Исключая дни неизбежных стоянок экспедиции в пути по различным причинам, экспедиция этап Махай (место выезда нашего каравана недалеко от Цайдама), Тайджипор— Нагчу проехала в течение 40 дней.

Таким образом, все расстояние от Юмбейсе до Нагчу нормально можно было бы проехать караванным путем в течение 90 дней, или 3-х месяцев. На самом деле экспедиция этот маршрут покрыла в течение 6 месяцев.

Во время движения по Сартыну участники экспедиции все чувствовали себя больными. В пути мы похоронили у хребта Думбуре одного подводчика. Врач тибетской медицины доехал до Нагчу едва живым с опухшим и раздувшимся телом. В течение двух последних недель по Сартыну я, не будучи в состоянии от слабости держаться на верблюде, ехал на последнем привязанным к вьюку.

15 марта 1927 года был радостным днем нашего въезда в Нагчу. Я быстро стал на ноги, а врач тибетской медицины умер через несколько дней.

С хребта Данла мы начали встречать ежедневно кочевое население, идущее сплошной массой до самого города Нагчу.

На участке до хребта Данла идут следующие хребты Куэнь-Луньской системы: 1) Торай и Марко-Поло (параллельно); 2) хребет Коко-Шиле и 3) Думбуре. Эти хребты представляют совершенно пустынный и безлюдный район, расположенный между населенными пунктами Верхней Монголии и Тибета. Конечной точкой на севере Тибета, где начинаются кочевники-хорба, является река Напчитай-Улан-Морин. Именно на этом пути, безлюдном и пустынном участке, паломники подвергаются нападению и грабежу нголоков, разбойничьего племени, живущего на северо-востоке Тибета.

Нголоки осенью и зимой выезжают организованной шайкой от 50 до 200 человек на охоту в районы указанных выше безлюдных хребтов, где водятся большие стада диких яков, антилоп, диких ослов, медведей, коз всевозможных видов и диких баранов. Но основная их цель не охота на зверей, а охота на людей. Встречая маленькие караваны, нголоки делают на них нападение и несчастных паломников обирают дотла. В массе эти бандиты вооружены кремневыми ружьями.

Но за последнее время они вооружаются уже европейскими винтовками. Их они покупают у китайских солдат и караванных торговцев.

Если волны китайской революции докатятся вплотную до провинции Ганьсу и Сычуани (а это уже совершившийся факт в отношении обеих провинций), то нголоки, эти профессиональные разбойники, часто устраивающие набеги не только на паломников, но и на жителей Верхней Монголии, обязательно постараются какой угодно ценой приобрести винтовки европейского образца. И тогда они окончательно завладеют всеми дорогами, идущими от Верхней Монголии в Тибет. Таких дорог из Верхней Монголии в Тибет отходит три. Одна идет из Таджинер через перевал Нарин-Зуха и представляет самую северную дорогу. Другая, которая называется «средней дорогой», идет параллельно первой через перевал Гурбун-Наджи, около знаменитой вершины с вечными снегами Ангир-Дакчин. Наконец, самая южная дорога, идущая от Верхней Монголии в г. Нагчу, начинается с Бурун-Засака через гору Бурхан-Будда. Последние две дороги соединяются и сливаются в одну, минуя хребет Коко-Шиле у самого входа в область хребта Думбуре. Дальше эта дорога сливается с северной дорогой из Таджинер на урочище «Олон Нор» (много озер), не доходя реки Напчитай-Улан-Морин (Красная река цветов) на двухдневном караванном пути.

Необходимые поправки к отчетной карте Козлова

Наш небезызвестный путешественник П. К. Козлов, в своей отчетной карте по описанию своего путешествия по Каму одну из важнейших естественных географических точек, служащую чрезвычайно важной ориентировкой для путешественника-новичка, — реку Напчитай-Улан-Морин, отмечает неправильно.

По своей карте П. К. Козлов эту реку отмечает между хребтами Марко-Поло и Коко-Шиле (см. указ. карту Козлова). Тогда как река Напчитай-Улан-Морин на самом деле протекает между хребтами Данла и Думбуре около известной горы Буха-Монгна (Лоб Яка-самца). Если ехать дальше день, то, перевалив через гору Буху-Мангна, караван на второй день рано к 11–12 часам дойдет до реки Мур-Усу, куда впадает Напчитай-Улан-Морин. По тому месту, где П. К. Козлов указывает реку Напчитай-Улан-Морин, протекает другая река— Чумра, а у Козлова она называет Чумар. Последняя является притоком Напчитай-Улан-Морин.

