По решению командира подвижной группы на разгром противника в Духново были нацелены и другие полки нашей дивизии. Это уж нарушало прежний замысел, ибо отвлекало группу от выполнения основной задачи - стремительного продвижения в глубь обороны противника с целью захвата Опочки.

На НП нашего батальона прибыли генерал Стученко и командир полка. Потребовали доложить обстановку. Особенно они интересовались огневыми средствами противника в Духново.

По вопросам и нескольким оброненным фразам чувствовалось - не хочется генералу всеми силами подвижной группы ввязываться в бой за Духново, нарушать разработанный план действий. Он подумывал о том, чтобы обойти Духново, использовав успех 87-го гвардейского стрелкового полка, продвигавшегося южнее.

Постукивая карандашом по карте, генерал долгонько сидел в задумчивости. Мы, офицеры, сгрудились около него. Наконец он отвлекся от своих размышлений. Посмотрев на меня, спросил этак запросто:

- Ну что, Ваня, пойдешь к немцам в Духново? На машинах…

В тоне, каким был задан вопрос, сторонний, непосвященный человек уловил бы любезное предложение гуляючи прокатиться на машинах в близлежащий населенный пункт. Смысл вопроса означал другое. Собравшимся вокруг комдива офицерам ясно было, какая возникает задача, и все они застыли в напряженном молчании.

Мы знали и любили нашего генерала. Умный, волевой человек большой личной храбрости… Любое его слово - приказ. Но если уж он вот так говорит, в тоне совета и просьбы, то, значит, надо решиться на трудное, рискованное дело.

Я ответил:

- А что… Можно и сходить в Духново.

Кивнул кому-то Андрей Трофимович. Мигом поднесли два стакана с положенными на фронте ста граммами.

- Ну, давай…

Приказав несколько оттянуть стрелковые роты назад, за укрытие в лощине, я построил колонну батальона и постарался придать ей тот самый вид, который наводил ужас на немцев. Солдаты уселись на машины, приготовившись вести с бортов автоматно-пулеметный огонь, метать гранаты. Офицеры встали на правых подножках. В кабины мы не садились - на крыле сподручнее наблюдать, управлять, стрелять. Кроме того, это психологически действует на гитлеровцев, нагоняет на них страху.

- Заводи! - понеслась по колонне многократно повторяемая команда.

Готовые к броску вперед, мы выжидали, пока ослабнет огонь, которым все еще огрызалась вражеская оборона, растревоженная предыдущей атакой наших подразделений. И вот момент настал: канонада стихла, а лежащее впереди поле все еще было окутано дымом и пылью от недавних разрывов.

- Вперед!

Колонна начинает движение почти рывком. Скорость нарастает стремительно. Впереди со своей ротой на подножке «студебеккера» старший лейтенант Голышкин, отважная душа. Он держит в руке на отлете автомат, ветер развевает полы его плащ-палатки. Я следую в голове второй ротной колонны.

35 машин с хорошо вооруженными людьми в кузовах. Сила дерзкая и страшная.

Через зону вражеского обстрела мы проскочили быстро, как говорится, единым махом и почти без потерь - было убито лишь несколько солдат. Но когда достигли южной окраины Духново, противник открыл огонь изо всех видов оружия. Мы тоже ответили огнем. Фронтальная атака могла бы захлебнуться. Я приказал лейтенанту М.Лазареву совершить бросок ротой вправо и уж потом развернуть ее. Другие подразделения направил в обход левее. Таким образом, наши боевые порядки как бы обтекали с двух сторон наиболее укрепленные позиции противника, где были сосредоточены его основные огневые средства. Завязавшийся впоследствии бой уже в самом населенном пункте носил очаговый характер.

Один из эпизодов стоит того, чтобы рассказать о нем подробнее, хоть он и продолжался всего-то несколько минут. Бой этот интересен и поучителен «солдатской тактикой». Таким определением, кстати, я отнюдь не допускаю мысли о каком-то упрощенном, низшем, что ли, разряде тактики. Мне хочется им подчеркнуть целесообразность, инициативность, самостоятельность действий сержантов и солдат в сложной обстановке. Они, бывалые и храбрые фронтовики в солдатских погонах, часто находили исключительно грамотные в тактическом отношении способы боевых действий. При этом не только выполнялся боевой приказ, но теми же сержантами и солдатами велся непрерывный поиск самых решительных действий.

