд-Ар смерил меня, связанного и в горизонтальном положении, взглядом с высоты своих метров и ухмыльнулся.

— Конечно. А что, не так разве?

— Я не маленький, это ты слишком большой. И имя у меня хорошее. Вслушайся, как звучит: «Хо-о-ор-р-рс-с-с», — как будто… Как будто что? — обратился я за помощью к Ровуду. Но поэт — поэт! — пожал плечами.

— Как будто лошадь храпит, — подсказал Эд-Ар. — Ну и что? Я слышал имена и пострашнее, и подурнее. Ничего особенного в их обладателях не было, все пошли на алтарь. И рост у меня хороший, и ты дурак, ничего не понимаешь. И вообще, заткнись, дай подготовиться к речи. Перед тем как кровь пускать, надо еще народ взбодрить.

— И почему мы вообще перешли на «ты», — проворчал я. — Вроде бы водку вместе не пили.

— Хорс, — позвала меня Жуля. — Я боюсь…

— Не бойся, маленькая. Скоро все кончится, — ласково проговорил Ровуд. И отшатнулся на ответную тираду Жули:

— А не пошли бы вы, сударь! Уж могли бы приличия соблюсти, остаться на поляне, не идти как последний кретин, глазеть на смертоубийство двух невинных людей…

— Усе люди виновны, безгрешных не существует, — вставил Эд-Ар.

— …как баран. А уж при этом отпускать нелепые и мерзкие шутки — это совсем никуда не годится!

— Я ж поэт, — не смутился Ровуд. — Мне следует видеть жизнь во всех ее проявлениях, чтобы описать потом все бездны падения человеческого духа.

— Идите, демоны бы вас побрали, в ближайший бордель и там услаждайте свой творческий потенциал. Хотите, опишу, как услаждать?

— Прошу вас, не надо. А насчет борделя — это чересчур. Открою маленькую тайну. Я потихоньку пишу главный труд моей жизни — философское осмысление бытия в стихах. И там нет никакой нарочитой пошлости, лишь описание событий, ситуаций, идей и мыслей. Когда я закончу, этот труд затмит все, что было создано до сих пор, в том числе и мои похабные стишки. И будут поколения меня помнить не как пошляка, а как создателя эпоса «Тбпимбрии»…