Сегодня можно с уверенностью предположить, что:

Во-первых, судя по активным настойчивым действиям в 1956 году в Венгрии, в 1968 году в Чехословакии и в — 1979–1982 годах в Афганистане, Андропов не допустил бы падения «Берлинской стены», объединения Германий, и, повторим, развала Варшавского блока, СЭВ и тем более — развала СССР.

Во-вторых, отдавая себе отчет в неуправляемости почти 20-миллионной КПСС (по состоянию на 1983 год) и формализованного 40-миллионного комсомола (по словам Ленина, партия с численностью рядов более 100 тысяч человек перестает быть управляемой), а также в их растущем внутреннем оппортунизме, генсек вынужден был бы провести фронтальную чистку рядов, в соответствии со сталинским тезисом, что переход к коммунизму неизбежно должен сопровождаться усилением, а не затуханием классовой борьбы. Перед дилеммой распада КПСС чистка рядов оказалась бы меньшим злом, особенно, если учитывать масштабы коррумпированности партийных руководителей различного ранга.

В-третьих, с использованием спецслужб в стране была бы проведена значительная акция по пресечению коррупции, криминалитета и теневой экономики, сращения финансовой и политической власти. Борьба с коррупцией, на деле начатая Андроповым, справедливо названа «безмоторным двигателем» его популярности.

В-четвертых, не исключено, что из существующих мировых моделей реформирования экономики в СССР была бы выбрана «китайская» или «шведская» модель преобразований, а не разрушительная гарвардская, либерально-монетаристская. Недаром Андропов столь пристально в течение длительного периода присматривался к реформам, проводимым в КНР.

В-пятых, по формуле известного российского дипломата Горчакова «Россия сосредоточилась на решении своих внутренних проблем», на этот период скорее всего неизбежным стало бы значительное осложнение всей международной обстановки, временное восстановление сталинского «железного занавеса», продолжилась бы конфронтация с Западом и США. Без пресечения подрывного влияния извне провести андроповские реформы было бы невозможно.

После ввода войск в Афганистан неизбежной представляется активизация т. н. исламского фактора, однако при полной закрытости южных границ фактически были бы невозможны атаки моджахедов в Таджикистане, Киргизии, Чечне. В то же время большинства происшедших внутренних межнациональных конфликтов удалось бы избежать.

Андропов бдительно предостерегал руководство страны об «агентах влияния» ЦРУ, находящихся «на самом верху».[93] Однако М. Горбачев счел эти опасения преувеличенными.

В 1992 году в «Правде» была опубликована статья В. Крючкова «Посол беды», в которой прозрачно намекалось, что секретарь ЦК КПСС А. Яковлев является именно таким агентом. Однако расследование Генпрокуратуры после публикации ни к чему не привело.

Показательно, что Андропов одним из первых рассмотрел внутреннюю сущность А. Яковлева, когда отклонил его кандидатуру, предложенную на пост секретаря ЦК КПСС после длительного пребывания в Канаде в качестве посла.

— Яковлев слишком долго пробыл за рубежом, в капиталистической стране, и внутренне переродился, — сказал Андропов одному из своих помощников.

Однако позднее, при Горбачеве, это назначение на пост «главного идеолога перестройки» все же состоялось.

Затронутая выше тема нуждается в конкретизации: а какова была в целом кадровая политика Андропова? Читатель может составить собственное представление по этому вопросу после ознакомления с рядом лишь некоторых, приведенных нами фактов.