При завязке огневого боя на южной околице Духново выдвинулся вперед и ближе других подразделений подошел к домам взвод младшего лейтенанта А.Пахомова. Взвод сосредоточился в лощине, изготовился для решительного броска в атаку, но он был отрезан огнем противника от других наших подразделений, и это весьма усложняло его положение.

Ранило командира взвода. Его обязанности взял на себя гвардии старший сержант Батыр Басанов. Приняв командование, он продолжал руководить боем с таким же умением, как и офицер. Солдаты понимали его с полуслова и выполняли его распоряжения четко, с боевым рвением. Они хорошо знали и уважали Басанова, парторга роты. До армии он был председателем сельсовета в своей родной Калмыкии - об этом тоже было известно, и солдаты промеж себя называли старшего сержанта по имени и отчеству - Батыром Манджиевичем.

Так вот, Батыр Манджиевич, возглавив подразделение, стал по-командирски анализировать обстановку. Он вспомнил показания пленных гитлеровцев, захваченных еще на подходе к Духново: где-то здесь в красном кирпичном здании расположен штаб 42-го пехотного полка 19-й дивизии СС. Прощупывая местность острым взглядом по-калмыцки суженных глаз, Басанов отыскал красное кирпичное здание. По всем признакам это было оно, то самое, в котором штаб полка. Басанов решил: продвигаясь вперед, взвод должен все усилия сосредоточить на этом объекте. Он имеет большое значение. Взять штаб - значит парализовать действия подразделений гитлеровской части в Духново.

В распоряжении старшего сержанта было всего несколько минут, чтобы обдумать свой дерзкий замысел и отдать боевой приказ подчиненным. Посоветоваться ему было не с кем - сильный огонь противника отсекал взвод от других наступавших подразделений.

Басанов поставил задачи отделенным командирам: Давыдову - захватить крайний дом и держать под огнем подступы к кирпичному зданию; Водяку - обойти дома лощиной слева, перехватить дорогу, ведущую в тыл. Сам Басанов пошел с отделением Андреева с целью захвата и разгрома штаба вражеского полка.

- Вперед! - решительно и твердо приказал старший сержант. И тут же добавил просто и душевно, как мог сказать в разговоре с людьми парторг: - Смелее, ребята!

Отделение Давыдова ворвалось в крайний дом, захватив там офицера и нескольких солдат с радиостанцией. Закрепившись в доме, гвардейцы простреливали подступы к кирпичному зданию.

Басанов с отделением Андреева подошел почти вплотную к штабному зданию, приготовился к решительной схватке.

- Будут прыгать в окна - ни одной души не выпускать! - приказал старший сержант меткому стрелку Воронову и еще двум автоматчикам.

У подъезда дома стояли автомашины, готовые к отъезду - попыхивали сизые дымки выхлопных труб. Шоферы торопливо что-то укладывали в кузова. Настежь распахнулись обе створки входной двери: оттуда выносили увесистый ящик.

- За мной! - скомандовал Басанов и бросился с автоматом наизготовку к подъезду здания.

В помещении, куда в следующий миг ворвались гвардейцы, находились штабные офицеры. Они были заняты своими бумагами, а солдаты тем временем выносили чемоданы. Даже в напряженной обстановке близкого боя появление гвардейцев в большой комнате штаба было очень уж неожиданным. Эсэсовские офицеры просто опешили, когда громко прозвучало по-русски:

- Ни с места! Руки вверх!

Замешательство длилось с минуту, а потом трое эсэсовцев схватились за оружие, остальные бросились к окнам.

Прежде чем Басанов успел что-то скомандовать, один из гвардейцев, раненный фашистской пулей, падая, крикнул:

- Ах так? Бей их, гадов, бей всех!

Поднялась стрельба. Фашистские офицеры, понимая, что спастись у них шансов мало, дрались особенно отчаянно.