Я и не заметил, как на скалах, ограничивающих петляющую тропинку, появились устрашающие фигуры. Устрашающими они были по разным причинам — одни громадные, другие мелкие, с оригинальными одеяниями и головными уборами, но к тому же все разукрасились, дабы навести ужас на проходящих путников. И, несомненно, так и случилось бы, если б не галдеж, поднявшийся сразу после возникновения фигур.
— Ну вот, попались, — пробормотал я с досадою. Жуля подъехала поближе, она казалась напуганной. — Ты знаешь какие-нибудь стишки?
— Стишки? Зачем?
— Незабвенный Хром Твоер мне посоветовал постоянно что-нибудь говорить, если попаду к тбпистам, так? Вспомни что-нибудь и повторяй, неважно что. Глядишь, живыми выберемся.
Сваливать было некуда, нас окружили со всех сторон. Дикари подхватили коней под уздцы и, усилиями трех дюжих молодцев решительно пресекая любые попытки Пахтана к сопротивлению, повели куда-то, даже не удосужившись спросить нашего мнения. Суровые люди, однако.
Последовав собственному совету, я забормотал нечто рифмованное; кажется, это где-то уже слышал — но когда? где? как? Опять вопросы…
— Был час ночной; под полной луной
Разнесся по лесу тоскливый вой,
То стая шла старинной тропой,
Средь вечных деревьев дорогой лесной,
От неба закрытою кроной густой
Бесшумно; и только тоскливый вой
Мир слышал под полной кровавой луной.
Жуля, неуверенно посмотрев на меня, тоже принялась шевелить губами, припоминая что-то. Я же валил напролом; ритм стихотворения захватил меня, и строфы стали произноситься чуть ли не скороговоркой:
— Мирских добродетелей, верно, не счесть;
У стаи иные понятия есть,
Здесь ценятся верность, отвага и честь, —
И только; преследуют яростно лесть;
А если приходит печальная весть,
То скоро вершится кровавая месть, —
Так требуют память, законы и честь.
Я аж запыхался, когда пришла пора ставить очередную точку. Но и это еще не все…
— В глубоком лесу затерявшийся стан;
Здесь спит и потомство растит волчий клан,
Здесь раненые оживают от ран;
Но если тебе волчий облик не дан,
Тогда не пытайся добраться незван
До тайного места, где кроются стан
И старые волки, создавшие клан.
Тбписты нас тесно окружили, подхватили под руки и повели в неопределенном направлении; я же отнесся к этому факту совершенно безразлично, ритм и рифма подхватили меня и понесли вдаль…
— Привыкшая жертву часами гонять,
Измором добычу сумевшая взять,
По лесу бесшумная стелется рать,
Несущая семьям скотину пожрать,
Чтоб пиршества после счастливо играть,
Волчатам волков воспитание дать.
Тбписты восхищенно пялились на меня и на Жулю, которая умудрялась бормотать и осматривать местность одновременно. Я же на такое оказался неспособен; зачаровывающее, почти магическое рокотание собственного шепота было трудно преодолеть. И только странное, почти идиотское окончание декламируемого шедевра привело меня в чувство:
— Был час ночной; под полной луной
Разнесся по лесу тоскливый вой,
То стая шла старинной тропой,
Средь вечных деревьев дорогой лесной,
От неба закрытою кроной густой, —
На водопой…
Я огляделся и вздрогнул. Дорога пролегала в исключительно примечательном каньончике: тонкий хребет тянулся куда-то вперед, слева и справа рукой было подать до бездонной пропасти, в которой камни из-под башмаков людей исчезали беззвучно; а еще шагах в десяти за пропастями высоко вверх вздымались отвесные стены гор. Здесь можно было рассчитывать только на себя. Поняв это, я снова начал:
— Был час ночной…
Тбписты обнаружили флягу с самогоном и, не спрашивая хозяина — то есть меня, — тут же ее оприходовали. Декламируя строчки, я поймал себя на том, что с завистью наблюдаю за ними. Нехорошо, спиваться начинаю…
Примерно час пути по описанным гиблым местам с повторением одного и того же не проходит даром — начинаешь ощущать бессмысленость произносимого бреда и собственного существования… По крайней мере, это дало свои плоды — тбписты, сии дикие и невежественные фанатики и язычники, стали поглядывать на меня как на своего. Да и Жуля не отстала: с ее губ то и дело слетали убийственные реплики; если б я не знал, что она может молчать часами, не понаслышке, ни за что б не поверил в такое.
Наконец мы вышли из ущелья, и впереди открылась своеобразная чаша между гор; возможно, когда-то здесь был кратер. Теперь живут люди.
И живут, похоже, довольно давно. В окружающих отвесных стенах зияют пещеры, частью рукотворные; рехнуться можно, представляя, сколько труда потребовалось для их сотворения. Подняв взгляд, сразу перед и над собой я увидел четыре устрашающих физиономии, выбитых прямо на скалах. Наглые лица, объединяющие в себе хитрость, цинизм и пофигизм, странным образом привлекали к себе внимание проходящих мимо. Так, сопровождающие нас туземцы элементарным образом пали на колени и громко воззвали к рожам, но что они выкрикнули, осталось непонятным. То был невнятный вопль офанатевших дикарей. Он многократным эхом отозвался от стен и пошел гулять по окрестностям, давая знать о нашем появлении. Из пещер показались новые людские фигуры, и их оказалось довольно много. Я немного подумал и решил не падать на колени перед рожами; хм-м, возможно, они сочтут это кощунством, но все ж не всякий метод приемлем для сохранения собственной жизни. Для меня такое поклонение показалось уже — слишком.
Все это время я, однако, не забывал повторять ставшие уже магическим речитативом строки о волках.
Толпа диким образом одетых варваров внезапно расступилась, и навстречу нам вышел Некто. Именно Некто, иными словами это не передать. Ужасающе длинный; именно длинный, а не высокий, ибо при такой худобе невольно начинаешь вспоминать анекдоты про дистрофиков. Жутко сутулый; но тем не менее все равно на голову выше всех остальных, даже меня, а ведь Хорс Потерявший Память на низкий рост не жалуется. Обросший аж до невероятия; длиннющие волосы космами торчат в разные стороны, борода и закрученные кверху щеголеватые усы создают впечатление своеобразной перевернутости лица. А уж круглые черные очки — Хорс милосердный, где он достал здесь такие очки?! — нагнетают полное ощущение безумия. Это было бы смешно до колик в животе, если б не было столь абсурдно, до страха. Узрев это видение, я невольно хихикнул и тут же заткнулся, ошарашенный диким воплем, вырвавшимся из уст невероятного создания.
— Ах-ха-уа-ха-ха!!! — прогремело в ущелье, эхо разнесло клич по округе и вернуло его обратно. Я понял, что будет дальше, и предусмотрительно зажал уши. Жуля сделала то же самое. И все равно эффект был оглушительным.
— Ах-ха-уа-ха-ха-а-а!!! — рявкнули тбписты и пришли в неописуемый восторг. Впрочем, несколько фанатиков повалились на землю и забились в судорогах. Неудивительно, здесь словно взорвалась небольшая бомба. Вскоре донесся гул сошедшей неподалеку лавины. Немного подрожала и успокоилась земля. Я ожидал чего-то большего, но на этом катаклизмы местного значения закончились.