Доподлинно известно, что М. Горбачев, в бытность свою вторым, а затем и первым секретарем Ставропольского крайкома партии, добрую половину партийной карьеры построил на том немаловажном обстоятельстве, что Кавказские Минеральные Воды, еще со времен последних русских царей, с эпохи Пушкина и Лермонтова, стали притягательным местом для «лечения на водах». Там собиралась обычно летом вся петербургская и московская знать. Туда же зачастили многие престарелые «партийные вожди». И Горбачев, зная об этом, использовал краевые курорты на 200 процентов — в целях собственной партийно-политической карьеры. Узнав о предстоящем визите на отдых любого секретаря ЦК КПСС, деятеля Совмина, Президиума Верховного Совета и т. д., он непременно лично, встречал и провожал любого «высокого гостя», устраивал тому культурную программу, как это тогда называлось, выезды в горы Карачаево-Черкесии, охоты, рыбалки, другие развлечения, обильные застолья, «сувениры Кавказа».

Объективности ради следует сказать, что по неписанным аппаратно-партийным правилам, тогда это почти входило в обязанности каждого «хозяина» региона. Было бы странным, если бы любой секретарь любого обкома партии, будучи осведомленным о том, что генеральный или рядовой секретарь ЦК КПСС, другой высокопоставленный руководитель страны хотя бы просто проезжает по территории его области, — и не встретился бы с ним, не рассказал о ходе решения тех или иных проблем, общей обстановке и т. д. Мы же, судя не по современным нравам, а по законам тех времен, говорим о другом: о том, что Горбачев, прекрасно зная, что председатель КГБ, а затем генсек Андропов является, на беду свою, хроническим почечником, использовал это обстоятельство в максимально возможной степени для собственного выдвижения.

Тут следует сделать еще одно авторское отступление, весьма важное для понимания всего происшедшего в последующем в истории и судьбе страны. Дело в том, что богатейший Ставропольский край, сам по себе весьма уникальный (имеет практически все известные полезные ископаемые, в нем проживают представители 56 наций и народностей страны, сельскохозяйственная житница, уступающая лишь Краснодарскому краю, весьма развита многопрофильная промышленность, огромная территория и т. д.), в течение десятилетий являлся и своеобразным «кадровым полигоном» для многих, весьма известных впоследствии руководителей партии и государства, которые «пошли на повышение, пройдя обкатку» именно в этом, во многих отношениях очень сложном крае. Достаточно вспомнить, например, Н. Булганина,[94] М. Суслова, Ф. Кулакова… Десятки, если не сотни «кадров» из числа ставропольцев стали выдвиженцами в государственные, профсоюзные, комсомольские структуры, аппараты Совмина, КГБ и т. д.

Пользуясь своим «географическим» преимуществом, Горбачев познакомился с Андроповым в 1968 году, когда, «измученный событиями в Чехословакии», как вспоминают очевидцы, Юрий Владимирович приехал на лечение в Железноводск, в санаторий «Дубовая роща». Горбачев и встретил, и пытался организовать «культурную программу». Однако первая их встреча носила лишь формальный характер. Некоторые источники утверждают даже, что председатель КГБ воспринял Горбачева несколько настороженно: «промариновал» в приемной 40 минут, ограничился сугубо формальным разговором. Во время второй встречи, в 1969 году, в кисловодском санатории «Красные камни» оба отдыхали уже семейно, — Горбачев, как бы случайно, оказался рядом, — и тоже на отдыхе. Были даже совместные ужины…

Карьера Горбачева, как говорится, следовала своим курсом. Андропов не препятствовал, но и не способствовал ей. Однако утверждают, что в 1978 году, после смерти Ф. Кулакова, бывшего первого секретаря Ставропольского крайкома, ставшего секретарем ЦК КПСС по вопросам сельского хозяйства, именно Андропов рекомендовал Брежневу и Черненко назначить на освободившуюся должность М. Горбачева. Но оба проявили долгую неторопливость…

Вполне возможно, что Ю. Андропов (если он действительно внес такое предложение), руководствовался при этом не только и не столько личностными характеристиками Горбачева (молод, энергичен, умеет подать сделанное в крае, инициативен — внедрил краевые праздники «Слава труду», «Праздники урожая» и т. д.), сколько пресловутым «правилом прецедента» — коль скоро Ставропольский край стал «кузницей партийных кадров».