Таким образом, П. К. Козлов реку Напчитай-Улан-Морин от ее естественного русла отводит по своей карте далеко на север между хребтами Коко-Шиле и Марко-Поло дней на 10 караванного пути. Как видит всякий, ошибка не маленькая. Она усугубляется и принимает чрезвычайно реальный характер для того, кто пользуется его картой и доверяется ей. Таким образом, по карте Козлова расстояние между реками Мур-Усу и Напчитай-Улан-Морин можно караваном пройти только за 10 дней. Между тем они протекают по дороге из Верхней Монголии в Нагчу настолько близко друг к другу, что для покрытия этого же расстояния в натуре требуется не более полуторадневного караванного движения.

Из сказанного ясно, что карта П. К. Козлова, без внесения указанной мною поправки, не может служить руководством для следующей экспедиции НКИД, а также и для научных экспедиций других ведомств.

Немало путаницы встречается в той же карте П. К. Козлова в отметке важнейших географических точек на расстоянии между Лхасой и г. Нагчу. Отмечая менее значительные, как относительной, так и абсолютной высотой, перевалы Чогла и Ланила, Козлов вовсе не помечает на своей карте значительный перевал, известный для всех паломников под именем «Голан-Дабн» и расположенный у самого въезда в Лхасу, являясь как бы завершением длинного и трудного пути пилигримов. По карте Козлова перевалы Ланила и Чогла указаны севернее небезызвестного монастыря Ретин (правильное тибетское произношение «Радн»). Причем Чогла отмечен севернее Ланила. На самом деле эти перевалы расположены как раз наоборот. Перевал Ланила действительно находится на однодневном пути севернее монастыря Радн. А Чогла расположен южнее этого монастыря на полуторадневном пути за Пондо-Зоном (Зон— укрупненная волость, Пондо — ее название). Если ехать из Лхасы на Нагчу, то лишь перевалив Чогла, попадаете в Пондо-Зон.

Ошибки карты Козлова на участке Лхаса — Нагчу вполне понятны, ибо он в Лхасу никогда не попадал. Но ошибки по Сартыну есть явная невнимательность.

Указывая эти ошибки, я исключительно руководствовался только интересами дела.

Указанные мною ошибки настолько существенны, что неисправление их может всегда вводить в заблуждение тех, кто будет пользоваться картой Козлова. А последняя, при всех своих недостатках, все же является единственной, относительно правильной картой для входа в Тибет с северной стороны. Необъятное пространство севера Тибета, наполовину чрезвычайно редко населенное, а на другую половину вовсе безлюдное, можно только проезжать с точной и правильной картой, служащей единственно надежным путеводителем по дикой территории северного Тибета. Зная в натуре наиболее важные географические точки, я с удовольствием помогу чертежникам по исправлению карты. По горькому личному опыту я пережил все неудобства и печальные последствия путаницы карты Козлова. Поэтому никому не хочу повторения этого, не столь приятного удовольствия.

По Сартыну (так называется по монголо-тибетски северное предгорье Тибета) часто приходится терять дорогу, представляющую жалкую, извивающуюся как змея, тропинку. Особенно это случается зимой, когда там почти ежедневно идет снег и поднимается метель. В такие моменты приходится каравану двигаться без всякой дороги, блуждая по горам и ориентируясь лишь по каким-нибудь примечательным географическим точкам, которыми в большинстве случаев являются отдельные вершины хребтов, озера, котловины, долины и горячие ключи. Подобные точки, могущие дать правильную ориентацию путешественнику, чрезвычайно важно нанести на карте. Словом, я выражаю пожелание на необходимость исправления и дополнения карты П. К. Козлова. Наиболее важные пункты нашего маршрута на прилагаемой при сем карте 40-верстке мною нанесены.

Но на ней можно было еще больше нанести важнейшие пункты. Во всяком случае, эта карта для следующей экспедиции послужит намного лучшей путеводительницей, чем карта Козлова.