Возможно, этот «жест доброй воли» вновь избранного президента в чем-то и переломит негативные тенденции к осложнению отношений, наблюдавшиеся в последние годы ельцинского правления. Ратификация договора, казалось бы, фактически лишает США важного козыря в пользу пересмотра ими Договора 1972 года о ПРО. Однако недавнее заявление госсекретаря США М. Олбрайт о том, что этот документ, принятый 30 лет назад, уже морально устарел, мир изменился, и США намерены настаивать на модернизации прежних норм, показывает, что официальный Вашингтон вовсе не намерен отказываться от своей идеи либо пересмотра — либо выхода из рамок договора. Визит Клинтона в Москву и подписанное по этим вопросам заявление пока, к сожалению, оставляют проблему в подвешенном состоянии. Идею Путина — создать европейскую систему ПРО эксперты считают не более, чем пропагандистским ходом: у России нет и не предвидится достаточных средств на новый виток гонки вооружения.

Довольно низкий рейтинг Путина в глазах мирового общественного мнения, достаточно прохладное отношение к новому российскому лидеру со стороны многих глав государств европейских стран могут смениться на его постепенное признание в их глазах. Первые зарубежные визиты Путина в Великобританию и в Италию в новом его качестве выглядят предпосылкой к этому, — тем более, что в последние годы российско-британские отношения переживали не лучшие времена. Однако пока это только первые ростки новой внешней политики, и об устойчивых закономерностях, а тем более, о кардинальных прорывах на этом поле говорить еще преждевременно.

Многое в американо-российских отношениях зависит от окончательных результатов президентских выборов в США. Так: вопреки готовности Клинтона не пересматривать договор о ПРО и не развертывать национальную систему СОИ, Дж. Буш-младший заявил о том, что эти положения будут выполнены новым президентом. В его окружении немало «Ястребов» — сторонников более жесткого курса США по отношению к России, которые настаивают на идее мирового лидерства США.

Россия в ближайшие годы обязана вернуть себе статус великой державы на мировой арене, возродить не только былое самоуважение, но и уважение к себе, к своей позиции по любому международному вопросу. Это одна из важнейших задач Путина. Российская внешняя политика как в двусторонних, так и в многосторонних отношениях может и должна быть тоже более жесткой. Давно и справедливо подмечено, что Америка понимает диалог только с позиции силы, и равенство сторон на любых переговорах с США может быть обеспечено только равенством потенциала взаимного сдерживания. Иначе происходят операции «Буря в пустыне» или «умиротворение Югославии». Не исключено, что при дальнейшем обострении взаимоотношений со США и большинством стран Европы, в новом российском внешнеполитическом курсе будет преобладать достаточно перспективное во всех смыслах, от экономического до оборонно-стратегического, усиление азиатского вектора — курса на сближение с Китаем, Индией, Японией, ЮВА. Определенные предпосылки к тому видны, например, в заявлении Путина о том, что Россия выступает против идеи существования «двух Китаев», обязуется не поддерживать никаких отношений с Тайванем (к чему весьма болезненно и внимательно относится КНР), не снабжать островной Китай оружием и т. д.

Как во времена Андропова серьезные осложнения отношений с Китаем привели впоследствии к расколу во всем международном коммунистическом и рабочем движении, в связи с чем Юрий Владимирович столь внимательно, на протяжении очень длительного периода отслеживал любые изменения в китайской политике, — так и в нынешнюю эпоху, на пути к возрождению международного авторитета России именно «китайский (или азиатский) вектор» в состоянии дать мощный импульс изменению всей геополитической картины мира в пользу РФ. Недаром США столь настороженно следят за современным развитием российско-китайских отношений также за переговорами с Индией, Японией, Кореей, Монголией.

Рынок дальневосточных и азиатских инвестиций вполне может превысить суммарную финансовую помощь Запада и США.

Немаловажным для выработки магистрального курса представляется и выбор модели управления страной.

Многие политологи (А. Мигранян, А. Пушков, И. Клямкин, В. Третьяков, С. Кургинян и др.) в канун президентских выборов старались предугадать стратегию и тактику Путина в первые 100 дней его пребывания в роли руководителя государства.

Что касается персонального состава правительства, то многие аналитики были правы во мнении, что перемены в ближайшее время будут проведены в основном «косметические», далеко не кардинальные, и Кабинет в ближайшее полугодие будет носить скорее «технический» характер. Тем самым Путин дал каждому действующему министру дополнительный шанс проявить себя в деле, а затем, по достигнутым результатам, произвести оптимальные замены и перестановки.

Кадровая чехарда, наблюдавшаяся в российском «белом доме» в последние годы, когда премьеры менялись быстрее, чем успевали освоиться с реальными проблемами, нанесла невиданный урон авторитету исполнительной власти в России.

В то же время ряд «советчиков» пытается навязать Путину собственные рецепты, заставить его глядеть на актуальные проблемы современной действительности сквозь призму либерал-монетаристских «очков». Прежде всего это относится к группе сторонников «шокотерапевта» Е. Гайдара — Е. Ясина, В. Мау, А. Улюкаева, А. Илларионова и др. Центр стратегических разработок под руководством Германа Грефа (бывшего помощника Собчака, когда Путин был заместителем мэра), первоначальный вариант экономической программы Путина разработал именно в ключе либерал-монетаристских идей. Позднее стали очевидны попытки в единой программе соединить несоединимые фрагменты различных, порой противоположных по сути и методам моделей, заимствованных у других российских политиков экономических идей, — что в принципе невозможно. Настораживает и то, что экспертизу программы Грефа приглашены провести зарубежные консультанты все той же «гарвардской школы», что консультировала и «шокотерапевта» Гайдара.

Стремление Путина к некоему компромиссу видно, как подметили наблюдатели, даже в персональном составе авторов экономической программы. В группу «первых лиц» вошли: от группировки Березовского и Абрамовича — М. Касьянов и А. Волошин, от группировки Чубайса — Г. Греф, от самого Путина — И. Клебанов и А. Кудрин. Да и программа составлялась с «двойным дном»: на первом уровне сохранен магистральный либерал-монетаристский курс, а на втором, на случай провала «гайдаровских» рецептов предусматривалось включение «аварийных рычагов» выправления экономики, вплоть до введения элементов чрезвычайщины. То есть, иными словами, президент оставляет за собой право в случае нового провала реформ отправить «временное правительство» в отставку, публично осудить либеральную модель, навязанную ему и выступить в роли если не отца, то спасителя нации.

Сегодня стало уже вполне очевидным, что Путин, как в свое время и Андропов, умеет, внимательно выслушивая всех, не подпадать ни под чье влияние и принимать собственные решения. Это видно, опять же, не по его декларациям, а по конкретным действиям. Вопреки требованиям либерал-монетаристов свернуть остатки социальных программ и провести жесткую жилищно-коммунальную реформу, переложив на плечи населения все 100 процентов расходов по содержанию и эксплуатации жилого фонда страны, Владимир Владимирович принимает ряд решений о повышении минимального размера пенсий, об их индексации, и поэтапном, «мягком» ведении реформы. Своими основными задачами он назвал борьбу с бедностью, коррупцией и олигархами. Гарантирует в перспективе индексацию всех социальных выплат с опережением темпов инфляции. То есть, выслушал гайдаровцев — и поступил «с точностью до-наоборот».

Однако эти действия сопровождаются серьезным ростом цен и тарифов на электроэнергию, газ, другие энергоносители, что вызовет в ближайшее время — ползучий рост цен на все виды товаров и услуг, а значит, новый рост инфляции.